— Двадцатого августа… это через три месяца, — запаниковала Варя.
— В Синтхоне большой выбор тканей со всего континента, их рынки не уступают столичным, — «успокоил» Тарион. — Так что у вас будет куча времени всё сшить. Ты же сама сказала, что это умеешь.
— Ну… я же не шью сама, — смущённо призналась Варя.
— Зачем сама? Сделаешь, что там делают?
— Выкройки?
— Ну да… Тебе всё сошьют, как тебе надо, — уверенности Тариону не занимать, конечно, а Варя вот не была так уж уверена. Она в глаза не видела ни ткани, ни тех, кто шьёт, и, собственно, наверняка если будет столь грандиозное событие, шить будут все и все будут очень заняты. Она читала в одном романе, что к некоторым балам чуть ли не за полгода готовились с пошивом всякого. Так это или нет, она точно не знала, но в любом случае надо хотя бы посмотреть качество местных тканей, ниток, стежков — для вышивки, к примеру: если она не машинная, то обалдеть как долго делается.
С этим балом-юбилеем Тарион её так загрузил, что Варя ехала на автомате, не особо глядя по сторонам, и очнулась лишь, когда внезапно почуяла очень вкусный запах спелых яблок.
— Тут есть яблоки? — принюхавшись, закрутила головой Варя. Во рту скопилась слюна, стоило представить, как она смачно вопьётся в сочную кисло-сладкую мякоть.
— Конечно, — ответил Тарион чуть удивлённо. — Вон там сад, как раз собирают урожай.
— Хочу яблоко прямо с дерева! — повела Зефирку к работающим в саду.
Яблоки были какими красивыми: алые, блестящие, ароматные! Огромные! С учётом высоты Зефирки и самой Вари они висели прямо на уровне глаз — только руку протяни.
— Добрые люди, разрешите взять яблочко? — спросила Варя на аласинском. Похоже, что её заметила только девочка, по возрасту чуть помладше Лины, наверное, и правда лет пяти. Стояла, открыв на неё рот. Потом собралась вся семья, которые аккуратно собирали яблоки в широкие плетёные корзины.
— Они из Газата, — пояснил заминку подъехавший Тарион. — В их стране идёт война, так что это осевшие беженцы… — затем он повторил её фразу на газатском.
— Да… Я что-то такое слышала, — кивнула Варя.
Люди загомонили, начали кланяться, яблоко взять разрешили, хотя и с оговоркой, что это не их, а хозяина сада, что живёт в деревне неподалёку — название сразу выветрилось из головы. Яблоко Варя сорвала, обнюхала, вдыхая пьянящий спелый аромат, и со смаком откусила. Оно оказалось хрустким, сочным до такой степени, что сок потёк по подбородку, и сладким-сладким.
Тарион сказал, что яблоки здесь полностью местные и их никто не завозил.
Зато, когда они подъезжали к месту своей первой ночёвки, встретилось другое «фруктовое дерево» — называлось оно «тека», тоже местное растение похожее на какую-то лиану, так как оно оплетало специальные изгороди, которое имело плоды, выглядевшие как очень крупные сливы, тёмно-фиолетовые с толстой кожистой шкуркой, а по форме и размеру как лимоны. Мякоть теки внутри оказалась совершенно неожиданно похожа на густое тесто и только чуть-чуть сладковатая, а так лишь вязла на зубах непонятной массой и странной чуть волокнистой текстурой. Вкусными там были только четыре маленьких семечки не больше яблочных по размеру: они прям сладенькие. А от чего-то очень радостный житель деревни, в которой они остановились на отдых и ночлег, хитро переглядываясь с Тарионом, потащил их на кухню. Там оказалось, что теку не едят в сыром виде, а жарят из её «теста» что-то вроде хлебных палочек. Со слов Тариона, это известная местная еда «текапуту», то есть «палочка тека», которая славилась тем, что была полезной для пищеварения, быстро насыщала, а ещё очень долго могла храниться. Как поняла Варя, плоды теки нужно перерабатывать сразу после созревания, так как это «тесто» не особо хранилось, и вся деревня примерно этим и занималась в сезон. На той кухне ловко орудовала женщина, которая сначала мяла теку, не повреждая плотную шкурку, потом срезала «пипку» снизу и как кондитерским шприцом выдавливала на противень эти «палочки» — одну палочку с одной теки. Шкурку с семенами, располагавшимся в верхней части, она отбрасывала в корзинку, а там дети доставали семечки. Варя увидела, что каждую пятую палочку делают сладкой, выкладывая семена с пяти плодов на неё сверху. Их сушили отдельно и в другой печке. А обычные жарили в масле, обваляв в муке, тёртом сыре или каких-то травах-специях — видимо, для разнообразия. Длина всех текапуту получалась с её ладонь, а ширина в два пальца. Сахарные палочки, которые отличались методом изготовления, оказались более хрустящими и рассыпчатыми, ну и сладкими из-за семян.
Оказалось, что даже деревня имеет название «Текапуту», то есть «Палочка тека», и растение какое-то очень прихотливое, растёт в определённых почвах, так что во всём княжестве росло только в этой деревне.
На восходе солнца они двинулись дальше. Впереди был Белгар и встреча с девчонками и Эсфирой, с которой Варя первой хотела поделиться всеми своими переживаниями и размышлениями.
Глава 21
Эсфира
— Эсфира, попробуй, это называется «текапуту», продавец сказал, что его делают из каких-то плодов, а по вкусу как сладкое песочное тесто с орешками… Нам понравилось, да, Санна? — тряхнув рыжими волосами, улыбнулась Сафина сестре, и Санна угукнула:
— Да, правда вкусненько. Нам сказали, что это что-то сезонное и бывает только на этой ярмарке в конце Суховея.
Эсфира кивнула и отломила кусочек сладкой палочки, которую ей протянули.
— Ничего так, но мне кажется, она была бы вкусней с какими-нибудь специями… Тут всё… такое пресное или сладкое, — попробовав, резюмировала она. Вкус не то чтобы совсем не понравился, но как будто ешь печёный перезрелый банан с хлебом и сахаром. Ещё и какое-то волокнистое и крошится странно во рту. В общем, на любителя или местного жителя.
— Ой! А они есть и со специями вроде, точно не сладкие, — встрепенулись близнецы. — Это вон там, в той лавке из Белгарского княжества, синей такой, как их флаг. Иллиэль сказала, что текапуту ещё и очень полезными считаются.
— Ага, вижу, — Эсфира кивнула сопровождавшей её Эллери, и они направились в указанном направлении. Упоминание специй воодушевило.
В Синтхоне они находились уже второй день, успели посмотреть город и местные достопримечательности, издалека увидеть магическую Академию, которая оказалась «городом в городе» и находилась на окраине, заселяя Северный Холм. Ну как «холм» — по меркам Дагестана так холм, по меркам Челябинска так почти что гору высотой метров четыреста, на которой сверкало золочёной крышей главное здание, похожее на классическую католическую церковь. Ночь они провели в эльфийском доме-резиденции, где останавливались все эльфы. Там распоряжалась какая-то очередная фойна, кажется, дочка Даниэля, так как рыженькая в папу. Имя фойны Эсфира не запомнила, понадеявшись, что если понадобится, она спросит Иллиэль или Эллери, которых к ним приставили с самого первого дня.
Даниэль с ними не поехал, зато в общем караване поехали братья Камил и Ивенгил — весёлые ребята, с которыми Эсфира познакомилась ещё на их первом празднике в Серебристом Лесу и они много общались. Братья попали в экспедицию Пятого мира относительно недавно: всего около трёх лет назад по земному летоисчислению, — и закончили ту же школу, что и она, но другой класс. Правда, её они не узнали: сказались разница в возрасте и изменения внешности. Впрочем, Камилу и Ивенгилу лир Анатар дал какое-то поручение, и недалеко от Синтхона они расстались, — но, по крайней мере, они скрасили их длинную и скучную дорогу в каретах.
Ехать, по сути, всего ничего по современным меркам: около пятисот километров, — но средневековье накладывало свои ограничения, и поэтому поездка в соседний город заняла двое суток. И это ещё у них оказалась скорость в два раза выше, чем обычная для местных, и ехали они без остановок, так как не хотели ни спать, ни есть и уставали меньше обычных людей. Хорошо ещё, что в каретах можно лежать, внутри был туалет и совсем не трясло. Но всё равно дико скучно. Они с братьями играли в карты, а ещё Эсфира немного ехала верхом на аргамаке — так здесь называли эльфийских лошадей.
