Но мы все-таки выкатились на оживленный перекресток. Каким-то чудом «кабан» избежал столкновения с «камазом», проскочил еще две полосы, а потом нам таки прилетело в левую часть кормы. Снаряд был не слишком увесистым, что-то легковое и гораздо легче «мерседеса», так что нас не закрутило, а просто слегка развернуло. Едва машина замерла на асфальте, как я вывалился в открытую дверь и открыл ответный огонь.

Нашему потоку все еще горел красный, так что на перекресток за нами «чероки» лезть не спешил. Я прицелился, всадил две пули в левую часть лобового стекла и увидел, как водитель упал грудью на руль. Что ж, если они хотят убраться с места преступления, им нужно будет, как минимум, вытащить его из кресла и пересесть.

Но Петруха решил, что ребятам будет полезнее прогуляться пешком и прострелил им передние колеса.

Между нами и ними проехал автобус, подарив им несколько секунд передышки. Когда автобус уехал, один стрелок был уже на улице, а второй только собирался туда вылезать. Петруха снял первого, единственным выстрелом угодив ему в голову. Я пострелял в сторону второго, но не особо целясь, больше для острастки.

Он снова спрятался в салоне.

Это было тупое решение, потому что машина без водителя и с простреленными передними колесами никуда не поедет, а даже если бы и поехала, то как он собирался управлять ею с заднего сиденья?

По совокупности все это намекало, что корни нынешней проблемы растут не с моей, а с Петрухиной стороны. Эти ребята действовали размашисто по-дилетантски, хронодиверсанты, при всех недостатках, все же действовали несколько более профессионально.

Движение на перекрестке остановилось. Перпендикулярные потоки разъехались, а ни наш, ни встречный не рисковали выезжать на простреливаемую территорию.

Наш водитель тоже выбрался из машины и профессиональным движением выдернул пистолет из кобуры.

Тоже, наверное, из бывших, оказавшихся своей стране не особо-то и нужными. Да скорее всего, так и есть, стал бы Петруха к себе каких-нибудь левых людей приближать?

— Прикройте! — распорядился Петруха.

Мы с водилой — кстати, надо будет хотя бы узнать, как его зовут — принялись постреливать по машине, не давая последнему нападавшему высунуться, а Петруха, как есть в своем малиновом пиджаке, на полусогнутых и пригнувшись, ринулся в ту сторону.

В считанные секунды он добрался до машины и присел за капотом, чтобы перевести дух. Мы нашпиговали «чероки» еще парой пуль, а потом Петруха дал отмашку, чтобы не попасть под дружеский огонь, рванул переднюю дверь на себя и двумя выстрелами завершил начатое.

Белый «лансер», пассажиры которого явно не собирались присоединяться к веселью, развернулся через две сплошные и рванул в обратном направлении.

Петруха вернулся к нам.

Движение на перекрестке потихоньку восстановилось, потоки снова начали двигаться, опасливо объезжая нашу машину. Петруха приветливо помахал рукой кому-то из водителей.

— Можешь расслабиться, Чапай, это не по твою душу, — сказал он. — Я одного из них узнал, это в натуре «солнцевские».

— Расслабишься тут с вами.

— Ну извини, надо было думать, в какое время возвращаешься, — сказал Петруха. — Кстати, о птичках. Сегодня, сам понимаешь, по нашей теме уже ничего не получится. Сейчас менты налетят, надо будет с ними процессуальные вопросы разруливать, и я думаю, что тебе тут своей криминальной мордой светить не стоит.

— Да я даже не в розыске, — возмутился я.

— Схорониться тебя надо, хотя бы до вечера, — сказал он. — Найдешь варианты или мне подсобить?

— По парку погуляю, если что, — сказал я. — Погода хорошая.

— Погода отличная, — сказал Петруха. Перестрелка словно заправила его новой дозой энергии, он визуально даже пару лет сбросил. — Набери мне часиков в шесть-семь, думаю, я к этому времени все вопросики с нашими доблестными органами правопорядка обкашляю. Не первый, чай, раз.

— И часто у тебя такое?

— Трудовые будни, обычная рабочая ситуация, — сказал Петруха, немного рисуясь. — Если ты позвонишь, а меня вдруг еще не будет, сам на встречу не суйся, хорошо?

— Угу, — сказал я.

— Но ты ведь все равно сунешься, да?

— Угу.

Личная встреча с куратором — это был шанс, который нельзя упускать. Потому что совершенно непонятно было, когда представится вторая такая возможность. И представится ли она вообще.

— Ладно, я думаю, что к этому времени уже освобожусь, — сказал Петруха. — Все, давай, начинай теряться.

— Ствол, — сказал я.

— Что ствол?

— Ствол свой забери, — сказал я, протягивая ему пистолет. — В джипе куча моих пуль, если я его с собой заберу, у тебя баллистика ни фига не сойдется.

— Точно, — сказал Петруха. — Возьми в багажнике другой. А этот я себе оставлю. Если спросят, скажу, что я по-македонски стрелял, с двух рук.

Свидетели заварушки видели, что нас было трое, но где они, эти свидетели? Как только стрельба стихла, все поспешили проехать мимо, и черта с два тут кого найдешь. А если и найдешь, то кто по своей воле захочет в это дело со своими показаниями лезть? Чем дальше от таких разборок держишься, тем дольше и спокойнее живешь.

Петруха открыл багажник, покопался в возимом с собой арсенале и выдал мне такой же ствол, какой у меня и был, чтобы я с калибром патронов не путался. Я тоже заглянул в этот багажник, немного удивился отсутствию гранатомета, зато отметил внутри наличие топора, лома и трех лопат.

Петруха был человеком основательным.

Где-то вдали уже послышался вой сирен.

— Все, теряйся, Чапай, — сказал Петруха, хлопнув меня по плечу. — До вечера.

— До вечера, — сказал я, спрятал пистолет под куртку и наконец-то убрался с этого злополучного перекрестка.

Теперь мне нужно было убить время до вечера. Но в первую очередь стоило добраться до своей машины, потому что Москва — город очень большой, и на своих двоих по нему не очень-то и походишь.

Жаль, что не удалось поговорить с экспертом Петрухи, кем бы он ни был, до встречи с куратором, но, как говорил мой старик-отец, ты далеко не всегда можешь выбирать расклады, поэтому часто приходится играть с теми картами, что у тебя есть.

Глава 39

Мавзолей, как водится, был закрыт на техобслуживание, и рядом с ним было немноголюдно, поэтому куратора я срисовал сразу.

Он на самом деле притащился на встречу с журналом «Работница», правда, с расстояния я не мог разглядеть, насколько свежим.

В остальном же куратор вырядился, как молодящийся американский шпион. На нем были джинсы, кроссовки и легкая джинсовая куртка, а на голову он нацепил бейсболку с надписью «сделает Америку снова великой!». Кроме того, он с какой-то целью намазал на себя сразу весь тюбик автозагара, а потому издалека был похож на бронзового идола или на индейца.

Вот только за спиной у него вместо казино возвышалась усыпальница вождя.

Я огляделся по сторонам в поисках засады.

Явной засады не было, а тайная, разумеется, могла быть где угодно. Вот эта группа иностранных туристов, вон та стайка молодежи, или отдельно прогуливающиеся индивидуумы… Фиг знает, кто они на самом деле. Может быть, именно те, кем кажутся на первый взгляд, а может быть, глубоко законспирированные хронодиверсанты.

До Петрухи мне дозвониться не удалось, хотя я и пытался сделать это трижды, с перерывами в полчаса. То ли у ментов была не та смена, но ли он переоценил мохнатость покровительствующей ему лапы наверху, то ли укатил в Солнцево, чтобы лично кинуть предъяву обидчикам. Хотя, последнее вряд ли.

Не думаю, что он бы про меня забыл.

В общем, я отправился на стрелку с куратором один и без прикрытия, как всегда.

Как говорит Петруха, трудовые будни, обычная рабочая ситуация.

Я подошел поближе и помахал ему рукой. Он в ответ помахал мне «Работницей».

На вид ему было лет пятьдесят пять-шестьдесят. Из-под бейсболки вылезали седые волосы, а под автозагаром проступали морщины.