– У тебя есть выбор, – любезно сообщила ей Киззи. – Закричишь, и я проткну тебе легкое. Ответишь на мои вопросы – и будешь дышать дальше. Кивни, если выбираешь второе.

Охранница тяжело сглотнула и кивнула:

– Кто ты?

Киззи сунула ей под нос правую руку с татуировкой, а левой продолжала крепко прижимать стилет к боку охранницы.

– Стекло тебя разрази! – выругалась женщина. – А Ясмос сказал, что Ворсьены нас не выследят.

Ясмосом звали мелкого мошенника, самозваного главу Гарротеров из Касл-Хилла.

– Ясмос – идиот, – сказала Киззи. – Сколько человек внутри?

– Только он и девочки.

– Что еще за «девочки»?

Охранница ответила не сразу, и Киззи слегка кольнула ее стилетом.

– Ай! Сестры Ясмоса, Дорри и Фиггис.

– И все?

– Да!

– А годглас у них какой?

– Форджглас у всех троих. У Ясмоса еще витглас, но, кажется, давно просроченный.

– Ладно. Дай сюда мушкет… Вот так. А теперь скажи, что ты извлекла для себя из этого маленького урока?

Киззи снова ткнула ее стилетом, и женщина издала звук, похожий на «ип».

– Не красть у Ворсьенов!

– Ух ты! Надо же, сообразила. Теперь убирайся отсюда, а я сделаю вид, что никогда тебя не видела.

Охранница сделала, как ей было велено, и заспешила по улице не оглядываясь. Киззи смотрела ей вслед, а когда убедилась, что та действительно ушла, нырнула в узкий переулок за складом. Там она бросила мушкетон в грязь и достала из кармана пару сережек из годгласа. Три тонкие стеклянные проволочки – витглас, форджглас и сайтглас, – искусно сплетенные воедино. Ничего дороже этого у Киззи не было. Она подняла их и посмотрела на просвет, желая узнать, сколько волшебства в них осталось. Цвет наполнял каждую серьгу примерно наполовину, и все они напоминали полупустые бокалы с вином. Если расходовать магию экономно, хватит месяцев на пять. Киззи продела по серьге в колечко на каждом ухе, услышала жужжание – звук колдовства – и взбодрилась.

Киззи не обладала природной склонностью к насилию. Талант гласдансера, даже скромный, делал ее опасной для других. Без этого гильдия не взяла бы ее в бойцы. Но насилие как таковое всегда казалось ей первым признаком идиотизма. Тщательное планирование, немного подкупа и шантажа плюс старое доброе расследование – вот и все средства, которыми она обычно пользовалась.

Увы, зачистка банды выскочек не требовала особых тонкостей.

Киззи подошла к боковой двери склада в конце переулка и громко постучала. Встав спиной к стене, она переложила стилет в правую руку и вытащила из кармана дубинку. Дверь открылась, и женский голос спросил:

– Кто здесь?

Киззи сильно ударила дубинкой по бедру женщины, отчего та громко вскрикнула. Киззи смогла рассмотреть ее лицо. И правда, Фиггис, сестра Ясмоса. Киззи перерезала ей горло, пинком зашвырнула падающее тело в здание и сама вбежала туда. Форджглас придал Киззи сверхъестественную силу и громадную скорость, а благодаря витгласу она воспринимала окружающее так, будто мир стоял на месте.

Свет на складе был тусклым, и это помешало бы Киззи, если бы не сайтглас в ее серьгах. Слева от себя она заметила Ясмоса; мужчина лет двадцати пяти в грязном, но дорогом камзоле – вероятно, снятом с убитого. Дорри, вторая сестра, стояла у него за спиной. Оба разинув рот смотрели на Фиггис.

Киззи выбросила вперед руку с дубинкой, ударив Ясмоса между глаз. Он отшатнулся, отвлекся, и Киззи успела сократить дистанцию. Ее стилет вошел Ясмосу между ребрами. Краем глаза Киззи увидела, как Дорри поднимает пистолет, и потянула стилет вверх, слегка приподняв Ясмоса, чтобы закрыться им от выстрела как щитом.

Звук, раздавшийся в замкнутом пространстве и к тому же усиленный сайтгласом, едва не оглушил Киззи. Не обращая внимания на звон в ушах, она отшвырнула Ясмоса в сторону и вонзила стилет в глаз Дорри. После этого Киззи обыскала склад, но никого больше не нашла и вернулась к убитым – проверить, точно ли все трое мертвы. Затем вытерла стилет о камзол Ясмоса. Ее сердце бешено колотилось, рукава мундира были в крови, и она почти ничего не слышала. Операция была успешно завершена.

Решив не торопиться с выводами, она еще раз проверила склад. Это было типичное воровское убежище, полное краденого добра, разбросанного по полу или сваленного на полках: в основном вещи, «упавшие» с судов или вытащенные из карманов прохожих. Киззи так и не выяснила, кто был их связным в доках, но это не входило в ее обязанности. Значение имел лишь ящик с золой размером два на два фута, с символом Ворсьенов на крышке. Он стоял в углу, полный мелкого сероватого песка. Киззи с облегчением вздохнула. Хватит с нее неудач в жизни.

Киззи сменила плетеные серьги на кусочек лечебного стекла, и звон в ушах почти мгновенно стих. Она высунула голову из боковой двери склада. Гуляки, заполнившие улицы, наверняка слышали выстрел, но никто, похоже, не заинтересовался происходящим, так что Киззи прошла к главной двери и приоткрыла ее. За дверью стояли погонщики. Позади них виднелись лошадь и повозка.

– Холстину принесли?

– Да, госпожа.

– Хорошо. Перенесите золу в повозку, потом заверните тела в холстину и бросьте их сверху.

Погонщики заметили кровь на мундире Киззи, но ничего не сказали – бойцу Ворсьенов лучше было не задавать вопросов. Они взялись за дело, а Киззи снова прошлась по складу и отобрала себе кое-что из украденного: трое золотых наручных часов, шесть записных книжек, пару кусочков дешевого годгласа и бутылку эрептийского вина двенадцатилетней выдержки.

– Сначала доставьте золу, затем отвезите тела на консервный завод номер шесть, улица Мясников, – объяснила она погонщикам и махнула рукой в сторону склада. – Весь годглас, который вы тут найдете, отойдет гильдии. Прочее барахло ваше.

– Правда? – удивился один.

– Киззи Ворсьен заботится о своих людях, – ответила она.

– Премного благодарны, Киззи! – хором ответили погонщики.

Она вышла на улицу, бросила одни часы в футляр уличной скрипачки и пошла пешком через весь город, в кварталы близ Ассамблеи. К одиннадцати она добралась до своего любимого кафе, где опустила обшлага рукавов, чтобы скрыть кровь, и села в кованое железное кресло на открытой веранде, обхватив голову руками. Внутри ее сгорали последние остатки адреналина.

Многим ее коллегам нравилось убивать. Они считали это плюсом своей работы. А она – нет. Случившееся, знала Киззи, не разрушит ее жизнь, но пройдет несколько недель, прежде чем она снова начнет спать нормально. Отслеживание украденных грузов, уничтожение мелких воришек, допустивших оплошность: работа для бойцов низкого ранга. Ей больше десяти лет не приходилось разгребать такое дерьмо. И все же она сидит, прикусив язык, и выполняет грязную работу. Такова цена неудачи.

– Киссандра Ворсьен?

Вскинув голову, Киззи смотрела на человека, который выдвинул свободный стул из-за ее стола и сел напротив. На языке вертелись грубые слова, но она смолчала: магическое чутье подсказало ей, что это – носитель большого таланта. К тому же, кажется, знакомый. Он был на дюйм или два ниже ее, в красивом алом камзоле поверх серой рубашки, с зачесанными назад черными волосами и очень смуглой кожей, как почти у всех уроженцев Оссании. В мочке правого уха покачивалась серьга из годгласа высшего качества.

– Стекло тебя покорябай! – вырвалось у нее. Разочарование тут же прошло, усталости как не бывало. – Демир Граппо!

Демир широко улыбнулся:

– Что, узнала?

– С трудом!

Киззи была опытным бойцом и давно привыкла к неожиданным поворотам событий, но встреча с Демиром Граппо потрясла ее. Куда девался тот круглолицый и мягкий политический гений, по которому сохла половина девиц в гильдиях Оссы? Перед ней сидел худощавый мужчина, чьи руки были покрыты старыми шрамами, а лицо хранило выражение такой суровости, как будто он проработал бойцом две жизни. У Киззи отвисла челюсть.

– Стекло тебя покорябай, – только и смогла повторить она.

– Зато ты совсем не изменилась, – сказал он с дерзкой ухмылкой. – Правда, когда мы с тобой виделись в последний раз, на тебе не было крови, но я должен сказать, что ты хорошо выглядишь.