— Я наполнила ванну. Ее нужно немедленно согреть, — сказала Эмили.

Я кивнул. 

— Все вон, пожалуйста.

Я не обращал на них больше внимания и прокрался в ванную. Сев на край ванны, я усадил Джулианну к себе на колени и быстро избавил ее от мокрого платья. Тот факт, что она совсем не шевелилась, меня беспокоил.

Ее тело было слишком холодным, а дыхание слишком поверхностным. Как долго она была без сознания под дождем? Два часа?

Я чертовски надеюсь, что нет. Один час был слишком долгим, не говоря уже о… двух чертовых часах.

Как только она была обнажена, я осторожно опустил ее в теплую воду. Убедившись, что она не соскользнет под воду, я быстро избавился от собственной одежды и забрался в ванну позади нее. Вода была почти слишком горячей, но идеально подходила для замерзающего тела Джулианны.

Согреть ее было важно. Чтобы ее кровь снова циркулировала по телу, теплая и живая.

Джулианна оставалась без сознания, пока я прижимал ее спиной к своей груди, ее маленькое и хрупкое тело лежало в моих руках. Я быстро помыл ее шампунем и вымыл волосы, внимательно проверяя, нет ли травм. Открытых ран и ушибов не было.

Слава гребаному Господу.

Я сидел с ней в ванне, пока вода не начала остывать. Вода хлынула в сторону, когда я встал с Джулианной на руках. Я быстро обернул ее полотенцем, прежде чем отнести на кровать.

Мой взгляд на мгновение метнулся к камину, и оказалось, что кто-то был достаточно умен, чтобы разжечь огонь. В комнате было жарче, чем обычно, но Джулианне все еще было слишком холодно, на мой взгляд.

Я забрался в кровать рядом с ней, подоткнув одеяло вокруг нас. Не особо задумываясь об этом, потому что я действовал чисто инстинктивно, я обвил ее своим телом.

И вскоре с помощью огня, двух тяжелых одеял и тепла моего тела кожа Джулианны стала теплеть. Ее губы были уже не голубыми, а бледного цвета.

Как только она согрелась, началась дрожь. Ее тело буквально содрогалось от дрожи с головы до ног. Ее зубы яростно застучали, и Джулианна захныкала.

Моя грудь сжалась, когда ее веки распахнулись, и она уставилась на меня ошеломленными и растерянными глазами. 

— Киллиан… — слабо пробормотала Джулианна.

Моя рука обвила ее бедра. 

— Я здесь, принцесса.

— Холодно, — пробормотала она.

— Я знаю. — Я провел большим пальцем по ее челюсти. — Я собираюсь тебя согреть. С тобой ничего не случится. Я не позволю.

Моя жена еще сильнее прижалась к моим рукам, прижавшись лицом к моему горлу. Знакомая поза ударила меня, как приливная волна, старые воспоминания так жестоко пронзили меня. Но я оттолкнул их.

Ее глаза снова закрылись, и она издала еще один тихий всхлип. Еще одна дрожь пронзила ее тело. Джулианна провела рукой по моей груди, ее пальцы впились мне в плоть. Как будто она отчаянно искала моего тепла.

— Я держу тебя, — заверил я ее, хотя не думал, что она меня слышит.

Через несколько часов я проснулся от беспокойного движения Джулианны, душераздирающих всхлипов и тихих криков. Я не спал несколько часов, наблюдая за ее дыханием; ее озноб превратился в легкую дрожь, пока ее тело не согрелось настолько, что дрожь утихла.

Я даже не понял, что как-то задремал.

Приподнявшись на локте, я изучал Джулианну, чтобы найти ее мокрой от пота, ее лоб был нахмурен от боли, а челюсть сжалась от боли.

Я коснулся ее щеки, чтобы найти ее горячей. Это было бы хорошим знаком, если бы ее не лихорадило.

Чертов ад!

Я встал с кровати, быстро натянул спортивные штаны, которые Самуэль оставил для меня ранее, и позвал Рани.

Она снова вошла в комнату и еще раз тщательно проверила Джулианну.

— У вашей жены лихорадка. Я бы сказала, что это нормально, но вам придется внимательно следить за ней, — мрачно сказала Рани. — Особенно с ее историей эпилепсии, Джулианна будет склонна к судорогам в этом состоянии.

Пожилая женщина окинула меня оценивающим взглядом. 

— Я могу остаться с ней, — предложила она.

— Нет, — отрезал я, не успев сдержаться.

Прочистив горло, я жестом велел ей уйти. 

— Спасибо, но я сам позабочусь о жене. Я позову тебя, если ты понадобишься.

Рани ушла, дав Джулианне еще один быстрый осмотр. Как только дверь за ней закрылась, я снова забрался в кровать. Она тут же повернулась ко мне, ее тело прижалось к моему. Джулианна перекинула ногу между моей, и ее рука скользнула по моей груди, когда она прижалась своим лихорадочным телом к моему телу.

Беспомощность охватила меня, когда Джулианна страдала от жестокой лихорадки.

Это продолжалось всю ночь, до утра и следующие… четыре дня.

Я оставался рядом с ней, никогда не оставляя ее более чем на пятнадцать минут, и то только для того, чтобы сходить в туалет и быстро принять душ каждый день.

В лихорадочном состоянии Джулианна боролась с кошмарами и галлюцинациями. Чаще всего она плакала во сне. Ее демоны продолжали беспощадно преследовать ее. И даже когда она несколько раз в течение дня приходила в сознание, она всегда была сбита с толку и сонная. Рани каждый день проверяла Джулианну и каждый раз повторяла мне одно и то же.

— Она слишком долго была под дождем, для нее совершенно нормально страдать от такой лихорадки. Она поправится через несколько дней. Дайте ей время вылечиться.

Я ненавидел то, что не мог ничего сделать, кроме как оставаться рядом с ней.

Я чертовски ненавидел то, насколько беспомощным я себя чувствовал.

Весь день я прикладывал к ее лбу холодный компресс. Иногда я стягивал ткань с ее шеи, груди и рук, стараясь не дать ей остыть. Каждый день у нее повышалась температура, затем она снижалась на несколько часов, а затем снова возвращалась.

Пока ее лихорадило, Джулианна пережила три эпилептических припадка и дважды мочилась в постель.

И каждый раз я нес ее в ванну и купал, прежде чем менять простыни на чистые.

На четвертый день ее тело было сухим и горячим. Джулианна издала болезненный стон, ее глаза распахнулись. 

— Ты меня ненавидишь? — прохрипела она.

Я напрягся от вопроса. Это был первый раз, когда она обратилась ко мне напрямую с тех пор, как у нее началась лихорадка. У меня перехватило дыхание, когда Джулианна подняла руку и взяла меня за щеку. Ее большой палец прошелся по моей челюсти, а затем по нижней губе. 

— Не… ненавидь… меня.

Мое горло сомкнулось. 

— Джулианна, — я практически задыхался от ее имени.

Мое сердце сильно забилось в груди.

Это чертовски больно.

Ее слабый голос.

И какой хрупкой она была.

Ее усталые глаза были полны чистого отчаяния.

Вместо ответа я натер ее потрескавшиеся губы вазелином. Как я делал несколько раз за последние четыре дня.

— Пожалуйста, — умоляла она, прежде чем уткнуться лицом мне в шею.

Ее губы коснулись пульса в моем горле. Джулианна тяжело вздохнула. 

— Мне нравится… как ты… пахнешь. Это утешает… меня. Не оставляй меня, — тихо призналась она, и в конце ее голос сорвался.

— Ш-ш-ш, я здесь, — успокоил я ее лихорадочное «я». — Никуда не пойду. Ты просто спи и сосредоточься на выздоровлении.

Джулианна издала слабый горловой звук. 

— Киллиан…

— Да.

— Я бы хотела... чтобы наша история была другой, — сонно прошептала она. — Я бы хотела, чтобы ты... не ненавидел меня и чтобы... я не лгала тебе. Я бы хотела, чтобы мы могли начать все сначала. Джулиана и Киллиан.

Моя рука обвила ее, моя грудь содрогалась от прерывистого дыхания. 

— Я тоже этого хочу, принцесса.

Я не знал, слышит ли она меня, потому что, когда я взглянул на ее раскрасневшееся лицо, глаза Джулианны были закрыты. Она снова заснула.

Я откинулся на подушку, зажмурив глаза.

Почему я был здесь? Какого хрена я вообще делал?

Забочусь о ней... снова сближаюсь с ней, хотя должен был давно покинуть остров.

Я должен был позволить Рани позаботиться о ней.

Я должен был уйти в ту ночь, когда Джулианна рассказала мне свою правду.