Скорее всего, это он заказал Мишане принести книгу, правда, Катя об этом не знает. Её, бабы Светы, книга его бы не удовлетворила, он захотел бы, чтобы она передала силу. Хорошо, что Катя пришла домой.

– Бабушка, я не хочу принимать никакого дара, раз это сопряжено с опасностью для сына, для внуков будущих. Достаточно того, что я умею и без передачи дара, – сказала она глухо.

– Давай об этом поговорим лет через десять, хорошо? Раньше я этот вопрос поднимать не буду. А ты успокоишься, поменяется ситуация, а там и решишь. Хорошо?

Катя кивнула головой.

– Ну и ладненько, пошли на кухню, я что-то ещё поем, да и тебе успокоительную траву заварю.

Бабушка шла, опираясь на стены, видно было, что сил у неё нет совсем. Но она не столько кушать хотела, как хотела внучке заварить специальных травок, чтобы у неё прошла истерика, забыла она этот ужас, этих пожирателей плоти колдунов, чтобы успокоилась, но, чтобы и утром на работу могла пойти и дитё покормить грудью.

Этих пожирателей она сама впервые увидела. Слышала, читала в книге, но видеть – видела впервые. Катя помогла бабушке на кухне, помыла после неё тарелку, выпила чая и отвела бабушку в горницу, а сама пошла в комнату к сыну. Там лежал телефон на стуле рядом с кроватью. Она взяла его, увидела пять непринятых. Подумала, что Сергей может и приехать.

Мало ли что подумает. Она набрала его номер, Сергей сразу ответил, сказал, что выезжает. Катя сказала, что всё нормально, просто сегодня был тяжёлый день, а потом была с бабушкой и телефон не брала с собой. Сейчас все нормально, она будет спать, встретятся завтра. Она уже в кровати, ему также спокойной ночи.

Конечно, было всего только чуть за девять часов вечера, Сергей хотел увидеть Катю, даже чуть обиделся, но потом подумал, что, может, действительно был сложный приём. Утром она проснулась совсем в другом настроении. Бабушка также после сна проснулась более бодрой. Катя с утра пошла к колодцу, чтобы принести бабушке ведро воды.

Увидев возле калитки посетителей, сказала, что бабушка сегодня плохо себя чувствует и принимать не будет. Те поворчали, что бабка капризничает, на что Катя, поставив ведро и взявшись за бока, сказала, что, если бабка не нравится, пусть других ищут. А бабушка живой человек, может и приболеть.

– Вы заболели, так вам можно, а она что, не имеет право? Я сама фельдшер и людей принимаю. И что, если я заболею, ко мне также придут с претензиями?

– Ну так не знали, что заболела, думали, просто не хочет принимать.

– У бабушки нет такого – хочет или не хочет. Есть может или не может. Всё, мне нужно на работу собираться, проходя и разговаривая с посетителями, она внимательно рассматривала землю, нет ли там капель крови. Но прошедший ночью небольшой дождик все смыл, даже если что-то там и было.

Ей пришлось собирать с собой сына и ехать с ним на работу, бабушка не смогла бы с ним остаться, была ещё слаба. Пока добиралась через грязь, немного опоздала. Но никто не возмущался, видели, как тяжело ей с коляской. Кто помоложе и поздоровее, помогли перенести коляску через пару ступенек, от болота колёса она почистила перед медпунктом.

И начался обычный приём. Она работала уже девять месяцев на этом месте, знала людей, знала, какие хронические заболевания у посетителей. Принимала однажды и Марию, неудавшуюся невесту Павла Петровича. Никаких эмоций, она, в первую очередь, фельдшер. Всё просмотрела, послушала, написала, что принимать, как принимать.

В обед приехал Сергей, сказать ей, что он соскучился и хотел бы вчера её увидеть. В селе все знали, что они жених и невеста, видели, что никто ни за кем не бегал. Но некоторые пытались снова почесать языком, потом бегали к Воронихе снимать чирьи с языка. Она одной так и сказала – чирьи посадить могу, не трудно, а вот привороты – никогда.

– Серёжа, я вчера действительно очень уставшая была. Помогала бабушке и притомилась. Конечно, я бы в другой раз хоть на пол часика к тебе бы вышла, неужели бы нет.

– А ты сегодня с Андрюшей вдвоем на работе? Давай помогу отвезти вас домой. Бабушка занята снова?

– Нет, она плохо себя чувствует.

– Катя, а мы с Антоном паровую камеру запускали сегодня. Думаю, к пасхе у нас будет своя продукция. Тогда начну отдавать кредит.

– А давай мы свадьбу отложим ещё на месяц? Или хотя бы на две недели.

– Ладно, посмотрим. Дело в том, что у Антона с Алисой свадьба будет 2 июня, ну а у нас пусть через неделю после них. Не хочу в один день.

– И я не хочу. Ну давай, поехали домой ко мне, посмотрю, как там бабушка. Кажется, у нас нет обеда.

Но бабушка людей принимать не могла, а домашние дела делала, не будет же она лежать? Поэтому суп приготовила. Катя с Сергеем успели чуть-чуть полюбезничать, а потом он поехал по своим делам, Катя пошла кормить сына и себя заодно.

Она рассказала бабушке, что отправила посетителей домой, они придут завтра, если им действительно нужно, завтра и Катя задержится и попробует помочь сама, ведь бабушка её чему-то научила.

– Катерина, если не сложное, сама приму. Сегодня ещё не смогла бы принять никого. Смотрела с утра, следов не было? Я топор на всякий случай помыла хорошо, топорище сбила. Хотя пожиратели следов не оставляют. Корми Андрюшу, потом сама поешь. Думаю, больше ничего такого появляться не должно. Как он к бабе Зине не попал ещё. Она сама живёт.

Утром приехала только одна семья, выкатать рожистое воспаление было не сложно, поэтому бабушка сама управилась. Катя оставила сына на бабушку и ушла на работу. А после обеда бабушке позвонил её сын, Дмитрий.

– Мама, тут такое дело…В общем, Катя пропала. Оказалось, уже год или около того.

– Какая Катя? – не поняла сначала бабушка.

– Ну, внучка твоя. Она устроилась на работу в Москву, иногда звонила. Знаешь, у меня новая семья, я так не особо интересовался. А тут бывшая решила квартиру продавать, а у Кати там доля есть, нужна её подпись. Оказалось, она родила, ушла в декрет. На работе не в курсе, куда она делась. Ты посмотреть не можешь, где она, жива ли?

– Здравствуй, Димочка. Уже больше года не звонил, не интересовался, как тут я живу, может, умерла, может, помощь нужна? Как плохо тебе, так сразу вспоминаешь, что у тебя мама есть. Ну я хоть знаю – не звонишь, значит, не нуждаешься, значит, всё у тебя в порядке. А как там твоя мама, тебе знать не обязательно, так? Когда в последний раз был в гостях?

– Мама, ну виноват я, да, признаю. А когда приезжать? Я ведь работаю, дочку нужно летом на моря отвезти.

– Димка, голову не морочь мне. У тебя одна дочь, Катя. Что, на старости вторую решил со второй женой родить?

– Нет, мама, это Валина дочь, я же женился на женщине с ребёнком, ну ты ведь знаешь. Я ей отец.

– Ну отец и отец, а Катю почему забыл? И кто квартиру-то продает, ты или бывшая жена?

– Ну квартира бывшей, она и продает. Попросила меня, чтобы я к тебе обратился насчет Катьки, жива – не жива, в розыск ли подавать, а может, умерла, не дай Бог.

– Тьфу на тебя, чего ты дочь родную хоронишь раньше времени. Не померла она, живет со мной. Ей деваться некуда было, родные отказались, а ей куда с ребёнком идти?

– Ну да, нагуляла с кем-то…

– Закрой рот иначе язык пришью. А твой отец где? Получается, сам байстрюк и своего внука байстрюком называешь? Она любви родительской не знала, вот и искала ласку. Как это так – родная мать не знала, где дочь! Это по каким таким законам? Хороша мать, не знает, что уже бабушкой стала. А не спросил, почему Катя бежала от отчима?

Возникла пауза, отец Кати молчал, обдумывая мамины слова. Да, он был байстрюком и ему было обидно, когда в селе его так называли. А сейчас он так назвал своего внука.

– Мама, мы к тебе в гости летом приедем, будет где переночевать?

– А почему не будет, Катерина замуж выходит, её будущий муж дом купил неподалёку. Места у нас хорошие, отдохнёте. Насчет Катерины – сообщите, когда нужно будет приезжать подписывать, она с работы отпросится и приедет. С ребёнком побуду я. Только вот ещё что, передай маме той, так называемой, что при продаже Катерина свою долю заберёт полностью.