— Или…до этого приходили, — с досадой и тревогой подытожила Мария. Её физическое самочувствие улучшалось. — Если у вас есть что передать дочери, скажите мне. Вдруг я её увижу. Но не ожидайте, что я вернусь обратно. Тем более с ней.

— Скажи ей, что я её люблю и всегда буду.

— Она наверняка об этом знает.

— Если она действительно в Воларисе, один бог знает, какие ужасы она повидала. Ей нужно услышать слова любви. Я должен напомнить ей, за что стоит бороться.

Вскоре после этих слов Мария наконец-то направилась в уборную. Она разозлись на себя: разозлись, что не удержалась на ногах при мэре. Что кошмар, если это был он, стал мешать ей вне снов. Она злилась, как сильно он её напугал. Она злилась, что ей стыдно за себя.

Жанпольд остался один в комнате. Он раскрыл створки окон, давая свежему воздуху, словно течению холодной реки, просочиться в комнату. Дождь постепенно заканчивался. Где-то вдалеке, в лесу, что за городом, загорелся небольшой огонек. Это солдаты короля Боромира предупреждали о своём приближении. Мэр протянул руку в карман и достал несколько зернышек и маленькую записку. Он аккуратно рассыпал приманку на подоконник и стал дожидаться своего верного почтальона. О появлении которого он узнает по звуку «Кар!».

Глава тринадцатая

Последствия битвы в канализации и решения вспомнить былые времена, а точнее — напиться до чертиков в ближайшей таверне, в полной мере дали о себе знать этим утром. Галахад раскинулся на кровати после неудачной попытки сесть и натянуть на себя панталоны. Петух за окнами кричал громче, чем ему положено, предательски протягивал каждое «кукареку». В коридоре кто-то постоянно топал, проходя мимо. Это горничные задвигались в привычной для себя рутине. И только Клара, как бегающая навстречу ветру, решила первым делом проведать Марию. Но комната была пуста.

В дверь к рыцарю постучали.

— Открыто! — крикнул он и почувствовал першение в горле.

— А Мария не с вами? — Клара приоткрыла дверь, но не стала заглядывать.

— Нет, — Галахад приподнялся с кровати, борясь со сковывающей болью в спине, — её комната пуста?

— Наверняка уже встала и пошла прогуляться. Я её найду.

— Стойте!

— Что?

— Есть мазь от боли в спине?

Вскоре, после того как Клара ушла на поиски девочки, в дверь к рыцарю постучался личный знахарь Жанпольда.

— Меня попросили подойти, — сказала он через дверь.

Галахад к тому моменту уже смог накинуть панталоны и даже встал с кровати.

— Да, да, прошу, входите.

Мужчина вошёл и представился. Его звали — Раммал. На вид он был очень стар. Таких людей Галахад давно не видел, а если и видел — то скованных болезнью и лежащих в кровати. Этот же старик стоял прямо, и ноги его не дрожали. А голос был твёрдым, полный сил. Седые волосы и лицо, покрытое морщинами и обвисшей кожей — единственное, что выдавало возраст.

— Я Галахад.

— Я знаю. Вы избавились от монстра в канализации.

— Мне помогли, — с досадой рассказал рыцарь. — Я бы пожаловался на свои годы, но глядя на вас, как-то стыдно это делать.

Раммал указал на кровать, игнорируя комментарий.

— Ложитесь на живот.

Галахад сделал, как было сказано.

Раммал подвинул стул к кровати и сел. Просунул руку в карман коричневого балахона, какие носили все представители его профессии, и достал флакон размером с большой палец кисти.

— Вам около тридцати?

— Сорок шестой год идёт, — поправил Галахад, говоря в подушку.

— Вы в хорошей физической форме для своих лет. Даже слишком. Как долго вы были в отставке?

— Пятнадцать лет, примерно.

— Если вы не подвергали себя изнурительным тренировкам по четыре раза в неделю, я не представляю, как вы умудрились поддерживать форму.

— В этом-то и секрет, я пил и тренировался. Тренировался и пил.

— Детей нет, полагаю?

Галахад услышал, как из флакона вылетела пробка.

— Сейчас будет немного жечь, — сказал знахарь.

— Вы всегда так сильно интересуетесь жизнью других?

Рыцарь почувствовал жжение на спине, будто кто-то пролил на неё кипяток.

— Терпите, сейчас пройдет, — ответил знахарь на стоны Галахада. — И нет, не всегда интересуюсь жизнью других людей. Вы и сами должны признать, каков передо мной индивид. Истории, что я слышал о вас, превосходят даже самые смелые представления о выносливости и силе человеческого тела.

Галахад вздохнул от облегчения. И вправду, жжение прекратилось.

— Я был молод и талантлив. Полон сил.

Знахарь взял простыню, лежащую в углу кровати, и дергаными движениями стал протирать спину рыцаря.

— Молодые и полные сил не способны убивать драконов в одиночку. Какими талантливыми они не были.

— С драконом. Одним, и не таким уж большим.

Закончив, знахарь сложил простыню и положил обратно у кровати.

— Вы единственный, кто может так сказать. Всего лишь один маленький дракон. Поднимайтесь, должно стать легче.

— А вы сами-то, — Галахад сел и потянулся за рубахой, — вам сколько? Семьдесят, восемьдесят? Видел я людей ваших возрастов, обычно им мажут спины, и с кровати они не встают.

Знахарь улыбнулся, закрыл пустой флакон пробкой и положил в карман. Подняв голову обратно к рыцарю, ответил:

— У меня были очень здоровые потомки, как у вас могучие. Никогда не задумывались о ваших предках? И я имею в виду не ваших дедушек и бабушек, а очень дальних потомков, тех, что жили во времена истребления драконов.

— Я слышал истории о шести великих войнах с шестью великими мечами, что очищали земли от драконов. Но мой меч не светится, не прожигает драконью чешую.

#

Неподалеку от особняка мэра, в глубинке города, между кирпичных домов, во дворе собралась группа ребятишек лет десяти-двенадцати. Девочки и мальчики играли и смеялись.

Девочки хихикали и посматривали на мальчиков. А мальчики краснели, но не все — только самые застенчивые. Они прыгали по расчерченным палкой квадратам на земле, бросали мяч друг-другу в руки, говоря разные гадости и опять смеялись. Сытые, счастливые, беззаботные дети. А самое важное — они все любимые. По крайней мере, так казалось Марии, что сидела на пыльном тротуаре в пятнадцати метрах от них. Она так увлеклась этими детьми, что не заметила руку, тянущуюся к её плечу.

— Ой, я тебя напугала, — Клара всё-таки дотронулась до плеча Марии, и та дёрнулась, соскользнув с бордюра.

— Что ты здесь делаешь? — спросила девочка, поднимаясь и отряхивая штаны.

— Я не могла найти тебя в доме и решила пройтись по улице.

— Я в порядке. Хотела прогуляться по городу, подышать воздухом.

— Ты выглядишь так, будто не спала вовсе, вся бледная…

Мария села обратно на бордюр, чтобы наблюдать за игрой детей, оставив Клару у себя за спиной.

— Как я уже и сказала, я в порядке, — повторила она.

— Опять кошмары? — уточнила Клара, садясь рядом.

«Так меня и запомнят», подумала Мария, «как девочку с кошмарами».

— Посмотри на них, — Мария кивнула в сторону ребят, играющих в салочки, — никаких забот. Они счастливы, у них есть друзья-ровесники, есть семья.

— И ты определила это по их улыбкам?

— И по глазам, — ответила Мария после небольшой паузы. Затем она продолжила с тяжестью в голосе: — Я никогда не думала, что во мне это есть.

— О чём ты?

— О зависти. Я смотрю на них, и у меня болит сердце. Я их ненавижу. Ненавижу, как легка у них жизнь. Попробуйте прожить без родителей и друзей, как я. Не каждый сможет. Попытайтесь улыбаться, когда некому. Попытайтесь смеяться, когда не над чем, — Мария сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Она не хотела останавливаться.

— Хватит, — Клара взяла руку Марии и попыталась разжать её кулак. — Этим ты себе не поможешь.

Мария громко выдохнула, разжала кулаки, но боль никуда не ушла.

— Да, — продолжила Клара, — у кого-то жизнь легче. Кто-то получает больше, чем заслуживает.