— Вот как?

— А вы рассчитываете в подземельях отсидеться? А если не выйдет?

— Почему я должен верить Вам?

— А почему я должна верить в ту лапшу, которую Вы мне тут вешать пытаетесь?

— Какую лапшу?

— В ваши россказни про Семь Стихий. Если бы они у вас были — не думаю, что вы бы ими не воспользовались.

— Вы не понимаете.

— Что я не понимаю? Объясните.

— А что если наши моральные принципы действительно не позволяют…

— Что не позволяют? Родину защитить? Себя и свои семьи? Тогда это не принципы, а дерьмо собачье!

— Нельзя на зло отвечать тем же!

— Тьфу ты! Толстовщина какая-то! Непротивление злу насилием… Бред ещё тот. Толстой уже под конец заговариваться начал и сам себе противоречить. Кстати, а то, что Ваши люди пытались на меня напасть — это как-то не очень вписывается в ваши принципы.

— Кто такой этот ваш…

— Толстой? Да был такой. Давно. Писатель. Действительно, гениальный, но в голове такие тараканы паслись, особенно под конец жизни, что мама не горюй. Вот он тоже любил про моральные принципы порассуждать. Так что у вас там с принципами? И с источниками энергии, которыми ваши принципы не позволяют воспользоваться?

Хоррлл минорно молчал, и Анке всё стало ясно.

— Короче, нет у вас ничего. А принципы вы просто приплели для отмазки. Можно докладывать начальству, что только зря время потеряли.

— Считайте, что нет.

— Считайте⁈ А что? Значит, всё-таки, есть?

— Да что Вы ко мне прицепились! Я всё равно ничего…

— Ничего не отдадите? Ну, это ещё вопрос.

— Будете меня пытать? Да…

— Ой, умоляю Вас, милостивый государь. Если б я действительно захотела Вас прикончить — уже давно бы это сделала. И если бы захотела добыть сведения про эти Ваши стихии — то Вы бы мне уже давно всё сами бы рассказали. Допрашивать пленных в полевых условиях нас учат и учат хорошо. И никто из Ваших людей мне не смог бы помешать. Как? Да вот так.

И в следующую секунду Эар Хоррлл вдруг обнаружил себя намертво припечатанным к полу, а возле шеи, как раз возле сонной артерии, замерло лезвие ножа.

— Отпустите. Сдаюсь.

— Не всё сразу. Что там с источниками энергии? Они все у вас? Или нет?

— Я же сказал — источники были рассеяны и сокрыты в разных местах. Да даже если бы они были у нас все — то без преобразователя ими бы всё равно невозможно воспользоваться. А если я сейчас позову на помощь?

— Зови. Только ты до неё всё равно не доживёшь.

Нож прижался к шее чуть плотнее.

— У нас всего два источника. Так что мы всё равно не смогли бы ими воспользоваться. Преобразователь был уничтожен, я же сказал.

— Вот теперь верю.

Анка отпустила Хоррлла, тот поднялся и сел с видом оскорблённого достоинства.

— Что за насилие…

— Да ну, ты брось. — примирительно ответила спецназовка, — Какое насилие? Так, поговорили по душам. А где остальные источники?

— Не знаю. Правда, не знаю.

— Допустим. А что с моими товарищами? Ты говорил, они проходили тут.

— Они ушли через Южный горизонт. Я готов проводить тебя туда.

— Хорошо.

— Нападение на планету — это правда?

— Да.

— Как, ты сказала, называется эта раса?

— Трекларетане.

— Наши предания сохранили рассказы о войнах с вогами. Тогда элары ещё могли выходить в космос. Воги строили корабли из металла с изменённой структурой, близкой к органике. Их было трудно уничтожить.

— Возможно — это одни и те же.

Анка плюхнулась на табурет и эффектно закинула ногу на ногу.

— Рассказывай, что ещё известно про твои Стихии.И если описание сохранилось, то тоже давай.

— До недавнего времени мы действительно владели одним из камней. — неохотно начал Хоррлл.

— М? До недавнего?

— У нас его похитили. — смущённо проговорил элар.

Глава 27

Что такое конкуренция и как с ней бороться

Отправленный на кухню Кевин поначалу решил было оскорбиться, но потом передумал. В конце концов — эти люди помогли ему. Предоставили ночлег. Так почему бы не отблагодарить их? Заодно это поможет осмотреться. На кухне работали две монахини, которым помогали местные девчонки-подростки. Кевин оказался в этой компании единственным мужчиной. И монахини отправили его чистить картошку, потом носить воду — водопровода и прочих благ цивилизации в лагере не было, потом колоть дрова для допотопной полевой кухни. Кевин провозился почти до обеда.

Пока носил воду и дрова, Кевин успел немного осмотреться и изучить лагерь. Несколько блиндажей и землянок, вырытых среди развалин, включая переоборудованный в блиндаж подвал, в котором он ночевал и приземистый балаган, в котором размещалась кухня-столовая. Охраны он не заметил, зато на краю лагеря приткнулось несколько грузовых ховеров. В самом крайнем ховере копался некто, по-видимому — техник. Во всяком случае, наружу из хвостового отсека торчала чья-то филейная часть, облачённая в засаленные штаны. Видимо, хозяин штанов как надел их лет этак десять назад, так ни разу с тех пор и не стирал ни разу. Более того — в них даже под дождь ни разу не попадали. Разводов смазки на них было столько, что задняя часть, которая торчала наружу, лоснилась, как покрытая лаком. Народу в лагере было на удивление немного. Монашка, работавшая на кухне, охотно пояснила, что почти все обитатели лагеря работают — разбирают завалы, ухаживают за ранеными в госпитале и так далее. В лагере только совсем малолетки и несколько женщин, которые за ними присматривают. И охрана на случай нападения — бравые ребята Тира Анастази. На вопрос Кевина о спецназовцах, приютивших его накануне, монахиня только плечами пожала. Ясности услышанное не внесло. И где разыскивать Эвизу — Кевин тоже представлял себе весьма смутно. Точнее — вообще никак не представлял.

** *

— Мистер Дагвард! Вы прекрасно знаете, как я отношусь к Вам. — говорил Гиора Эпштейн сидящему напротив него Герберту Дагварду, — Но если бы всё было так просто и если бы всё зависело только от меня. У Ваших племянников потрясающий талант — ввязываться во всякие авантюры. Я встретился с некоторыми людьми, которые могли бы повлиять на их судьбу, кроме того, Равиталь устроила мне встречу с сенатором Брентом. Однако — я вынужден признать, что ничем не могу помочь. Ваши племянники перешли дорогу очень многим сильным мира сего. А кроме того, насколько мне стало известно, — они оказались замешаны в событиях на Илуо, которые чуть не привели к смене правящей династии. И сейчас на Илуо продолжаются волнения.

Герберт Дагвард уныло молчал. А Гиора встал и подхромал к окну. Там, за окном шумело море. Разговор происходил в доме Эпштейнов в Тель-Авиве, куда Герберт прилетел по своим делам, в том числе, касающимся и его племянников. Дядя всё ещё не терял надежду вытащить племянников из тюрьмы, но коса нашла на камень. О том, что Река освободили — он не знал. Ричарду запретили общаться с родными. По соображениям конспирации.

— Так вот. — продолжал Гиора, глядя на бушующее за окном море, — Насколько мне стало известно — император Аолий вознамерился убрать всех, кто так, или иначе, был причастен к той истории. То-есть — всех свидетелей. И на ваших племянников идёт охота. А посему — лучше уж им сидеть в наших тюрьмах. Оно надёжнее, знаете ли.

Мистер Дагвард в ответ только тяжко вздохнул.

— И оставим этот разговор, мистер Дагвард. — примирительно произнёс Эпштейн.

* * *

А Эвизе снился сон. Ей почему-то приснилась Анка. Вернее — её саму Эвиза не видела, как это часто бывает во сне, но явственно ощущала её присутствие и слышала голос всё время как будто сзади, за плечом. Анка учила Эвизу стрелять.

— У тебя твёрдая рука. — вкрадчиво шептала ей невидимая спецназовка, — Не спеши. Спешка хороша только при ловле блох. Точнее — спеши медленно. От этого в бою часто зависит жизнь. Хотя — хороший спецназовец редко оказывается в непосредственном контакте с врагом. Ты должна опережать врага на шаг. Видишь цель? Цель нужно не только видеть. С ней нужно слиться. Поймай ритм её движений. Спуск нажимай плавно, в промежутке между ударами сердца. А если стреляешь в человека — не думай, что это человек. Иначе никогда не сможешь нажать на спуск.