Итак, когда она вернула всю свою дерзость?

Джулианна Спенсер снова стала той уравновешенной и острой на язык женщиной, какой она была до бала-маскарада.

— Тебе нравится платье? — спросила она, прерывая мои мысли.

Я разрезал свой стейк на четкие кусочки. 

— Белый слишком чистый.

Ее глаза вспыхнули. 

— О. Тогда какой твой любимый цвет?

— Красный — цвет крайностей, жена, — сказал я хрипло-спокойным голосом. Я знал, что она делала — пыталась напомнить мне о нашем прошлом. Насколько жестокой она могла быть? — Это много чего. Насилие. Страсть. Гнев.

— Похоть, — выдохнула она. — Соблазнение. Тоска.

— Ты чего-то жаждешь, принцесса?

Нежное слово сорвалось с моих губ прежде, чем я успел подумать дважды. Джулианна, должно быть, уловила мою оговорку, потому что подарила мне одну из своих редких улыбок. Настоящая чертова улыбка.

Но вместо ответа она вернулась к еде. Мы не разговаривали до конца ужина, и столовая была наполнена только тревожным стуком столовых приборов о тарелки.

Джулианна закончила обедать раньше меня и осторожно промокнула уголок рта салфеткой.

— Я жажду спасения, — медленно пропела она, к моему крайнему удивлению. — Но я поняла, что спасение можно найти только в объятиях любимого человека. Спасение — это просто красивое слово для мира и комфорта.

Я цокнул ей языком. 

— Ты умнее, чем я думал, жена.

— Спасибо. Такой приятный комплимент от тебя.

— Может, тебе стоит просто принять комплимент, вместо того, чтобы разбрасываться этой дерзостью, — невозмутимо сказал я.

Она изогнула идеальную бровь, глядя на меня. 

— Похоже, тебе нравится моя дерзость, муж.

— Я предпочел бы послушную жену, жена.

— Лжец, — выдохнула она, уголки ее губ приподнялись.

Я ударил вилкой по тарелке, мои вены похолодели, и я затрясся от ярости. 

— Мы оба знаем, кто лжец в этом браке, — выплюнул я, сжав кулаки над столом.

Джулианна вздернула подбородок, не раньше, чем я заметил вспышку горя в ее серых глазах, но она быстро скрыла это. 

— Я вполне ожидаю, что ты будешь бросать мне в лицо наше прошлое при каждом удобном случае.

— И ты снова станешь мученницей. Как это типично для тебя.

Она издала тихий смех, одновременно мелодичный и болезненный для моих ушей. 

— Нет, на этот раз я подготовилась к битве, муж.

О.

Вот это было неожиданно. Что именно она собиралась делать?

Джулианна отодвинула стул и встала. Она наклонилась вперед, приближая наши лица и давая мне прекрасный вид на ее декольте. Декольте было слишком низким, открывая большую часть ее полных, соблазнительных грудей. Я не знал, специально она это сделала или нет, но, черт возьми.

Мой член дернулся в штанах, и я проглотил стон.

— Я поняла три вещи, когда была больна, и ты позаботился обо мне, — сказала она, касаясь губами моего уха. — Во-первых, я была очень неправа в том, что сделала с тобой. Ты был прав в ту ночь. Все, что ты мне сказал, было суровой правдой, которую я отказывалась признавать последние три года. Во-вторых, я не гналась за искуплением. Я только пыталась навредить себе. И в-третьих, я хочу найти настоящее спасение. Сразись со мной, Киллиан. И я буду сопротивляться тебе, пока нам не из-за чего будет драться.

Мое сердце колотилось, и я мог только моргать. Джулианна выпрямилась, ее губы изогнулись в теплой улыбке. Я смотрел, как она уходит, платье плотно облегало ее бедра и задницу. Она только что…

Я стиснул зубы, отказываясь верить, что моя жена только что лишила меня дара речи.

Когда у меня появилась возможность покинуть остров, я решил остаться.

Когда я мог держаться на расстоянии, я решил заботиться о Джулианне, когда она нуждалась во мне.

А сейчас…

Джулианна Спенсер была порочной женщиной, и я попался в ее ловушку не один, а три раза. Я действительно был чертовым дураком.

Джулианна

Дорогой муж,

Твое отсутствие усложнило мне жизнь.

Хотя я так и не получила твоей любви,

Твое присутствие принесло мне утешение.

Теперь я ранена в тишине.

Я вдохнула аромат, который ты оставил после себя,

Но даже это сейчас померкло.

Я слабею, пока жду твоего возвращения.

Я оплакиваю твою потерю,

И мое сердце больше не чувствует необходимости бороться.

Я горю в твоем присутствии.

Я болею в твое отсутствие.

Я хочу увидеть тебя, в последний раз.

Прежде чем я пойду…

Прежде чем я исчезну…

Пожалуйста вернись.

- А

Именно это письмо от Арабеллы неделю назад заставило меня задуматься. Ее слова нашли отклик во мне, и я поняла их на личном уровне.

Я сгорала в присутствии Киллиана и болела в его отсутствие.

Какая ирония, как я хотела, чтобы он ушел, чтобы двигаться дальше – но когда он делал именно это, я не могла потерять его.

Киллиан сказал мне, что ненавидит меня. И я поверила ему.

Но как бы он ни хотел это отрицать — он все равно любил меня по-прежнему. Я чувствовала это в его нежном прикосновении, пока болела. Чувствовала это по тому, как он заботился обо мне, так терпеливо.

Хотя он потом ушел, я уже увидела то, что должна была увидеть. Это заставило меня осознать две вещи.

Как же я ошибалась раньше, когда дело доходило до моего искупления.

И как сильно я нуждалась в своем муже.

Может быть, это мой лихорадочный мозг что-то спровоцировал во мне. Мысль о смерти раньше казалась мне домом. Спокойным. Но сейчас меня это обеспокоило.

Я хотела жить.

Я хотела починить то, что сломала.

Не так извращенно и иррационально, как я пыталась сделать раньше.

Но я хотела исправить это, на этот раз правильно.

Потом меня поглотила ненависть к себе.

Теперь я была поглощена идеей истинного спасения. Не та красивая иллюзия, за которой я гналась последние три года.

В то время как я находила утешение в трагической истории Арабеллы, потому что мы были похожи. Теперь я могла ясно читать между строк ее писем. Ее ненаписанные слова.

Арабелла хотела бороться за любовь своего мужа. Но она слишком легко сдалась и, в конце концов, осталась умирать одна. Когда ее болезнь взяла верх, маркизы были в экспедиции. Слишком далеко за пределами досягаемости.

Арабелла умерла до того, как Элиас смог вернуться домой. У нее больше не было сил сражаться, не было причин оставаться в живых. Так и зачахла без любви мужа.

В ночь бала-маскарада Киллиан показал мне зеркало правды, заставив меня взглянуть на свою душу в отражении.

Я больше не хотела быть мученницей. Пребывать в саморазрушении, думая, что это мой единственный выход. Чтобы ненависть к себе разрасталась внутри меня.

Я хотела другой истории. Не очередной трагической истории…

Я не хотела наполовину написанную историю. Я хотела полную концовку. Со вновь обретенной уверенностью я приготовилась к битве всей своей жизни.

Вернуть доверие и любовь мужа.

Киллиан и я были двумя половинками разрушенной души, и мне нужно было исправить то, что было сломано, чтобы мы снова могли быть целыми. Во всяком случае, именно этого Грейслин хотела бы для меня. Чтобы найти истинное утешение.

В то время как Киллиан раньше был слеп из-за своей ярости и ненависти, я была слепа от чувства вины и позволила ему поглотить меня, стать единым со мной, пока я не смогла отделить себя от этой эмоции. Это затуманило мое суждение и в конечном итоге замаскировало другие мои чувства.

Я сложила письма Арабеллы и положила их обратно в ящики, которые нашла. Пришло время отложить историю Арабеллы, чтобы я могла сосредоточиться на своей.

Неважно, сколько сходства я нашла между нами; Арабелла не была мной, и я не была ею. Наша история была и будет другой. Проклятый замок или нет.