Кулон Анна носила потом постоянно. Она называла его «кулон Альмантара», выдумала такое словечко. И символом их в любви. Она говорила, что если бы не этот подарок, у Влада не было бы шансов.

Так себе символ. Влада кулон раздражал — напоминал о нечестности его поступка, и, следовательно, лживости всех его отношений с Анной. С начала и до конца. Которые, между прочим, хоть и планировались, как нужные только для карьеры, на самом деле переросли в нечто гораздо большее. Забавно, что тот, кто на самом деле преподнес этот подарок, так никогда и не объявился.

Влад даже пытался избавиться от этого Кулона. Спрятал его — выбросить рука не поднялась. Думал, что подарит Анне новый символ их отношений. Присмотрел изумрудное колье в магазине и планировал найти его, как бы случайно, когда они будут проходить мимо.

Но Анна оказалась в таком ужасе из-за потери своего Алькантара, что пришлось срочно доставать его и прятать под кровать, чтобы счастливо найти завалившуюся пропажу.

Когда он извлёк его из-под кровати, Анна была так счастлива, что в этот день на радостях даже согласилась стать его женой.

Таким образом, чужой подарок помог ему дважды.

А очень скоро Аннин папа постарался сделать так, чтобы грант ушёл Владу. Влад понимал, что решал не он один, и сделано было очень много самых разных действий. Но дело было сделано.

Теперь у него был грант и молодая красивая, неожиданно любимая жена, которая почему-то тянула его в горы. Почему бы нет? Влад поехал с ней. А дальше… Дальше всё пошло не так.

Влад не стал скрывать от Орельева почти ничего, и рассказал ему свою историю знакомства и любви с Анной в том виде, в каком её знала Анна. Не скрыл даже того, что Анна была профессорской дочкой. Что в этом такого?

— А когда появился Чет? — спросил Орельев. — Вы знали его ещё до знакомства с Анной?

— Да чёрт его знает, видимо, не знал. А может, и пересекались когда-то в институте. Читал кое-какие его работы. Но встретился только здесь.

— Это каким образом?

— Анна столкнулась с ним в горах. Сказала, парень из Москвы, учёный. Почему бы нам не посидеть как-нибудь всем втроём?

— Вы были против?

— Нет, с чего бы. Я не особо ревнив. Уж точно не к таким, как Чет. Вы его видели?

— Ну, у вас, учёных, всё не как у людей. Вы ж там меряетесь умами, а не мускулами.

— С умом у меня тоже всё хорошо, — ухмыльнулся Влад. — Я ведь вам говорил уже о гранте?

— Да, ты парень хоть куда, — признал Антон. — Так вы встретились с Четом? О чем вы говорили, когда он пришел?

— Так он не пришел. В тот самый вечер мы поссорились. А Анна пропала. Совпадение, думаешь? И Чет меня звал.

— Кстати. Вот тут забавно. То есть Чет, с которым вы даже не знакомы, звал тебя по имени?

— Ну, на самом-то деле знакомы. Мы посидели вместе за обедом в столовке научного Городка. Там такой селфсервис с полуфабрикатами и микроволновой…

— Да знаю я, что там. Итак, вы все вместе обедали там.

— Да, я случайно сел рядом с ним, мы разговорились. А потом подошла Анна, и я понял, что это — тот самый Чет.

— О чём говорили?

— Черт. Об аномалии. Чет делал измерения, и… — и дальше Орельев услышал непонятный для него набор звуков, — а Анна сказала, что… — и набор звуков продолжился.

— О чём-то более житейском вы говорили? Связанном с людьми, отношениями, деньгами? Непризнанными достижениями, может быть?

— Да нет. Ничего такого. Не помню.

— Зачем Чет приехал сюда, он сказал?

— Ну да. Сказал, что… — и бомбардировка Антона непонятными словами продолжилась. — Но дураку понятно, что он врал.

— Ладно. А какие отношения связывали Анну с Матвеем?

— Матвей? Это кто? А, директор лаборатории… Понятия не имею. Рабочие? — на самом деле Влад знал о прошлогодней связи Анны с Матвеем, но показывать это считал ниже своего достоинства. Теперь отношения между Матвеем и его женой, и правда, выглядели, как рабочие, меньше даже, чем это.

— Ясно, — сказал Орельев, — вопросов больше не имею.

Они распрощались, и Влад вновь направился на поиски места с козьего бока.

Чет, девушки и Рудокоп

Остаток ночи они провели в лагере. Спать поодиночке было страшновато. Странное место, и кто знает, кому захочется заглянуть на огонек. Так что забились все в двухместную Настину палатку. Спать, правда, у Чета все равно не получалось. Сначала приходили мысли о происшедшем. Потом — о том, что рядом целых две девушки. На этом можно было и остановиться, но тут ни к месту приходили мысли о пропавшем Леониде и о том, как отсюда без него выбираться.

В результате заснул Чет только под утро.

И снилась ему девушка с синими глазами и зелеными волосами. Она была похожа на Анну. Если бы Анна покрасила волосы в зеленый. Девушка шептала на ухо Чету непонятные слова. И гладила там, где давно его не гладили девушки. Он осторожно, чтобы не спугнуть видение, дотронулся до ее руки. Девушка еле слышно застонала. Он осмелел и дотронулся до ее груди. Грудь была нежной и упругой одновременно. Он обнял незваную красавицу и прижал к себе. Тело ее было восхитительным. Она постанывала и извивалась в его объятиях, хоть еще почти ничего и не произошло. Он хотел заставить ее извиваться по-настоящему, он хотел заставить ее кричать и рычать. Он хотел впиться в нее, для начала, хотя бы губами… Но каким-то образом она ускользнула.

На месте же ее появилась другая, зеленоглазая. На ней не было почти ничего, да вообще ничего, если не считать чем-то многочисленные украшения, браслеты, овивающие руки и ноги, тонкие ниточки бус, обтягивающие тело в самых неожиданных местах и катающиеся, щекотящие его, когда он осмелился обнять ее. И она была похожа на Дину. Если бы Дина была столь распутной. Она села на него сверху, не позволяя, однако, ему главного.

Он схватил ее, хотел перевернуть, сделать с ней то, ради чего она пришла — и проснулся, зажимая в руке спальник. У края палатки сидела ящерка, которая тут же ускользнула. Настя и Дина были снаружи — он слышал их разговор. Чет не хотел выходить из этого сна и снова закрыл глаза. Две девушки, и ни одна из них не была Анной. Что ж, может быть, Анна, в конце концов, отпустит его.

Когда он, наконец, вылезиз палатки около одиннадцати, каша на костре уже была готова. Леонида по-прежнему не было. Девчонки же, даже не дав умыться, потащили его показывать «кое-что».

Кое-чем оказались Динины огнеупорные рукавицы. Вернее, зола на них. Она была ярко-зеленого цвета и сверкала на солнце множеством искорок.

А потом Настя достала спичечный коробок и показала ему:

— Вот что мы с них насобирали!

В коробке сияли и перекатывались маленькие зеленые камушки.

— Это… То, что я думаю?

— Мы тоже не знаем, — ответила за обеих Дина. — Но выглядят очень похоже.

— Да, да! — Настя чуть ли не подпрыгивала на месте. — Если бы я увидела их в ювелирном, даже не сомневалась бы, что это — изумруды!

— Поверь в это — и придется поверить и в Булыжечника.

Оказывается, подруги только и ждали его, чтобы идти на место вчерашнего происшествия. Так, получается, та девушка у костра защищала от Белых людей изумруды? И что же тогда осталось там, в костре, если даже то, что прилипло к рукавицам, оказалось вполне приличной кучкой драгоценностей? Да нет, там ведь ничего не было, они смотрели. С другой стороны, девушка, которой они помогали, исчезла — и что помешало бы ей исчезнуть вместе с изумрудами? Поездка в Забытый Город заиграла новыми красками. Ну, если предположить, что камни — настоящие.

В том, что на место вчерашнего происшествия надо идти, все они были единодушны. Вот только Чет считал, что надо сходить, а потом сваливать отсюда подобру-поздорову, а девушки думали иначе. Чет был из тех, кто привык управлять своей жизнью. А как управлять тем, чего не понимаешь? Здравых версий о том, что вообще происходит, ни у него, ни у Насти с Диной по-прежнему не было. В конце концов, сошлись на том, что сходят, а там уж решат.