– Помню, бабушка тогда тебе все руки отбила, чтобы к картам не приближалась и в то лето волосы по плечи тебе отстригла.

– А сейчас длинные, хоть на руку наматывай – рассмеялся парень Златы.

– Мне не нравятся такие шутки – твёрдо произнесла я, посмотрев ему в глаза.

– Ну будет в гляделки играть. Ты права, Яр. Полины больше нет, умерла она, таким не шутят. Зайди к ней в дом сама проверь, если нам не веришь. Сегодня вечером мы с ребятами пойдём на поле. Ты их всех знаешь, остались здесь с детских времён. Будем рассказывать истории о ней, пить чай, есть и греться у костра. Приходите. Поле вон отсюда видно, около полуночи. Многие в город уехали в этом году, нас не так много в селе осталось. Мои родители приедут на несколько дней и тоже уедут.

– Не уверена, что придём, мы сами недавно приехали, как уже было сказано, и отдохнуть хотим, но если передумаем, то обязательно присоединимся. – протараторила подруга.

Злата перевела на неё взгляд и что-то недоброе в них отразилось. Слишком быстро, чтобы понять, но они тут же вышли, не попрощавшись. Не сразу осознав, что произошло, я так и смотрела в пустой проём.

– Странные эти деревенские – почти шёпотом произнесла Женя.

– Ты права, именно эти странные. Злату я еще с детства знаю. Она, Поля и я дружили хорошо, везде ходили вместе, ночевали друг у друга, потом разладилось и я перестала приезжать сюда на каникулы.

– Разладилось из-за парня?

– Да, я влюбилась в её парня, и он ответил взаимностью.

– И в чем проблема тогда была?

– Ну, это было за спиной у той Полины. – Женька присвистнула. Мне и самой стало не по себе. Его имя до сих пор не произношу и не обсуждала ни с кем и никогда. Прошло несколько лет, у меня другой, а сердце сжимается от воспоминаний.

Вышла из кухни и отправилась запирать дверь. Снег потихоньку начал вваливать в сенце. «Такой же холодный, как и Поля сейчас». Остановившись на пороге обвела глазами улицу, те же дома, те же погреба, тот же склон и церковь Богоявления Господня. В той церкви я впервые познала любовь, в той церкви появилась надежда. А после не стало ни любви, ни надежды. Правду говорят, что первая любовь ранит сильнее всего. Помню его губы. Ничего не изменилось. А изменилась ли я? У меня учеба – работа – дом, ну и Павлик с вечными тусовками. С ним начала меняться, поначалу ночные клубы и веселье было тем, ради чего стоило пропускать занятия и жить. Там были новые друзья, новые знакомства, круговорот денег и он сделал меня центром всего, центром его жизни. Дорогая одежда, подарки, отдых в лучших отелях. Только после несданных экзаменов проснулась и вернулась в себя, друзья на вечер исчезли, никто больше никуда не приглашал, а вот он остался. Порой мне кажется, что он играет и у него кто-то есть, но ему сложно отсечь последнюю ниточку. «Почему он с тобой?». Снова этот вопрос.

– Ясь, а давай на ужин ещё и пасту сделаем? – посмотрев на крестик, закрыла дверь.

– Объедаться, так объедаться.

Быстро всё расставив по полкам, найдя любимую новогоднюю посуду. Женька всегда готовила прекрасно, от простого до сложного. Зачем она решила стать историком мы обе не понимали, но она уже придумала план, как открыть маленький уютный ресторан после окончания института. Меня же всегда тянуло в аспирантуру, чтобы потом работать преподавателем.

Как бы я не отвлекала себя домашними делами, мыслями о будущем и разговорами, мысль о Полине не покидала меня. Несколько лет назад, поспешно уехав навсегда, как тогда казалось, из села, не смогла вырвать воспоминания. Это я Женьке могла рассказывать, что знала их давным-давно и всё уже не то, не так, но правда состояла в том, что Злата, Полина и я были лучшими подругами всё детство и подростковый период. Именно с ними обнаружился мой дар, именно они помогали развивать его, исследовать границы и познавать себя. Мы не просто были подругами, мы троюродные сёстры, Исаевские ведьмы. Наши бабушки родные и всегда были как не разлей вода, а вот наши родители уже не так близки. Уж не знаю, что там за история случилась с моей мамой, но она перестала общаться со всеми, кроме нашей семьи, отказалась от них. Хотя бы мне не запрещала быть частью в детстве.

Женька сидела в телефоне, а я уютно устроилась на подоконнике с чаем. Из моего дома видно дома Поли и Златы. В расцвет нашей дружбы и близости мы ставили свечи на подоконники, в знак того, что всегда ждали друг друга в гости и свеча означала путь в наш дом. Бабушкам приглянулась такая забава и они всячески поощряли нашу дружбу: ни одной из нас не запрещалось ночевать у другой, втроём мы могли пойти почти куда угодно. Однако, накосячила одна – влетало всем. Сейчас же в морозный вечер, смотря в когда-то родные окна и не желая мириться с реальностью, я чётко ощутила, что не ценила прошлое, принимала всё за должное, нашу дружбу в том числе.

Поленька, кто я такая, чтобы заходить к тебе, простила ли ты меня за него. Сердце разрывалось от грусти, мы же как сёстры были, как близнецы. Она приезжала ко мне в город и останавливалась у меня много раз, пока не переехала к Кириллу. Как могло получится, что совсем молодая умерла. Бедная её бабушка.

Решив отнести чашку на кухню, вышла из избы. Ноги сами понесли к входной двери, отворив её, впустила морозную стужу внутрь, чтобы развеять печальные мысли. Всё с той же чашкой в руках, как на распутье, надо было закрыть дверь да остаться дома. Мысленно уговорила себя не глупить, поставить чашку и запереть дверь на дом. Даже кивнула в пустоту, продолжая убеждать себя. Ветер завывал, не раздумывая, схватила бабушкин палантин сзади двери и пошла проститься с моей бывшей подругой.

Словно ведомая, шла, не обращая внимания на дорогу. Остановилась возле калитки, открыта. Они ждут всех, чтобы в последний раз посмотреть на неё. Скребущий звук разорвал тишину и на улицу вышла баб Катя. Прищурившись, улыбнулась и позвала меня рукой.

– Чего стоишь, внученька? Заходи, родная! Вернулась ты! Я знала, я знала, чего же стоишь, проходи в дом. А то все заладили, что ты умерла, но сердце бабушки знает, что неправда и ждала тебя всю ночь – она бросилась ко мне, обнимая и целуя.

– Баб Кать, это я, Ярослава – попыталась успокоить её.

Она перестала меня обнимать. Слёзы полились ручьем из её глаз, она пыталась что-то говорить, но рыдания разрезали слова. Обняв её крепко, повела в дом. Только свечи горели, зеркала завешаны черной тканью.

– Баб Кать, не плач. Прости, что напугала тебя.

– Забыла, как вы похожи, две половинки…

– Одного яблока – не смогла сдержать улыбку. Фраза Полины, которая любила ещё больше подчёркивать нашу похожесть и всем говорила, что мы сёстры, но наши родители разошлись, вот мы и жили в разных домах.

– Моя Поленька, такая девочка хорошая. Всегда помогала, порой скажет: «Бабуль, сиди, сегодня всё по дому делаю я сегодня». Как же так, Ярушка? Она ж знала эти места вдоль и поперёк. Зачем пошла в лес одна? Почему на помощь не звала? Гулюшку мою разорвали черти, не иначе. Она ж мышку не обидела, ни слова плохого никому не сказала. Всё о свадьбе мечтала да о белом таком пышном платье. В нём и лежит красавица моя. – мы сели за стол на кухне, ни в силах стоять, ни в силах остановить поток слов.

Холод дома пронзал насквозь, я задрожала и лишь сильнее укуталась в палантин. Баба Катя снова обняла меня и погладила ладонью по лицу. Не видела она в тот момент меня, лишь надежду, что я была она, живая.

– Давно ль ты приехала? Поди свет вчера не горел в доме Ани?

– Сегодня. Хотела навестить старые места.

– Иди навести, одно место в избе тут – жалобно вылетело у бабушки – Не хотела тебя обидеть, родная, но тяжело мне, пойми. Не осталось у меня никого, только внучка была.

– Бабушка Катя, у тебя есть Злата и я – обняла её крепко-крепко и прошептала «отдохни, родная», нарочито посмотрев прямо в глаза и внесся крупинку силы в свои слова. Она сразу зазевала и подперла подбородок рукой. Глаза медленно закрылись, погружая сознание в сон.