Ухмыляясь, Бэрди ответил:

– Оба. А неспятивших в мобильную пехоту не берут.

– Все-таки не врубаюсь…

– Да что тут непонятного? У Ассасина не было образования, кроме того минимума, что он получил в войсках. Высоко бы он поднялся? Конечно, полком командовать смог бы, и неплохо, но только при наличии умного штаба. Управление в бою – лишь малая часть того, чем занимается офицер, особенно старший. Чтобы разработать выигрышную стратегию или хотя бы план отдельной операции, необходимо знать теорию игр, оперативный анализ, символическую логику, пессимистический синтез и еще десяток мудреных дисциплин. Их можно и самостоятельно осилить, имея хорошую базу. Но если не знаешь их, твой потолок – капитан, самое большее майор. Ассасин сделал правильный выбор.

– Пожалуй, что так, – медленно проговорил я. – Бэрди, полковник Нильсен не мог не знать, что Хассан был офицером… что он, в сущности, и сейчас офицер.

– Разумеется, знал.

– Однако ничем этого не выдал. Всем троим прочел одну и ту же лекцию.

– Не совсем так. Ты заметил, когда полковнику был нужен конкретный ответ, вопрос адресовался Хассану?

Я вспомнил, что так и было.

– Бэрди, а у тебя постоянное звание какое?

Тем временем такси приземлилось. Взявшись за дверную ручку, Бэрди ухмыльнулся и ответил:

– Рядовой первого класса. Если срежусь, это будет катастрофа.

Я фыркнул и пообещал:

– Не срежешься. Просто не сумеешь.

Бэрди удивил меня. Даже не капрал! Впрочем, таких головастых и образованных ребят не маринуют в солдатах. Прошел проверку боем – и дуй в училище. В военное время это случается через считаные месяцы после восемнадцатилетия.

Мой приятель ухмыльнулся еще шире:

– Посмотрим.

– Все будет хорошо. Это нам с Хассаном волноваться надо, а не тебе.

– А что, если мисс Кендрик меня невзлюбила? – Он открыл дверцу, послушал музыку и удивленно произнес: – Ого! Это же мои позывные! Пока.

– До встречи, Бэрди.

Но мы не встретились, и он не сдал экзамены. Через две недели он был произведен в офицеры и награжден орденом «Раненый лев».

Посмертно.

«Роджер Янг» летал с одним взводом мобильной пехоты на борту, и мы жили в страшной тесноте. «Тур» возил шесть взводов, а при необходимости мог взять еще столько же – количество труб позволяло выбросить всю эту толпу в два приема. К счастью, во время моей стажировки этого не случилось, служба проходила в нормальных бытовых условиях – в коридорах и десантных трюмах не висели койки, питались мы не посменно, дышали не поочередно и не получали от неловкого соседа локтем в глаз.

Для транспортировки такого многочисленного и полностью оснащенного войска кораблю требуется огромная скорость и грузоподъемность. «Тур» мог пересечь в любом направлении федеративный космос и проникнуть почти на всю глубину в пространство жуков. На черенковской тяге он развивает скорость 400 Майков и больше – скажем, расстояние от Солнца до Капеллы, а это сорок шесть световых лет, за шесть недель.

Разумеется, в сравнении с линкором или пассажирским лайнером шестивзводный транспорт невелик. Этот корабль – плод компромисса. Мобильная пехота предпочитает быстрые корветы, вмещающие один десантный взвод и обеспечивающие маневренность в любой операции. Если бы выбор зависел от флотского начальства, мы бы располагали только громоздкими полковыми транспортами. У корвета почти такой же экипаж, как и у монстра, возящего целый полк. Конечно, громадному кораблю нужно больше уборщиков и ремонтников, но с их задачами справляются и солдаты. Черная работа ленивой пехтуре только на пользу, не все же ей пузо набивать, бока отлеживать да пуговицы надраивать.

Это у флотских на языке, а на уме кое-что порадикальней: армия устарела, ее пора упразднить.

Официально такое мнение не высказывается, но затроньте эту тему в разговоре с любым офицером космофлота в базе – вот уж наслушаетесь! Эта публика убеждена, что может ввязаться в любую войну, выиграть ее, захватить любую планету и удерживать ее собственными силами, пока дипломатический корпус не закрепит успех.

Ну допустим, это не пустая бравада. Новейшие игрушки флотских запросто сотрут планету с лица неба – на моих глазах такого не происходило, однако нет причин не верить. Может, я и правда устарел, как тираннозавр рекс. Но я себя ископаемым не ощущаю, и мы, обезьяны, справляемся там, где бессильны самые новомодные корабли. Не сомневайтесь: когда правительству нужен гарантированный успех, оно посылает нас.

Может, и хорошо, что ни флот, ни мобильная пехота не обладают правом решающего голоса. Офицер не получит звезды небесного маршала, если не пройдет через должности командира полка и командира флагманского корабля. Продуби свою шкуру в мобильной пехоте, а потом получи флотское звание, как планировал, должно быть, наш малыш Бэрди. Или стань пилотом-астрогатором, а затем отправляйся в лагерь имени Карри – вот тогда я тебя послушаю со всем уважением.

«Тур», как и большинство транспортов, имел смешанный экипаж. И я – подумать только! – получил право бывать севернее «тридцатки». Переборка, отделяющая дамскую территорию от владений грубиянов, вынужденных бриться, не обязательно обозначена номером тридцать, но в силу традиции она так называется на всех кораблях с разнополым личным составом. За ней расположена кают-компания, а дальше – женские помещения.

На «Туре» кают-компания служила также столовой для женщин-рядовых (они ели в первую смену, мы – во вторую), а между приемами пищи делилась перегородкой на комнату отдыха для их рядового состава и салон для женщин-офицеров. Мужской офицерский салон назывался «игральным залом», он примыкал к «тридцатке».

Помимо того очевидного факта, что высадкой и эвакуацией десанта занимаются лучшие пилоты (то есть женщины), есть очень важная причина для включения в экипажи транспортов представительниц прекрасного пола: они хорошо влияют на боевой дух солдат.

Традиции традициями, но человек – существо слабое. А его выбрасывают из корабля на чужую планету, и запросто может случиться так, что вернется он мертвым или искалеченным. Если логически рассуждать, разве это не глупость несусветная? Но ведь кто-то должен отправляться к черту в пекло, и хорошо, если он осознает необходимость своей борьбы. А еще лучше, если эта необходимость – реальная, живая, дышащая – постоянно напоминает о себе.

На корабле со смешанным экипажем крайнее, что слышит пехотинец перед высадкой (а иногда и крайнее, что он слышит в своей жизни), – это женский голос, желающий ему удачи. И если вам такая практика кажется бесполезной, то вряд ли вы принадлежите к роду человеческому.

На борту «Тура» служили пятнадцать офицеров флота – восемь женщин и семеро мужчин. Офицеров мобильной пехоты было восемь, и я рад упомянуть, что входил в это число. Не скажу, что в ШКО поступил ради возможности проходить сквозь тридцатую переборку, но привилегия завтракать, обедать и ужинать в женском обществе вдохновила меня куда сильнее, чем любая прибавка к жалованью.

Председательствовала в кают-компании командир корабля, мой начальник капитан Блэкстоун был вице-председателем, и не в силу своего звания; трое флотских превосходили его рангом. Дело тут скорее в должности: командир штурмового подразделения де-факто главнее всех, кроме шкипера.

Трапеза всегда представляла собой ритуал. Дождавшись в игральном зале положенного времени, мы входили следом за капитаном Блэкстоуном и становились позади стульев. Появлялась шкипер в сопровождении дам, и, когда она достигала торца стола, Блэкстоун кланялся и приветствовал: «Госпожа председатель… леди…» Она же отвечала: «Господин вице… джентльмены…» И мужчина, стоявший справа от женщины, помогал ей сесть.