Каждый месяц в королевство приглашался великий знахарь, чародей или обыкновенный шарлатан. Все они утверждали две вещи: первая — предыдущий знахарь, чародей или шарлатан были полными дураками, второе — именно он сможет исцелить маленькое дитя.

Марии не нравилось, как они употребляли слово «исцелить». С её ребенком всё было в порядке. Жаль, король этого не видел. Как она не пыталась по ночам, в спальне, в жесточайшем споре доказать обратное, Яков настаивал на своем.

— Леонарду нужна помощь! И я ему её доставлю!

Когда Леонарду исполнился год, Яков бросил затею с исцелением, потому что после очередной неудачи расстраивался ещё сильнее и стал опасаться, что начнет отрубать голову каждому знахарю или чародею. Шарлатанов ему не было жалко изначально.

Когда Леонарду исполнился год, его официально признали наследником престола и закатили пир, какой случается раз в поколение.

А что с рогом? Первые два года он так и оставался пеньком и не рос даже на миллиметр. Каждое утро Яков замерял этот, как он говорил, «чертов отросток» и облегчённо выдыхал. Он не пропускал ни одного дня замера, не считая тех дней, когда его не было в Воларисе.

Так, на втором году и пяти месяцах, Леонард, привыкший к подобному обряду, замер перед отцом, пока тот мерил его рог. Но только в этот раз ему показалось забавным лицо своего отца. Из-за чего мальчик выпустил смешок и тем самым напугал побледневшего Якова ещё сильнее.

— Что такое? — в дверном проеме показалась Мария. Она не любила наблюдать за этим обычаем, но в этот раз она не удержалась и вернулась раньше, — Яков, что там?

Яков сглотнул.

— Сразу, кхм, — он прочистил горло. Лицо его покраснело от стыда, — сразу на три миллиметра.

Мария замотала головой, пытаясь сбросить тревожные мысли, подошла к наклонившемуся королю и вырвала сантиметр из его рук.

— Не говори глупостей, ты неправильно измеряешь.

— Я два с половиной года меряю! — сорвался он на всю комнату. Служанки в коридоре поднялись на цыпочки и ускорили шаг.

— Нет же, я говорю тебе, вот смотри.

И она показала. Показала больше себе, чем мужу. Ровно на три миллиметра пенёк был длиннее.

Не осознавая своих действий, Мария ткнула пальцем в этот отросток, пытаясь спрятать обратно в лоб сына. И тут же она ударила по своей руке другой рукой.

— Что я делаю!

— Может мы сточить эти три миллиметра?

Мария бросила сантиметр и выпрямилась. Яков тоже поднялся.

— Это не помогало раньше.

— Стоит попробовать. Пока люди не стали спрашивать.

— Три миллиметра? Никто в жизни разницу не увидит, если не будет, как ты мерить!

Мария была права. Разницу никто не увидел. Да и сточить «чертовы три миллиметра» не удалось. Яков и Мария никогда в жизни не видели такие заметные для них три миллиметра.

С тех самых пор король изменился ещё сильнее. И королева не могла его в этом винить. Больше всего он боялся, что его сын окажется непригодным наследником. А растущий на лбу рог именно об этом ему и заявлял.

Карета снова резко дернулась. На этот сильнее, чем раньше. От неожиданности Мария по инерции плюхнуться на сиденья впереди. К счастью, она ехала в одиночестве. По многим причинам. Простор для падения — лишь одна из них.

— Ты совсем что-ли? — крикнула она, стуча по окошку, в которое можно было увидеть спину извозчика.

— Всё, ваше величество. Дальше никак. Тут болото.

— Как болото?

Мария открыла дверцу кареты. На неё тут же накатил запах гнили и сырости. Впрочем, это её не остановило. Сапоги, которые она специально надела для подобной вылазки придавали уверенности. А когда она крепко встала на них посреди мокрой грязи, заметная улыбка удовольствия от собственной правоты вернула её в те детские времена, когда она бегала по грязным лужам где-то в этой округе.

— Я полагала, что здесь не будет дороги, но с каких пор тут болото, ума не приложу.

Мария внимательно вгляделась в гниющие деревья и высокие камыши в поисках домов.

— Нет тут людей, ваше величество. Надо возвращаться.

«Ваше величество» — ещё один повод здорово улыбнуться. Когда она в десять лет бегала чумазая по будущему болоту, её как только не называли, но не «ваше величество».

— Я, пожалуй, пройдусь. Будь здесь.

Извозчик явно забеспокоился и снова огляделся вокруг, пытаясь себе утешить, что это место не такое плохое, как кажется.

— Но королева, позвольте, случись что с вами, под меч пойду я.

— Что ж, дорогой друг, вот этого говорить не стоило. Ты больше за свою шкуру беспокоишься, чем за мою. Это приказ. Оставайся здесь, если что…кричи.

Извозчику ничего не оставалось, как смотреть за королевой, идущей в глубь болота и повторять себе поднос: Ээто всего лишь болото, а у неё сапоги'.

Удивительно. Это место так изменилось, почти до неузнаваемости, но Мария чувствовала себя как дома. Эти деревья были ей родными: именно их она покинула в последний раз восемь лет тому назад. Только тогда они были сухими и коричневыми, а не зелёными и влажными.

Всё началось, когда ей было тринадцать лет. А если точнее — в тот день, когда ей исполнилось тринадцать лет. Родители пропали, когда она была совсем маленькой, поэтому все приготовления ко дню рождения и общее бремя воспитания пало на бабушку с дедушкой. Она их любила так же сильно, как любила бы родителей. Иногда, очень редко, её даже удавалась представить, что бабушка с дедушкой и есть те самые родители.

Мария так и не узнала, что именно с ними случилось. Бабушка рассказывала, как однажды они вышли утром то ли на рыбалку, то ли на охоту и так и не вернулись. Бабушка не стала обманывать дитё и сказала сразу — случилась беда. Их могли загрызть волки, медведи или с ними разделались разбойники, а может другие охотники случайно подстрелили. Могло произойти всё что угодно, и это не важно, говорила бабушка. «Нам нужно привыкать к жизни без них».

Дед же никогда при ней не обсуждал, куда делись родители. Он всегда мрачнел при разговоре о них и часто выходил из избы, чтобы проветрить голову и выкурить самокрутку.

По болоту становилось идти всё тяжелее. Ноги поднимать труднее. Мария, стараясь найти лучший путь, пошла сначала вправо, пытаясь обойти сердцевину болота в надежде, что там не так вязко и не сильно глубоко, но быстро вернулась к начальной точке и пошла в левую сторону. Там ей повезло больше, и она начала идти с той стороны в обход сердцевины. Воспоминания снова накрыли её.

К тринадцатому дню рождения бабушка успела сшить ей красивое платье, которое не сравнится ни с каким дворцовым для неё нарядом. Конечно, носить его было ей почти негде, но само осознание, что бабушка её понимает, уже было хорошим подарком. Понимает, как сильно ей нужно быть и чувствовать себя прекрасной. И Марии хотелось думать, что именно это платье поспособствовало встречи с судьбой.

Мария в новом розовом платье с белыми кружочкам по всей ткани бегала по полю. Она смеялась, кружилась, смотрела на небо, гуляла и наслаждалась запахом травы. А недалеко от этого места, из проезжающей кареты, рассматривал поле мальчик. Ему осточертела книжка, которую он взял в дорогу, чтобы не отставать от обучения королевский традициям и хотелось посмотреть на природу. Его уставшие от букв глаза впитывали траву, яркое солнце и чудесный танец Марии.

— Останови карету, — произнёс мальчик, всё еще оставаясь в трансе от увиденного.

Ноги его так долгожданно вытянулись, вставая на землю.

— Вы куда? — спросил извозчик, повернувшись полубоком.

Но мальчик ничего не ответил. Он последовал к свету и к той девочки, словно выбравшейся из его снов.

«Это всего лишь поле», подумал извозчик.

Первый делом Мария покраснела, завидев идущего незнакомца. Но когда поняла, что перед ней её ровесник, смущение превратилось в улыбку и вызов.

— Вы не здешний? — Мария перестала кружится и заглянула за спину мальчику. — Здешних не возят на таких штуках.

— Меня зовут Яков, — неосознанно начал он со своего имени. Видимо постоянные замечания родителей о том, что нужно сначала представиться, дали свои плоды. Он никогда этого не понимал. Все прекрасно знали, кто он такой. Наследник престола. Все понимали, да только не она. Не девочка в поле.