Рива фыркнула.
— И не говори! Этот Акдак обещал нам помощь в организации экспедиции на Великие Болота. Там, вроде как, сохранились какие-то артефакты исчезнувшей цивилизации, существовавшей здесь давно, до появления людей.
— Ну-ну…
Какая-то мысль, вернее даже не мысль, а догадка, промелькнув в Анкином мозгу, исчезла, так и не успев оформиться.
— Ты чего? — спросила Рива.
— Так. Ничего. Великие болота, говоришь? А кто прилетел?
— Профессор Пэлед. Слышала про такого?
Анка честно призналась, что нет.
— И что?
— Ждём результатов их работы.
— Ню-ню.
* * *
— И незачем так орать! — сказал кто-то сзади. Серый оглянулся, но никого не увидел.
— Кто здесь? — на всякий случай спросил он.
— Я. — из-под пульта высунулся Шим-Панг.
— Вылезай. — мрачно приказал Серый. Гоблин послушался.
— Выпить есть? — сразу же спросил он Серого, но посмотрел на его рожу и осёкся: — Понял.
— Значит так! — Серый снова стукнул кулаком по краю пульта, но уже слабее, — Завязывай с выпивкой. Два алконавта на борту — это уже слишком! Не корабль, а бомжатник какой-то!
Первым делом Серый связался с Конторой и получил инструкции. Потом запросил Главный Регистр и Центральную диспетчерскую службу. Ещё минут через сорок «Мимоза» стартовала с Гаммы-249 и взяла курс на Кхам. Дагварда заперли в каюте, чтобы протрезвел.
Так Серый стал капитаном. И пришлось ему воленс-неволенс вникать в Дагвардово хозяйство.
«Мимоза» была, как и её предшественница, куплена в кредит и выплачивать предстояло ещё больше половины суммы. Платежи же по кредиту, Рек, по своему обыкновению, просрочил. Пришлось связываться с банком и утрясать этот вопрос. Страховка, кредит, оплата топлива и техобслуживания… практически все заработанные деньги «съедали» выплаты. Серый даже представить себе не мог, что собственность приносит столько хлопот! Кроме денежных вопросов на нём лежал поиск клиентов и грузов, переговоры и тысяча других мелочей, о которых он прежде и не подозревал. От Шим-Панга толку не было, На-Ла не интересовалась ничем, кроме компьютеров. Да ещё надо было следить, чтоб Дагвард не пил! Вот ещё забота! Серый придумал было запирать Река в каюте на время стоянок, и выпускать только когда корабль уже входил в гипер, но это не помогло — Рек неизменно оказывался «на кочерге». Сначала Серый погрешил на Шим-Панга — мол, Рек опять приложился к его канистре и недолго думая, отправил предмет соблазна в утилизатор под горестные причитания гоблина. Но когда Рек и после этого появился «под мухой», Серый учредил следствие. Путём несложных оперативно-следственных мероприятий и логических заключений выяснилось, что выпивку Дагварду таскает На-Ла.
— Ну, вот что! — сказал Серый, — Отныне на корабле вводится «сухой закон»! Для всех! И если я ещё раз увижу этого, — тут он красноречиво кивнул на дремлющего на диване кают-компании Река, — в градусе — я его сдам обратно в каталажку, откуда его освободили!
— И тогда нас всех попрут! — буркнула На-Ла, — Корабль отберут.
— А то тебе податься некуда? — едко возразил Шим-Панг, — У тебя вон, родни пол-Кхама. Я тоже — вернусь к ребятам своим. Это Серый у нас неприкаянный.
— И всё равно я его сдам, если он пить не перестанет!
* * *
— Ржавая, постой!
Она остановилась и с выжидательным интересом уставилась на приближающегося Акдака.
— Чего надо?
— Поговорить. — просто отозвался он.
Он старался говорить с ней по-русски. Анка отметила про себя, что говорит он неплохо, хотя и с сильным акцентом. Интересно, где это он ухитрился язык выучить?
Они прошли по коридору и оказались в просторном холле, уставленным кадками с какой-то местной растительностью. Между кадками были расставлены удобные кресла и диванчики. Крыша холла была стеклянной, как в оранжерее. Анка-Ржавая плюхнулась в ближайшее кресло и эффектно закинула ногу на ногу. Акдак уселся напротив неё.
— Ну и? — коротко спросила она. И от этого вопроса вся его решительность куда-то испарилась, а слова, которые он хотел ей сказать, вылетели из головы.
— Ты давно в армии?- спросил он, понимая, что совершенно не это хотел сказать и всё это совсем не то, но молчать было ещё хуже.
— Чуть больше восьми лет.- она пожала плечами, словно её удивил его вопрос.
— Армия не место для женщин.- сказал он, чувствуя, что опять говорит не то, более того — сморозил откровенную глупость.
Она скривилась.
— Подожди! Я не то хотел сказать! — он почувствовал, что краснеет. Она смотрела на него, совершенно не собираясь помогать Марту вылезать из неловкой ситуации, в которую тот загнал сам себя.
— Я не хотел тебя обидеть. — начал оправдываться он. Анка молчала.
Молчать можно по-разному. Все его предыдущие женщины молчали заворожённо. И смотрели на него, как на некоего небожителя, снизошедшего вдруг со своих сфер небесных на их простецкие грядки. Эта сидела напротив и молчала ехидно-язвительно. «Ну-ну… посмотрим, что ты ещё скажешь…»
— Тебе понравилось на плато? — спросил он про их недавнюю вылазку за город. Причём Март сам предложил ей эту поездку. Место она должна была выбрать сама. И она назвала плато Билибина. Первое, что на ум пришло. Он очень удивился, но не стал возражать.
Пока ехали — молчали. Анка смотрела на его руки, лежащие на руле. Такие грабли подошли бы землекопу, или крестьянину — широкие, почти квадратные, с толстыми, словно раздавленными, пальцами и квадратными плоскими ногтями. Потом он заговорил. Начал рассказывать о себе, о своих детях… Анка слушала не перебивая. Когда он замолчал, она спросила:
— И что ты думаешь теперь делать?
— Не знаю. — откровенно признался Март.
— А эти женщины? Ты с ними какие-то отношения поддерживал?
— Нет. Ты не знаешь. У нас ведь нет семей в вашем понимании… И если бы я начал выяснять всё в открытую…
— Где-то я уже это слышала… Ну да — Ефремов. И ещё — во времена прабабки. Те типы со звездолёта. Беглецы.
— А я неплохо знаю вашу историю. Дело в том, что я очень давно тайно собирал книги с Земли. У нас это не поощрялось, но я научился обходить запреты. Любой запрет, в сущности, бессмысленен и бесполезен. Ведь если есть запрет — всегда найдутся желающие его нарушить. Да, впрочем — ты ведь русская и не хуже меня всё знаешь. У вас нарушение запретов — национальный вид спорта. И не важно, что это за запреты — переходить улицу на красный свет, или читать книги, которые читать нельзя.
— В чём-то ты прав. — задумчиво согласилась Ржавая.
— И я действительно был против этой войны, потому что, как раз знал историю человечества. Войны как раз проигрывают те, кто их начинает. Исключения были, конечно, но они только подтверждают правила.
А мне власть как таковая не нужна. Если я увижу более достойного человека, способного возглавить планету, я просто уйду в сторону.
— Какие мы благородные! Я щас заплачу!
— Зря ты иронизируешь.
Ржавая хмыкнула.
— Ты с этими умниками разобраться не можешь. Не больно-то они тебя слушают. Да и Брайт с нашими что-то не того… Взаимопонимание потерял. А что ты будешь теперь со своим потомством делать и с их матерями? На всех женишься? Тогда тебе следует принять ислам. Это такая религия у нас на Земле. Она многожёнство разрешает. Только там молиться нужно пять раз в день, свинину есть нельзя и куча ещё всяких запретов и ограничений.
— Мне многожёнство не нужно. И ислам этот твой я не собираюсь принимать. Я и так почти всю свою сознательную жизнь посвятил служению идее, которая моей так и не стала. Приехали, кстати. Вот твоё плато.
Март остановил машину, и Ржавая выбралась наружу.
— Куртку возьми. — крикнул он ей вслед, — Тут ветер холодный.
Некоторое время она занималась довольно странными для спецназовца делами — выкапывала какие-то растения и складывала в принесённую с собой коробку, соскабливала лишайники с камней и что-то фотографировала. На недоумённый вопрос, зачем она это делает, Ржавая ответила:
