— Ты хоть любила меня? Было ли хоть что-нибудь из того, что у нас было, настоящим, Грейс? — Он покачал головой, горько улыбаясь. — Извини, я имею в виду… Джулианна.

— Я не влюбилась в тебя, — прошептала я. Его темные глаза вспыхнули, а грудь содрогнулась от прерывистого дыхания. Мучение на его лице убило меня. Это разбило вдребезги все, что осталось от моего уже разбитого сердца.

Я вонзила ноготь в бедра, чувствуя жжение. Боль удерживала меня на земле. 

— Я погрузилась в хаос, потому что твоя любовь была всем прекрасным и чистым, а моя любовь была всем обманчивым и разрушительным. Значит, я не просто влюбилась в тебя, Киллиан. Я ползала, стоя на коленях, истекая кровью ради тебя. Так что все было по-настоящему. Каждый момент, каждая улыбка, каждый поцелуй... все было реально, и это причиняло боль.

Пульсирующая боль в затылке усилилась, и я несколько раз моргнула, пытаясь прочистить затуманенное зрение.

— Я оплакивал тебя, — сказал он, и его голос впервые сорвался. — Ты была прямо здесь, передо мной, пока я гнался за призраком. Я оплакивал тебя три года, Джулианна. Как, по-твоему, я могу… пройти мимо этого? Ты превратила этот брак в шутку!

Киллиан сделал шаг назад. Он дал понять, что не может находиться рядом со мной, в моем присутствии. Его руки дрожали, и он поднес кулак ко рту, выражение его лица исказилось в агонии.

— Прости, — повторила я, когда мои слова подвели меня.

— Я сказал тебе… я сказал то, что хотел, — мрачно сказал он. — Я шептал тебе то, о чем никогда не говорил ни с кем другим. Мои страхи, мои мечты, мои секреты. Ты знала, что сделал со мной брак моих родителей. И ты знала, чего я хотел для себя. Чего-то настоящего. Но ты вошла в этот брак с ложью и секретами... и БЛЯДЬ!

Он ткнул пальцем в мою сторону. 

— Ты лживая женщина, и я даже ни хрена тебе не могу доверять. Нет, черт возьми. Я даже не знаю, является ли то, что я чувствую к тебе, любовью.

— Нет, — задохнулась я. Комната закачалась, и я потянулась к нему, хромая. Еще больше слез потекло по моим щекам, мое горло сжалось вокруг большого комка.

— Я разбился и сгорел ради тебя, — прошипел Киллиан. — И ты оставила меня там, истекающего кровью. Так жестоко. Так безжалостно.

Его губы скривились почти угрожающе. 

— Между любовью и ненавистью тонкая грань. И я только что понял, что люблю тебя так же сильно, как чертовски ненавижу, Джулианна.

Я думала, что отказаться от Киллиана как часть моего искупления было трудно. Меня убило, выйти за него замуж, смотреть, как он ненавидит меня, пока я молча люблю его. Чтобы проглотить мою ложь, как горькую пилюлю. Вступить в этот брак с обманом. Мое раскаяние разбило мне сердце и превратило мою историю любви во что-то безобразное и трагическое.

Но я не была готова к этому моменту.

Когда моя правда вышла наружу, и я действительно потеряла его.

Я наткнулась на стену, мое тело стало холодным и онемевшим.

Мой мозг отключался.

Моя левая нога снова дернулась, и мышца бицепса дернулась.

Его лицо стало жестким, холодным и бесстрастным. 

— Я думал, что ты всего лишь буря, но ты чертов ураган — завораживающий, но обманчивый. Заманчивый, но разрушительный. Ты чистый хаос. Когда-то я с радостью позволил бы тебе уничтожить себя и почел бы это за благословение, но теперь я не хочу иметь абсолютно никакого отношения к твоему мученичеству.

Всхлип вырвался из моего горла, и я схватилась за грудь, чувствуя себя так, словно меня разорвали на части.

Вот чего я хотела, виновато подумала я.

Чтобы он меня ненавидел.

Чтобы он ушел.

Так что он мог двигаться дальше. Начать заново.

Ибо бремя моей вины уже не будет таким тяжелым.

И я, наконец, смогла обрести покой.

Я ждала этого дня, когда мое искупление подошло к концу.

Но Боже, это было больно.

Агония была жестокой, безжалостно пронзающей меня. Я вспомнила о своей любви, но это было семя, которое так и не проросло. Этого никогда не должно было быть.

Трагедия текла в нашей крови, а наша история любви была просто увядшей розой.

Наше начало было запятнано ложью.

Наш конец был запятнан моим обманом.

Но меня мучил плач наших разбитых сердец.

Взгляд Киллиана блуждал по моему лицу, задерживаясь на моих шрамах, прежде чем встретиться со мной взглядом.

Один душераздирающий взгляд.

Два тревожных удара сердца.

Три сокрушительные секунды.

— Ты была занозой, Джулианна. Ты всегда была такой, — сказал Киллиан обманчиво мягким голосом.

Когда он развернулся, из моего горла вырвался опустошительный всхлип.

Я смотрела, как он уходит.

Стук.

Онемение распространилось по моему телу.

Стук… Стук….

Комната закачалась. Я задохнулась.

Дрожь началась с пальцев ног, скользнула вверх по ногам, впилась в живот и пронзила грудь. Мой язык стал тяжелым во рту, и моя челюсть сомкнулась.

Стук... Стук... Стук...

В тот момент, когда мое тело схватило; мир стал черным как смоль.

ГЛАВА 23

Киллиан

Болезненный шепот Джулианны, с моим именем на губах, заставил меня остановиться на пороге ее спальни. А потом грохот — что-то врезалось в пол, и я обернулся.

Мой желудок сжался, когда я увидел тело Джулианны на полу, судороги. Ярость тут же рассеялась, как будто мне на голову вылили ледяную воду, и я рванулся вперед, не задумываясь. Мое сердце глухо забилось в груди, когда я бросился к ней, опустившись на колени рядом с ее бьющимся в конвульсиях телом.

— Грейс…

Моей немедленной реакцией было собрать ее в свои объятия, но ее тело было почти неподвижным, а конечности ритмично подергивались.

Я не знал, где к ней прикоснуться… как…

О черт.

— Помогите! Дерьмо! — Я закричал. Где, черт возьми, Эмили или Стивен? Черт возьми, кто меня вообще услышит? Мы были посреди ночи, а замок был достаточно большим, чтобы никто не услышал мой крик из восточного крыла. Черт, здесь кого-то могут убить, и никто не узнает, пока не наткнется на гниющее мертвое тело.

Я попытался вспомнить, что читал о припадках три года назад, когда Грейслин впервые рассказала мне о своей эпилепсии. Мой мозг заикался на мгновение, прежде чем я начал действовать.

Что-то мягкое… Мне нужно было что-то мягкое, чтобы положить ей под голову.

Мои глаза метались по комнате, прежде чем я бросился к одеялам, стащил их с кровати и скатал в импровизированную подушку. Я обхватил ее затылок, не давая ему снова удариться об землю, и подсунул ей под голову одеяло.

Ее челюсть была плотно сжата, а в уголках губ собралась слюна. Ее глаза были зажмурены, а лицо сморщилось, а тело снова и снова ритмично сотрясалось. В отчаянии я достал телефон и запустил таймер.

Я вспомнил, что читал об этом. Было важно рассчитать время ее эпилептических припадков.

С сердцем чуть ли не в горле я наблюдал, как у моей жены — женщины, которую я любил, — случился припадок. Я следил за таймером, и секунды тикали, пока я быстро гуглил, как помочь человеку, переживающему эпилептический припадок.

Через две минуты пятнадцать секунд ее тело обмякло, а голова склонилась набок. Если я добавлю время до того, как запустил таймер, ее припадок продлится менее четырех минут.

Ее грудь вздымалась с каждым прерывистым вздохом. Ее глаза оставались закрытыми, но я видел, как ее пальцы двигались, слегка подергивались.

— Грейс - Джулианна? — хрипло прошептал я. — Ты слышишь меня?

Ее губы разошлись с легким стоном. Слов не было, но тем не менее это был ответ. И когда у нее сразу не начался новый припадок, я медленно перевернул ее на бок в восстановительном положении. 

— Ты в безопасности, — пробормотал я. — Ты в порядке. Я тебя держу.

Я осторожно вытер слюну, скопившуюся в уголке ее рта, тыльной стороной ладони. Джулианна снова тихонько всхлипнула, но глаз не открыла. Я схватил ее безвольную руку в свою, и мое сердце замерло, когда я почувствовал легкое сжатие от нее. Это было похоже на непроизвольное сжатие, слабое и сонливое.