Будь сейчас не так сумрачно, они наверняка оказались бы красными.

Меня пробрал ужас. Я сразу же поняла, что это вампир.

К нам в трактир они почти не заходят: нет у нас подходящей для них кормёжки. Но пару лет назад забрели, наверное, по незнанию. Отчим тогда велел моим сводным сестрам запереться и не выходить от греха подальше. Я украдкой подглядывала, как зловещим гостям наливали кровь наскоро забитой свиньи. Один попробовал и гадливо плюнул, схватил отчима за шиворот и потребовал человеческую. Мама вмешалась, она улыбалась и пыталась всех успокоить… Меня заметили и прогнали, а у неё потом рука была перебинтована.

Тогда мы легко отделались. Но одно дело встретить кровососа в городе, где он вынужден хоть как-то соблюдать правила, которые придумали его собственные паны, совсем другое – случайно наткнуться в лесу. Может, я ещё не очень взрослая, но уж разницу понимаю. Да и люди у нас иногда пропадают. Кто в трясине завязнет, кто спьяну в овраг свалится, а кого-то птички со зверюшками после такой вот встречи оприходуют.

Нет у мертвяка причин упускать перекус, если тот сам заскочил на зубок.

Блин, он ещё и с оружием. Вон, кожаная полоса грудь пересекает и к ножнам крепится, а из них рукоятка с защитной дужкой торчит. Хотя уж это совсем не важно: ему и клыков хватит, чтобы разделаться с кем угодно, не только с ребёнком.

Он заметил меня.

Надо бежать. Нет, не выходит.

Пошевелиться я уже не могла. Испуг намертво сковал меня, заставляя смотреть, как хищник медленно выпрямился и, стряхнув с рук воду, зычным, бархатистым голосом произнёс:

– Ну привет, малышка. Заблудилась?

– Не подходите ко мне! – пропищала я, судорожно прижимая корзинку с ягодками к груди, будто вампир покушался именно на них.

– Почему? Чего ты так испугалась?

– У вас лицо в крови…

Дура, молчи! Зачем ты ему это говоришь?! Беги! Беги быстрее!

– Ах, это… – он с усмешкой провёл мокрой перчаткой по лицу, будто отмечая трёхдневную щетину, которая там действительно имелась. – Всего лишь олень. Не думаешь же ты, что я загрыз человека? – он небрежно отёр остатки крови рукавом и направился ко мне.

– Не подходите! Если вы вампир, то всё равно не сможете пересечь текущую воду! Мне сестрёнка говорила!

– Ну что ж. Значит, либо я не вампир, либо твоя сестрёнка ошибается.

Его высокие кожаные сапоги неспешно ступали вдоль каменистого берега, а выбрав место помельче, он так же спокойно зашагал через речку.

В ужасе я попятилась, споткнулась и упала, рассыпав все ягодки.

– Не ушиблась? – с участием спросил кровосос, нависнув надо мной чёрной громадиной. – Дай-ка пособлю, – и протянул мне руку.

Глаза вампира даже в полумраке казались бледно-голубыми и холодными, как смерть. В панике я стала месить ботинками грязь и отползать назад. Потом перевернулась, захватив сырую землю уже руками, подскочила и бросилась наутёк.

Вдогонку мне полетел обидный хохот, слившийся с шумом водопада. Я бежала, не разбирая дороги, ветви больно хлестали по рукам и лицу, а сердце норовило вырваться из груди. И вот, когда лёгкие запылали огнём, я с размаху врезалась в выросшую из ниоткуда тёмную фигуру.

Но на сей раз грохнуться на землю мне не удалось. Стальная рука сцапала меня за шиворот. После чего лес огласил пронзительный визг. Вампир позволил мне всласть побрыкаться и повырываться, прежде чем упёрся рукой в бедро и наклонился вперёд, чтобы поравняться со мной. Спасибо хоть за шкирку не поднял, как котёнка. Я знала, что нельзя смотреть вампирам в глаза, а потому зажмурилась – хотя понимала, что от его клыков это никак не спасёт.

– Прекрати выдираться, рыжик, ты же понимаешь, что это бесполезно.

Затянутые в чёрную кожу пальцы сцапали мой подбородок, лишив возможности дальше вертеть головой и повизгивать. Челюсти сразу же протестующе взвыли, я судорожно вдохнула-всхлипнула и разлепила веки. Всё внутри куда-то провалилось, а руки похолодели так, что я перестала чувствовать кончики собственных пальцев: те вцепились в поскрипывающую перчатку вампира. Зато его пальцы на своём лице продолжила ощущать очень отчётливо.

Одну бровь мертвеца пересекал росчерк шрама, но смотреть я могла только в его зрачки: их чернота расползлась по белкам, будто чернильная капля в стакане воды. Непроглядная тьма… Меня бросило и в жар, и в холод. Я ощутила, как всё онемело, из тела ушла всякая воля. Ноги больше не держали меня, я бы могла обмякнуть и повалиться прямо на сырой мох, если бы пятерня вампира не комкала мою одежду на загривке.

Подбородок он отпустил, едва встретившись со мной взглядом. Хотя нет, не правильно, это я встретилась взглядом с ним. И понимала, что больше не имею власти над собой. Был в этом и ужас, и странное успокоение. Дескать, ну всё, теперь от меня больше ничего не зависит, делайте, что хотите.

– Так-то лучше. Как тебя зовут? – мягко поинтересовался голос. Казалось, он звучал из какого-то отдаления. Меня окатывало только его гулкими отголосками, будто я провалилась в глубокий колодезь, а хозяин этого голоса может сбросить мне верёвку, если захочет.

Обещание надежды – вот что мерещилось через пелену дурмана.

– Ярочка… – пролепетал мой омертвевший язык.

Вампир усмехнулся уголками рта.

– Смотри-ка, Ярочка, ты вся перепачкалась и щёчку оцарапала.

Он зубами стянул перчатку со свободной руки и заткнул за пояс. Только сейчас я смогла рассмотреть его клыки, и они действительно были длинными и острыми. По спине пробежали нехорошие мурашки. Мне очень-очень не хотелось, чтобы эти зубы разодрали мою кожу. Я часто задышала, а мертвяк тем временем скользнул холодным пальцем по моей щеке и захватил капельку крови из царапины, которую тут же начало щипать.

С наслаждением слизнул.

– Гораздо вкуснее, чем оленья, – он приблизился вплотную к моему лицу, заставив сжаться в комок, и выдохнул: – Тебе повезло, что я не ем детей.

Затем его губы скривились, и он полуобернулся, будто что-то заслышав. Мои уши при этом ничего, кроме обычных лесных звуков не уловили.

– Тебя уже ищут, малышка, – и он снова пристально посмотрел мне в глаза. – Слушай внимательно, Ярочка. Сейчас ты забудешь о нашей встрече. Ты никогда меня не видела и не узнаешь моего лица, если мы когда-либо встретимся. Ты потеряла корзинку и убегала, потому что испугалась волка, который пил воду у водопада.

Слова отдавались у меня в голове глухим эхом.

Несколько мгновений я не дышала, затем моргнула и судорожно сглотнула: во рту пересохло от страха – но каким-то чудом я выбралась из колодца. Вернее, меня оттуда вытащили: так же легко, как запихнули. Голова немного кружилась.

Чужак выпрямился и добавил:

– А теперь иди, скоро тебя найдут подружки.

И он подпихнул меня за плечи в нужном направлении.

Я сделала шаг, другой, третий. Ноги оставались ватными. Очень хотелось обернуться, но не осмелилась.

Это так происходит? Я теперь забуду про встречу с вампиром и буду вспоминать, что вместо него повстречала у водопада обычного волка? Но я не хочу забывать… Хотя, наверное, это лучше, чем помнить о таком кошмаре…

Я так и брела, шурша сухими листьями под ногами. Цепляясь за воспоминания и ожидая, что они вот-вот начнут меркнуть и выцветать. Против воли представляя себе волка, лакающего воду длинным собачьим языком. Он очень явственно представился мне: в серой шубе с ржавыми подпалинами, здоровенный, на худых поджарых лапах. Вот он отрывает морду от журчащей воды и поднимает на меня свои горящие, жёлто-оранжевые глаза…

Нет, стой, глаза у него бледно-голубые, как льдинки…

Или непроглядно чёрные, совсем вороньи…

И сам волк тоже чёрный, а не серый…

Но у нас ведь не водятся чёрные волки…

Может, это была собака?

Ничего не понимаю…

Тут на меня налетели девчонки. Подняли галдёж, трясли, чего-то говорили.

– Ярка, Ярка! Ну наконец-то!

– Мы тебя уже обыскались!

– Ты куда запропастилась?! Дурёха рыжая, в лесу так и сгинуть можно!