– Э-э-э… Капитан, мне сложно понять, как вам видится ситуация со скафандрами, тем более что вы приказали лишний раз не соваться в расположение взвода. Но в бытность мою капралом я занимал должность помощника сержанта, ответственного за вооружение и экипировку.

– Продолжай.

– Может, и не совсем по праву занимал – я ведь не учился на спеца по матчасти. Но тот сержант был мною доволен, и, если разрешите, я возьму на себя разогрев новых скафандров или отладку старых, а у Куньи и Наварры появится время для возникающих проблем.

Блэки откинулся в кресле:

– Сынок, я тщательнейшим образом изучил наставления… и нигде не прочел, что офицеру нельзя пачкать руки. – Ухмыльнувшись, он добавил: – Об этом я упоминаю по той единственной причине, что кое-кто из молодых джентльменов, побывавших здесь, пытался спорить, апеллируя к этим наставлениям. Ладно, найди себе комбинезон – не обязательно марать форму заодно с руками. Ступай в корму, сообщи взводному сержанту насчет Брамби и вели подумать, кем заполнить дыры, если я соглашусь с твоим предложением. Еще скажи, что ты теперь по уши в матчасти, все остальное – на нем. Появятся вопросы – пусть идет к тебе в оружейку. Не упоминай, что я тебя консультировал, просто распорядись. Понятно?

– Так точно, с… Да, понятно.

– Вот и хорошо. Приступай. Будешь проходить через игральный зал, передай мое почтение Рыжику, и пусть он сейчас же тащит сюда свою ленивую тушу.

Следующие две недели я трудился, как никогда в жизни. Даже в учебке не приходилось так круто вкалывать.

На обслуживание матчасти я тратил десять часов в сутки. Какое-то время уделял математике – отказаться от занятий со шкипером было невозможно. Завтрак, обед и ужин – еще полтора часа. Плюс минимальное жизнеобеспечение: бритье, мытье, застегивание пуговиц, беготня за корабельным оружейником – за десять минут до построения он наконец откроет прачечную и позволит забрать чистые мундиры. (На флоте действует неписаный закон: хозяйственный отсек, в который тебе надо срочно попасть, должен быть на замке.) Обход постов, строевой смотр, проверка жилых помещений и прочая рутина – это еще час.

Ко всему прочему я был «Джорджем». В каждой части имеется «Джордж», самый младший офицер для самых разных поручений. Физподготовка, почтовая цензура, спортивное судейство, обеспечение учебного процесса, помощь в заочном образовании, досудебное расследование воинских преступлений, касса взаимопомощи, вещевой склад, хранение секретной документации, дежурство по солдатской столовой и так далее, до умопомрачения.

Таким «Джорджем» был Рыжик Грэм, пока не скинул на мои плечи весь этот груз. Не скажу, что он здорово обрадовался, когда я потребовал натуральной инвентаризации всего, что собираются на меня повесить. Он даже высказал предположение, что если я не соглашусь уступить просьбе полноценного офицера, то меня заставит образумиться прямой приказ. Тут я сделал каменное лицо и заявил: приказ будет принят только в письменном виде и вместе с заверенной копией – ее я передам командиру части, оставив оригинал себе.

Рыжик побушевал, но сдался – даже среди вторых лейтенантов не найдется глупца, способного писать такие приказы. Я не злорадствовал – с Рыжиком мы делили каюту, и он помогал мне с математикой. Тем не менее инвентаризация была проведена чин чином. Лейтенант Уоррен отругал меня за дурацкий формализм, но открыл сейф и дал мне проверить секретные материалы. Капитан Блэкстоун открыл сейф без комментариев – я так и не понял, одобряет он мою затею или осуждает.

Секретные материалы были в порядке, чего нельзя сказать о наличном имуществе. Бедняга Рыжик! Он-то в свое время подписал акт без проверки, а его предшественник не просто отбыл, а погиб. Рыжик провел бессонную ночь (впрочем, я тоже), а утром пошел к Блэки каяться.

Капитан устроил ему зверскую выволочку, затем прошелся по списку недостающего имущества и нашел способ списать большую часть как «утраченное в ходе боевых действий». Теперь недостача составляла жалованье Рыжика за несколько дней, но Блэки оставил его материально ответственным и таким образом отодвинул выплату недостачи на неопределенное будущее.

Не буду сгущать краски и утверждать, что обязанности «Джорджа» доставляли только головную боль. При мне не случилось ни одного суда – в хорошей боевой части их и не бывает. Цензурировать почту не приходилось – корабль шел на черенковской тяге. По той же причине не открывалась касса взаимопомощи. Физподготовку я доверил Брамби. Судействовал на состязаниях от случая к случаю. Особенно мне нравилось дежурство по столовой: я утверждал меню и иногда инспектировал камбуз, то есть, проработав допоздна в оружейке, прямо в комбинезоне заходил к поварам и выпрашивал сэндвич. Помощь заочникам подразумевала бумажную возню, поскольку довольно многие, несмотря на войну, продолжали учиться, но тут я «делегировал полномочия» моему взводному сержанту и его писарю, рядовому первого класса.

Тем не менее обязанности «Джорджа» съедали ежесуточно порядка двух часов. Очень уж много их было, этих обязанностей.

Давайте посмотрим, из чего складывались мои сутки. Десять часов – на работу со скафандрами, три – на математику, полтора – на прием пищи, час – на личные надобности, час – на заботы о взводе, два – на хлопоты «Джорджа», восемь – на сон, итого двадцать шесть с половиной часов.

Между тем мы даже не жили по времени Заповедника, где в сутках двадцать пять часов. Уже в момент старта перешли на гринвичский стандарт и универсальный календарь.

Так что справляться с работой я мог только за счет сна.

Однажды примерно в час ночи, когда я корпел над математикой, в игральный зал вошел Блэкстоун. Я сказал:

– Добрый вечер, капитан.

– Ты, наверное, хотел сказать «доброе утро», сынок. Что с тобой, уж не прихворнул ли? Бессонница?

– Нет, все в порядке.

Он взял со стола кипу бумаг, полистал и проворчал:

– А что, сержант не может заняться твоей канцелярией? Иди спать.

– Капитан, но…

– Отставить. Сиди. Джонни, я хочу с тобой поговорить. Заметил, ты здесь по вечерам не появляешься. Как ни пройду мимо твоей каюты – ты за столом. А когда сосед укладывается, ты перебираешься сюда. В чем дело?

– Ну… просто времени не хватает.

– Его всем не хватает. Что со скафандрами?

– Все отлично. Думаю, успеем.

– Я тоже так думаю. Сынок, надо иметь чувство меры. У тебя две основные обязанности. Первая – обеспечить исправность экипировки твоего взвода, и с этим ты справляешься. О самом взводе не беспокойся – на это у тебя есть мое разрешение. Вторая обязанность, не менее важная, – самому быть готовым к бою. А с этим у тебя плохо.

– Я готов, капитан.

– Не мели чепухи! Ты недосыпаешь и не занимаешься физо. Разве так готовятся к высадке? Сынок, тебе предстоит управлять в бою взводом, ты должен быть в отличной форме. С этого дня ты тренируешься: с восемнадцати тридцати до двадцати ноль-ноль. В одиннадцать вечера по «отбою» – в койку. И если не уснешь за четверть часа две ночи подряд, обратишься к врачу. Это приказ.

– Ясно, сэр.

Переборки будто сдвинулись, резко сократив мое жизненное пространство, и я в отчаянии взмолился:

– Капитан, как я могу отбиваться в одиннадцать – и все успевать?

– Значит, не будешь успевать. Сынок, я же говорю: нужно иметь чувство меры. Ну-ка, расскажи, как ты расходуешь день.

Я рассказал. Блэкстоун кивнул:

– Так я и думал. – Он поднял лист с моим домашним заданием по математике, сунул его мне под нос. – Взять хотя бы это. Похвально, что хочешь подтянуть математику. Но зачем так упахиваться перед операцией?

– Я думал…

– А что тут думать? У тебя четыре перспективы, и благополучное завершение стажировки – только одна из них. Во-первых, не исключено, что ты купишь ферму. Во-вторых, есть шанс получить ранение и отправиться в почетную отставку. В-третьих, можно остаться целым и невредимым, но заполучить в «Форму тридцать один» плохую отметку от экзаменатора, то бишь от меня. Именно на это ты сейчас и нарываешься. Сынок, с красными от недосыпания глазами и вялыми от сидячей жизни мышцами ты не будешь допущен к высадке. Четвертый вариант: ты берешь себя в руки… Только в этом случае я рискну и позволю тебе командовать взводом на грунте. Надеюсь, ты покажешь лучший результат с тех пор, как Ахилл рубился с Гектором, и я одобрю твое производство. Кстати, только в этом случае тебе придется сдавать математику. Ею займешься по пути домой – если жив останешься. Со шкипером я договорюсь. От прочих второстепенных обязанностей ты с этой минуты свободен. Не научишься делать самое главное в первую очередь, ничего не добьешься в жизни. Иди спать.