— Не хватало еще, чтобы вы у меня тут поубивались, пока по льду носитесь, — отвечал Хонер, когда у него спрашивали про снег, — о вас, бездарях, забочусь.

Лично мне казалось, что он просто не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за тем, как мы бездарно барахтаемся в грязи.

Усиленные тренировки с туманными сущностями стали чем-то обыденным. Мы уже не пугались и не орали, когда они выныривали то из земли, то из развалин. Лишь возмущались сквозь зубы, если одно из таких щупалец стаскивало с трассы, и приходилось начинать заново.

‍За время обучения в Весморе парни еще больше обросли мышцами, и на их фоне я теперь выглядела как стрекоза среди шершней.

Мое тело тоже откликалось на тренировки. Я стала выносливее, подтянутее, и отражение в зеркале мне нравилось гораздо больше, чем прежде. В общем не зря столько времени убивалась на полигоне – результат был, и он мне нравился. Поэтому к Райдо я ходила с удовольствием. И сегодня и вовсе прискакала к главным воротам одной из первых.

— Ты можешь так откровенно не радоваться? — проворчал Доминик, заметив мою сияющую физиономию, — у меня от твоих улыбок зубы ломит.

— Поздравляю!

Пока ждали преподавателя – припирались, но стоило только Хонеру появиться на площадке, как разговоры смолкли.

— Сегодня у вас забег на время, — он поставил нас перед фактом, — первые три пары получают плюс пять баллов, последние – минус пять.

— А остальные?

— А остальным советую не задавать глупых вопросов. Оливио, Найтли – вперед.

Кто бы сомневался!

Я толкнула Ника локтем в бок, за то, что из-за его длинного языка нам опять пришлось идти первыми, он что-то промычал в ответ. Но делать нечего. Пошли первые, как миленькие.

Поначалу все было как обычно — несколько кругов по периметру площадки, потом любимая грязевая полоса под колючей проволокой.

Мы уже приноровились уклоняться от мглистых щупалец. За пару мгновений до их появления поверхность покрывалась рябью, будто вода в стакане. Если вовремя заметить, то можно отпрянуть в сторону и тогда захват пройдет мимо. Щупальце пару раз недовольно сократится и втянется обратно. Главное не зевать.

Каждый раз порядок прохождения препятствий немного менялся. У всех пар он был свой, чтобы не создавать очередей на подходе. После грязевой полосы нас направило к лестнице и узкому мостику высоко над уровнем земли.

Мое самое не любимое. Вроде и высоты не боюсь, но стоит только забраться наверх и ступить на чудовищно узкое бревно – и все. Колени становились мягкими, голова ватной, и прыткая Ева из Муравейника превращалась в неуклюжую куклу. Все ждала, что вот-вот подхватит порывом ветра и скинет вниз. И пусть растянутое у земли защитное поле не дало бы разбиться, все равно легче не становилось.

— Если ты опять скиснешь, — грозно просопел Ник, когда мы уже подлетали к снаряду, — я сам тебя скину! Поняла?

Не скинет. Я уже дважды едва не срывалась вниз, и оба раза он меня вытягивал.

— Да поняла я, поняла, — пробухтела и полезла первая.

Пока поднималась по лестнице – дело шло бойко. Раз, раз, раз, а вот когда добралась до площадки, от которой начинался переход – снова повело.

Пришлось трижды повторить себе, что тут безопасно, что разбиться невозможно, и вообще все это не по-настоящему.

И все же, сегодня тревога была сильнее, чем обычно. Когда я сделала первый шаг, меня начало трясти.

— Найтли!

— Да иду я, — огрызнулась и, растопырив руки в стороны, начала переход.

Всего двадцать семь шагов. Справлюсь.

Я уже знала наизусть каждую выщерблину и неровность, каждый скол, на котором нога могла соскользнуть. Все знала! Но оказалась не готова, к тому, что, пройдя буквально пяток шагов, почувствую, как вокруг щиколотки обвивается что-то липкое и холодное.

Взгляд вниз – щупальце! Только не это! Еще ни разу не доводилось сталкиваться с ними на такой высоте. Ни увернуться, ни удержаться. Шансов ноль.

Я нелепо взмахнула руками и вскрикнула.

— Найтли! — Доминик полоснул пальцами по моей одежде, но ухватить не успел.

Распахнув рот в немом крике, я полетела вниз.

В груди оборвалось, сердце в хлам, и стремительно приближающаяся земля, от столкновения с которой я непременно должна была погибнуть. Потом толчок и я словно провалилась в невидимое облако из мягкой ваты. Спружинила, подскочив кверху, и только после этого неуклюже брякнулась на землю. Руки ноги в стороны разметала и шальным взглядом уставилась в серое зимнее небо.

Где-то высоко наверху маячила бледная, перепуганная физиономия Оливио:

— Ты там жива?

— Жива, — прошептала в ответ, на большее сил не хватило.

— Найтли! А ну-ка подняла свою неповоротливую задницу! — над площадкой прогремел грозный голос Райдо, — дома в кровати полежишь.

Делать нечего. С кряхтением, как старая бабка, я встала и поплелась к снаряду. Доминик уже пробежал по бревну и, ухватившись за перилла, ловко съехал вниз по лестнице.

— Ну ты и кляча сегодня! Соберись! А то Хонер нам дополнительные круги назначит.

— Собралась, — кивнула, а у самой голос дрожал.

Белобрысый хмуро взглянул на меня, головой покачал и дальше, правда не так прытко, как обычно. Давал время, чтобы я пришла в себя.

Самое страшное вроде уже позади, а у меня наоборот тревога росла и ширилась. Перед глазами узкое бревно перехода, в ушах – свист ветра при падении, в груди – все так же беспорядок. И дышать больно.

Ну не настолько же я впечатлительная, чтобы так задыхаться! Подумаешь, упала. Цела, здорова, ничего страшного не произошло. И тем не менее становилось все хуже. Там, где меня схватило щупальце по-прежнему расползалось ощущение замогильного холода. Я даже остановилась, чтобы проверить все ли в порядке. Задрала грязную, перемазанную липкой сажей штанину и посмотрела на кожу — ничего нет. Ни ссадин, ни царапин, ни синяков.

— Ева, мать твою! — прорычал Ник, — очнись!

Он уже забрался по канату на второй этаж развалины и теперь свисал сверху, протягивая мне руку.

— Прости.

Я ухватилась за него, подтянулась и помогая себе ногами, вскарабкалась следом по выщербленной стене.

— Тебя трясет! — удивился он.

— Я знаю.

— И ты бледная, как покойник

— Знаю! — рявкнула я.

Сердце колотилось уже не под ребрами, а во рту и в висках.

Давно ли после мглистых щупалец начали оставаться какие-то следы на одежде?

Ноги стали ватными. Растерянным взглядом я обвела каменные обломки и груды кирпичей вокруг нас. Столько места, чтобы спрятаться… Затаиться, поджидая беспечную жертву.

Я попятилась:

— Ник… надо уходить.

Ему хватило одного взгляда на мое перекошенное лицо, чтобы понять в чем дело:

— Опять ЭТО? — шепотом спросил парень.

Я кивнула. Медленно, стараясь не делать лишних движений, мы начали смещаться обратно к окну. Бок о бок, шаг за шагом, стараясь не шуметь и не дышать. Я контролировала одну сторону, он вторую. В какой-то момент, его пальцы сжались на моем запястье и Доминик потянул меня обратно.

— Что? — прошептала я, а он только кивнул, взглядом обозначая направление.

На светлом проеме окна неспешно покачивалось свернутое кольцами темное щупальце. И оно точно не было мглистым.

— Должен быть второй, — шепнула я, не двигая губами.

Доминик снова едва заметно кивнул.

Он, как и я, искал выход из этой западни. Благодаря тренировкам, мы знали эти руины наизусть. Их можно было покинуть несколькими способами. Через окно, но оно было перекрыто щупальцами, через лаз в подвале, но тот был настолько узким, что не оставалось места для маневра, не застрял – уже хорошо.

А можно через крышу. Но для этого нужно было вскарабкаться по обломкам старых балок.

Ник тихонько подтолкнул меня вперед, вынуждая идти первой, я и начала подъем, стараясь не шуметь и не делать резких движений. Помнится, у этих тварей не было головы? Может и ушей с глазами тоже нет?

Замерзшие пальцы дрожали от напряжения, изо рта вырывались горячие клубы воздуха. Тем временем черное щупальце на окне расправилось и теперь аккуратно тянулось вперед, будто пробуя воздух на ощупь.