Куракины происходили из рода Гедиминовичей, которые когда-то правили Великим княжеством Литовским. Гедиминовичи всегда отличались вздорным и воинственным характером, частично их норов передался и Куракиным. Поговаривали, что фамилия Куракин происходит от тюркского слова quraq, что в переводе значило пустой, скупой или даже жадный. Но, видимо, наговаривали. К середине, примерно, XIX века род подрастерял свои богатства и влияние при дворе. Князья стали больше проживать в своих имениях. А после Смутного времени, вызванного приходом к власти большевиков, чуть вообще не исчезли, утратив владения в Пензенской, Орловской, Ростовской губерниях, огромные дворцы в Москве и Санкт-Петербурге. Кто-то уехал из России и их жизнь в эмиграции была несладкой, кто-то остался, разделив со своей страной все тяготы и потрясения бурного ХХ века. Но род выжил. И даже поднялся при дворе нынешней Императорской династии.
Евстигней Иннокентьевич в настоящее время владел огромным имением недалеко от столицы. Но проживать там у него не получалось. Он постоянно находился при дворе, лишь изредка приезжая к семье. В его рабочих апартаментах была небольшая комната для отдыха, где ему чаще всего и приходилось ночевать. Работа занимала всё его время. Быть главой Группы Расследования преступлений связанных с коррупцией в высших эшелонах власти при столичном Департаменте, который носил грозное название Особого Отдела, и иметь свободное время — понятия совершенно противоположные. Состоя на службе в этой должности приходится быть в курсе всех дворцовых интриг и слухов. От этого зависело его положение.
В кабинет вошёл секретарь и негромко спросил:
— К вам посетители. Пускать?
Взглянув на часы Куракин небрежно бросил:
— Пусть заходят.
Начиналось очередное совещание…
— Ксения Андреевна Громова. Младшая дочь младшего сына председателя Колхоза Громова Леонида Андреевича. Громовы — древний крестьянский род. И целину осваивали, и Сибирь, и Марс, кстати, плодородный оказался, зараза, даром что дышать почти невозможно. Колхоз «Громовы со товарищи» — крупнейшее сельскохозяйственное объединение. Имеет земельные владения на Земле и на Марсе. Поставщик Его Величества Императорского двора. Торгует с Корпорацией «Великая Шотландия» и многими другими (остальные не имеют значения). Вот о марсианских их владениях мы и поговорим. — неспешно начал своё повествование Полено, переведя управление флаером в автоматический режим, — До сих пор лично мне не понятно, какая вожжа попала под хвост правительству переселять опять крестьян с обработанной земли на дикую. Громовы должны были ехать в соответствии с новой программой. Будто младших родов мало. И заметь! Всё было сделано так, что не подкопаешься! Всё по закону. У нас, если ты не помнишь, или не знаешь, с 2058 года проводится государственная политика освоения земель, при которой каждый регион добровольно-принудительно обязан отправить в далёкие свободные территории людей. Ничего нового. Когда-то точно так же осваивали Сибирь, да и не только её.
А в XXIвеке, в середине, после Большой Войны, в мире, да и в стране тот ещё бардак был. Вот и приняли госпрограмму. В программе принимают участие все граждане. Добровольное участие в программе засчитывается как срочная служба. За мобилизацию в армию, суд, медицину, образование и освоение ответственны местные власти. Ну и в земельном праве существует несколько видов собственности. Колхозы, например, являются самостоятельными административными единицами, с арендой земли на срок от 49 лет. Потом этот срок может продлеваться автоматически, что в большинстве случаев и происходит. Входят в совет местных органов власти, то есть в правах им равны. Частная собственность на землю имеется только для ИЖС и составляет не более 40 соток на человека. А вот в случае с колхозом Громовых у нас очень интересная история. С тем его отделением, что на Марсе. Практически все земли колхоза «Громовы со товарищи» были в частной собственности. То есть не подчинялись местным властям. Что очень этим самым властям не нравилось. А помог Громовым провернуть этот фокус наш общий знакомый пан Арсенюк. Только фамилия его тогда была Арсеньев. При помощи другого нашего общего знакомого — мистера Стюарта. Точнее — отца убиенного тобой Дункана. — Полено вздохнул и добавил, — Погорячилась ты, Ржавая. Надо было в живых его оставить. Интересный бы собеседник у нас был сейчас.
Анна неопределённо пожала плечами, а Полено продолжил.
— Громовым идея переезда оказалась как серпом по одному месту. Взбунтовались, были раскулачены и многие убиты. Там у них целая война была. С участием армии. Дети до пяти лет были отправлены в закрытые школы. Только нашей Ксюши среди них не было. В мае, незадолго до этих событий, дед впервые разрешил Ксении отправиться к родителям и брату с сестрой. Её родители были учёные-экзобиологи и находились в экспедиции. Причём воспитывали нашу Ксюшу именно дед с бабкой. Потому как в своё время дедушка отобрал у них младшую со скандалом.
А в это время семью Громовых-старших репрессировали. Известие о гибели отца Громов-младший получить не успел — судно, на котором они возвращались из экспедиции погибло. В живых осталось двое: старший сын Андрея Громова, не успевший прибыть на корабль родителей с дурной вестью, и Ксения, которую подобрали в биотической капсуле и отправили в школу на Остров на Брискселе. Причём история с её родителями тоже странная: возвращались они порознь, что довольно странно. Потому что обычно они не расставались. На планете, где они находились в экспедиции, произошла какая-то планетарная катастрофа: то ли метеорит упал, то ли ещё что-то. Поэтому эвакуация шла спешными темпами. Сначала вернулась мать, она почти не пострадала, но добиралась на перекладных почти два года, а отца собирали буквально по кусочкам, он год был в коме, потерял память и после этого о полевой работе ему пришлось забыть. И младшую дочь они потеряли намертво.
В школе на островах Ксюша оказалась в одном классе с некой Сейлан Батиста Альери. Её семья была из колонистов Первой волны, но во время эпидемии они все умерли. В живых осталась только Сейлан. А поскольку большинство учеников в школе были аборигены — представители местной расы, то и имена им дали местные. Ксения стала Клак-Кхаат, а Сейлан, она же Талка — Таал-Махт. Талкой её прозвала уже Ксения. Сейлан быстро взяла её под покровительство. Очень уж по умершей сестре скучала. А Ксюша на неё здорово похожа была, как ей казалось. Через какое-то время родственники Сейлан наконец-то вспомнили о своей родне в дальней колонии и позаботились о переводе сиротки в Швейцарию в иезуитскую школу. Дело в том, что у них это давняя семейная традиция, чуть ли не с момента возникновения ордена иезуитов. Все дети в этом роду обучались в иезуитских школах. Обычно в Швейцарии. Ну и заодно и нашу Ксению прихватили. Тем более, что она весьма хорошего склада оказалась, крепкая физически и быстрого ума. Кроме того, без роду племени, ибо стрессы отбили у неё память о том откуда она, а малый возраст быстро дал ей замещение в виде рассказов Сейлан о детстве, в семье Альери. В Швейцарии им дали новые кадетские имена. Альта и Талья Гларус. Ксении было всё равно. А Сейлан приняла служение по правилам своего рода.
Причислены были обе к первому отряду (что-то вроде кузницы кадров для спецназа). Родители, надо сказать, Ксюшу искали, но не нашли, понятное дело. Но самое интересное не это. А то, что после подавления восстания в колхозе Громовых на их землях был создан некий сельхозкооператив «Фелисити», 51% акций которого, оформленных на подставных лиц, принадлежал уже Арсенюку. Улавливаешь?
— Улавливаю. — кивнула Анна, — Чьих ручонок дело.
В палате медблока орбитальной станции, где в последнее время жил и работал Малинин, царила суета. Люди в рабочих комбинезонах устанавливали оборудование, мониторы, камеры, протягивали провода. Адмирал на это время перебрался вместе с креслом поближе к Прапору и вместе с ним внешне спокойно наблюдал за работой. Говорят, нет ничего более умиротворяющего, чем смотреть на текущую воду, горящий огонь и работающих людей. По мнению Адмирала — что-то в этом есть. Но ему почему-то постоянно хотелось вскочить и кричать примерно следующее: «Да кто так делает???». Но приходилось держать себя в руках. Люди вокруг были гражданские. Могут не понять многих слов из его речи, да ещё и испугаться. А чего-нибудь хуже испугавшихся гражданских Малинин себе представить даже не мог. Потому он сидел в кресле, слегка постукивая об пол протезом, и крепко сжимал кружку с чаем. С трудом дождавшись окончания работ он спросил у зашедшего в этот момент в палату Самуила Яковлевича:
