— Закреп? — удивилась я.

— Ты просто была так зла на Хеммери, что не смогла отделить собственные чувства от того, что гнало тебя вперед.

— Как всегда все проблемы из-за Хеммери, — проворчала я, тушуясь под пристальным взглядом преподавателя, а потом не удержалась и все-таки спросила, — он теперь вернется? Раз дело закрыто?

— Вернется. Его уже отправили обратно.

Сердце вроде радостно екнуло, но потом снова наполнилось привычной горечью.

Мне-то что с того, что он вернется? Меня это вообще не касается.

— Меня обещали выпустить сегодня вечером, — сказала я, просто чтобы уйти от темы бывшего изменщика, — куда мне возвращаться? В женский корпус или снова в ту каморку в главной башне.

— Все закончилось, Ева. Можешь возвращаться к себе.

Он ободряюще потрепал меня по плечу и ушел, а ко мне прорвалась недовольная целительница

— Ушли, наконец-таки! Работать нормально не дают! — она выставила на тумбочку поднос с очередными склянками, — на выпей.

В этот раз настойка не была такой мерзкой, и даже чем-то напоминала по вкусу сливочный пломбир в Сахарных Грезах, но отрубило с нее так же быстро, как и с предыдущей.

Глава 13

В академии началась массовая зачистка.

Комнату лже-Стеллы вычистили полностью. Собрали все, что она успела вырезать, перетряхнули каждую тряпку. Потом перевернули каждый закуток в Академии, каждое мусорное ведро. Под каждый камень заглянули.

Тех, кто уничтожил коварные подарочки, поместили в лазарет, и лучшие хранители Хайса занимались тем, что гасили и открепляли маяки. Записи Молли оказались правдивыми — все, отмеченные в тетради плюсами оказались потенциальными проводниками. И если бы мы не разгадали секрет бумажных сердец, в скором времени в Весморе произошло бы еще много смертей.

Кто-то был еще только в начале пути, а кому-то оставались считанные дни до полного сопряжения с миром демонов.

Тех, кто согласно спискам, оставил сердце у себя – собирали в главном зале и заставили перетряхнуть сумки. Считали по головам…или по сердцам, кому как удобно.

Ректор выпустил приказ, что любой, у кого обнаружится такое сердце будет отчислен. Рисковать будущим из-за кусков бумаги, дураков не нашлось – все сдавали это хлам без малейших сожалений.

А чуть позже и вовсе были организованы добровольные группы, целью которых был сбор оставшихся сердец.

Их сжигали на том полигоне, где проходил один из этапов отбора. Без магии, конечно. Просто в огромных каменных бочках разводили самый, что ни на есть обычный огонь и скидывали туда алые коварные бумажки.

Кажется, в академии даже дышать стало легче. И хотя тех, кто с маяком, пока держали в заточении, потому что процесс разъединения был долгим и непростым, на остальной территории сняли комендантский час.

Адепты радовались, а мне было немного грустно. Настоящая Стелла была ни в чем невиновата, но общей гнев, ненависть и порицание достались именно ей. А между тем, она ушла вместе с той, которая захватила ее тело.

Потом началась сессия. Я так нервничала и тряслась, что была уверена в провале по всем предметам.

Однако первый экзамен у Хейдена по целительным контурам сдала так быстро, что даже не заметила. С экзаменом Райдо тоже не возникло проблем, хотя если честно, к развалинам я подходила с опаской. Все ждала, что сейчас снова появится сальное щупальце безголового демона.

Далее шли два экзамена у Норы. Один с Вестниками по сигнальным плетениям, а второй персональный по рунам. И я не была уверена в исходе каждого из них. Госпожа Нора совершенно не прониклась произошедшим в подземелье, только сказала:

— Даже от бестолковых иногда бывает польза. Но это скорее исключение, чем правило.

А потом вернулся Коул…

О его возвращении я узнала случайно. Шла мимо третьего курса, и услышала обрывок разговора:

— Слышали, Хеммери сегодня приехал?

Я аж чуть не споткнулась от неожиданности.

— И где он? Почему я не вижу его наглой морды среди нас?

— В деканат вызвали.

— Только вернулся и уже накосячил? — загоготал один из них и остальные подхватили, а я, сама не понимая, как такое возможно, вместо библиотеки оказалась на подходе к деканатам.

Оправдывала себя, что мне просто любопытно, просто краем глаза гляну и все.

Дура в общем. Глупая, слабая дура.

За эту слабость и поплатилась.

Потому что едва поднялась на второй этаж и вывернула к преподавательскому крылу, как увидела Хеммери… на котором висла Эмми. Ее руки обвивали его шею, пальцы ласково перебирали темные волосы на затылке, губы – в миллиметре от его губ. Тела так близко. Его напряженные руки на ее талии.

Шип, загнанный в сердце прошлым предательством, снова раскалился до красна, причиняя неимоверную боль.

Я ведь переживала. Ждала. Волновалась из-за того, что по моей вине его убрали из Весмора, а он за старое. Первым делом встретиться с Эмми, а на остальное насрать.

— Ну и плевать, — проглотила злые слезы, — пусть подавятся.

Резко развернувшись, пошла прочь, мечтая оказаться как можно дальше от этой парочки. И, как назло, навстречу мне вылетел бодрый Оливио:

— Найтли! Я тетрадь потерял, дай списать!

И тут же напряженный до боли знакомый голос позади:

— Ева!

Да чтоб вас всех!

Я проскочила мимо опешившего Ника и бросилась вниз по лестнице, а следом за мной топот.

— Ева стой!

— Да пошел ты, — шипела себе под нос, слетая по ступеням.

Видеть его больше не хочу! Никогда! И слышать тоже! Тошнит от одной мысли, что еще несколько лет придется с ним одним воздухом дышать. Ненавижу.

На первом этаже никого.

Я промчалась через холл, свернула к выходу и со всего размаха врезалась в жесткое препятствие в виде Верано.

— Куда тебя опять понесло…

Он не договорил. Потому что я схватила его за груди, дернула на себя, и впечаталась в его губы злым поцелуем.

И все, что видела перед собой, это два больших, квадратных от удивления темных глаза.

Лекс так опешил от моего напора, что аж одеревенел. Кажется, даже дышать перестал. Целоваться с ним – все равно что целоваться с незнакомым человекам. Эмоций ноль, удовольствия тоже. Просто соприкосновение губ.

Зато я получила моральное удовлетворение, когда позади прогремело разъяренное:

— Верано! Убрал от нее руки! Живо.

Я отодвинулась от Лекса, одарив напоследок ослепительной улыбкой. Не все ж ему меня в краску вгонять и ставить в неудобные положения. Должен же и на моей улице быть праздник.

Хоть какой-нибудь. Хоть чуть-чуть.

Лекс одарил меня таким взглядом, что в другой ситуации, не будь я столь разозлена и взвинчена, непременно бы поджала хвост и уползла в самую глубокую нору. Но только не сегодня.

Сегодня, когда едва начавшее рубцеваться сердце заново треснуло на кровоточащие половины, мне было плевать и на взгляды ,и на нормы приличия.

— Как прошел день? — ласково улыбнулась Лексу, — я соскучилась.

Он одними губами без звука, изобразил что-то похожее на «тебе хана».

Знаю, злыдень. Знаю.

Хана полная.

Такой несчастной я себя никогда не чувствовала. Даже, когда впервые застукала Коула с Эмми. Ведь после всего пережито в подземельях, после того как жизнь неоднократно оказывалась на волоске, я малодушно начала думать о том, а не простить ли Коула. Ведь он раскаивался, жалел, а жизнь такая короткая и надо уметь переворачивать неприятные страницы…

Кажется, для кого-то неприятной страницей была я сама.

— Отвали от нее, — Хеммери дернул меня за руку, буквально отдирая от Лекса.

— В чем собственно дело?

Холод в собственном голосе звучал так явно, что по коже полоснуло морозом. А когда-то в груди полыхало яркое пламя… кажется, в прошлой жизни.

— Ева, — казалось, будто Коул с трудом произнес мое имя, — то, что ты увидела…

— То, что я увидела, меня не касается. Ни в прошлый раз, ни в этот. Ты мальчик взрослый, занимайся чем хочешь, и с кем хочешь. Главное мне не мешай свою жизнь устраивать. Договорились?