— Анастасия, надеюсь, ты помнишь меня. Я — Руслан Борисович.

— Не очень приятное продолжение знакомства.

— Отчего же, дорогая? Мой сын сейчас, как и я, желает, чтобы ты вошла в нашу семью, и я хотел бы поддержать его и сделать от лица Адама предложение руки и сердца.

— Позвольте уточнить, Руслан Борисович, а зачем вам оно надо? Одного раза недостаточно было? Зачем повторять ошибки прошлого?

— Анастасия, как ты разговариваешь! — воскликнул дядя.

— Ненавижу розы. У меня аллергия на них. Вы забыли, а хотя оно вам надо, запоминать такие мелочи. Когда я чувствую их запах, постоянно чихаю, у меня краснеет нос и слезятся глаза.

— Ты очень наглая девчонка, что тогда была, что сейчас, — произнёс Руслан Борисович.

— Но вот кто бы говорил, — отозвалась я тихо, а затем добавила уже громче, с усмешкой: — Благодарю вас за столь прекрасную и лестную характеристику.

— Всем девушкам нравятся розы, и ты не являешься исключением. И это все пустяк, — сердито заявил отец Адама.

— Пустяки, Руслан Борисович?? Что если моя аллергия смертельна?? А что если я умру? Назовете ли тогда это маленьким пустяком?! — сердито спросила я.

— Настенька, ты преувеличиваешь эту проблему, — примирительно проговорил Адам.

— Хм, Адам Русланович, ваше недоверие мне очень не нравится, — произнесла я, а после обратилась к его отцу. — Не считайте меня наивной и глупой, Руслан Борисович, — обратилась я к мужчине. — Зачем вам обоим необходима эта свадьба? Неужели вам настолько не хватает денег? Или вы заключили какую-то сделку с моим дядей?

— Анастасия, как ты смеешь такое говорить? — спросил дядя с гневом.

Тетя, бабушка и все остальные родственники сидели и молчали.

Руслан Борисович, если бы мог шипеть, как змея, то так бы и сделал. Его глаза, как и глаза дяди, горели гневом.

— Настенька, детка. Ты не права. — Произнёс Адам. — Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Я боялся, что ты скажешь мне «нет». Поэтому попросил для поддержки прийти отца.

— Хм. Итак, вы хотите сказать, что намеренно сделали шаг за моей спиной. Скорее всего, вы оба не знали, как сильно я не люблю свою семью, — проговорила я. — Нет, ну вы же умные, как вы могли этого не знать? Кроме того вы, правда, думали, что семья заставит меня выйти замуж за тебя, Адам?

Мой голос стал на октаву выше, хотя я и не любила громко говорить.

— Нет, дорогая будущая невестушка, — вместо Адама заговорил его отец. — В моих мыслях ничего такого не было. Я сделал это не для того, чтобы заставить тебя. Адаму не нужны активы или твое наследство.

— Тогда зачем вам надо это? Не просто так ведь вы это делаете? Я понимаю, что тогда, в мои восемнадцать лет, вы могли надавить на глупую мышку Настю, и она бы все сделала, так как, вы велите. Но поверьте, той Анастасии больше нет.

— А если я хочу наследника? И чтобы он был из хорошей семьи, — заявил Руслан Борисович.

— Адам, ведь ты сам можешь за себя говорить и не ставить ни меня, ни себя в столь неловкое и унизительное положение. Зачем? Я не понимаю. Почему меня было не спросить наедине? А для начала объяснить тот факт, что ты изменил мне на свадьбе, из-за чего я убежала с банкета. Возможно, если бы мои родители не последовали за мной, то не было бы той катастрофы. Возможно, я погибла бы одна. А может навсегда осталась бы калекой.

— Да, я мог бы сам за себя говорить, но я очень надеялся, что ты послушаешь голос разума и согласишься с предложением.

— Что я отвечу сразу согласием? Не вспомню ничего и всё забуду? А как же завоевать принцессу? Что же, дубинкой по голове ударишь и в пещеру затащить? Мы не в Средневековье живём! И прощать тебя я не собираюсь. Слишком уж больно.

— Настенька, детка, ты преувеличиваешь. Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Все-таки вы заключили сделку, которую хотите провернуть с моим дядей…

Я взяла бархатную коробочку у Адама и открыла ее.

— Платиновое кольцо с редким зеленым бриллиантом и гравировкой, дорогое и такое красивое, — прокомментировала я. — Да, вижу, та самая семейная реликвия.

— Бриллиант, который достоин, чтобы его носила только королева, — с пафосом произнёс Адам.

— Но вы же знаете, Адам Русланович. — пристально посмотрела сначала на его отца, потом на парня. — Не имеет значения, насколько дорогой подарок. Единственное, что важно, Адам, это то, что ты должен уважать выбор самой девушки. Каким бы ни был подарок, он будет бесценен для девушки, если между ней и дарителем есть искренняя любовь, — заявила я.

— О чем ты, невестушка? Ведь я, как и мой сын, хочу, чтоб ты была счастлива. А то, что было, то было… И вспоминать не о чем, — проговорил Руслан Борисович.

— Да я сейчас поняла, что ты меня, что тогда, что сейчас просто использовал. Адам Русланович, поверь, та кукла Настенька сломалась на том перекрёстке. И то, что ты сейчас видишь, это оболочка, которая дышит, но не живет. — сказала я и сунула обратно в руки парню коробочку с кольцом, полностью проигнорировав слова его отца.

— Настенька, прости меня пожалуйста. Я не хотел чтобы ты …, — Адам взял коробочку, а в его глазах я видела сожаление. И, честно говоря, меня это порадовало.

Подсознательно я прикоснулась к цепочке, которую мне подарил Роман на днях, и тут же на моем лице расцвела улыбка.

— А насчет машины, которую ты, Адам, привез, чтобы показать, как сильно ты жаждешь, чтоб я ответила согласием… Подкуп не прокатит. Лучше держать это при себе, потому что всякий раз, когда я буду видеть вещи, связанные с тобой, все, что я буду чувствовать это разочарование.

— Я всегда восхищался тобой, ты — та самая женщина, которую я давно хотел назвать своей женой. Ты — мечта, которую я не желал упускать.

— Но ты это сделал, Адам. Как же я теперь разочарована в тебе… — я замолчала, сделав небольшую паузу, прежде чем снова заговорить. — Возможно, я и была твоей мечтой. Но свою сказку ты потерял… Извини, Адам, но долго и счастливо не получится. Не в этой жизни, — сказав это, внутри себя я почувствовала освобождение. — До свидания, Адам Русланович. Руслан Борисович, — и уже собралась уходить, когда Адам схватил меня за запястье. Его глаза горели виной и сожалением, но также гневом.

— Ты недостойна, чтобы я взял тебя в жены, тебе уготовано быть лишь любовницей. — прошипел он.

— Адам Русланович, поверь, мне плевать на твои слова. Раевский, выполни последнюю мою просьбу: не заставляй меня испытывать к тебе еще и отвращение и ненависть, — попросила я, и он тут же отпустил меня.

После общения с Адамом и семьей дяди я поехала в детский дом. Здесь всюду до сих пор чувствовалась рука мамы…

Сад, теплицы, крытый бассейн. Большое здание.

Я почти весь вечер провела с детьми, как с младшими, так и со старшими, мы разговаривали, смеялись. Дети иногда, перебивая друг друга, рассказывали о своих успехах и неприятных моментах.

Мы играли в монополию. Мне нравилось проводить время в детском доме. Здесь всегда было спокойно.

Директором детского дома мы с братом попросили стать заслуженного учителя Петра Романовича Жданова. Это был уже пожилой мужчина. Седая борода, волосы, добрые глаза.

В детском доме его все уважали, как ученики, так и учителя. Он был, как говорят, из старой гвардии. Мужчина, обладавший умом и правильно ведущий все хозяйство в детском доме.

Каждый класс имел свой участок, на котором они сажали рассаду… Так же в школе было правило: кто не работает, тот не ест. Были классы музыкальные, а также кройки и шитья. Девочки и мальчики учились всему, что могло пригодиться им в жизни.

А чуть позже я прошла в спортзал, где мы обычно тренировались в боевых искусствах с братом...

По спортзалу носилась, как фурия, чтобы истощить себя до предела и выпустить гнев, вызванный Адамом и семьей дяди Геночки.

Позже я доехала на такси до своего дома — к тому времени уже почти стемнело.

Поговорила с Романом по телефону десять минут, а затем приняла горячий душ, прежде чем лечь спать.