Иногда, ломаясь, фальшивые гибнут. Это не трагедия. Трагедия – когда по их вине мы теряем хороших бойцов: сержантов, капралов, рядовых, которым просто не повезло с командиром.

Мы стараемся избегать таких потерь. Вот наша первая незыблемая заповедь: кандидатов в офицеры набираем только из обученных, обстрелянных, побывавших в боевых операциях солдат. Ни одна другая армия в истории не придерживалась этого правила, хотя некоторые подошли к нему вплотную. Раньше самые знаменитые военные училища – Сен-Сир, Вест-Пойнт, Сандхерст, Колорадо-Спрингс – даже не пытались соблюдать этот принцип. Туда попадали мальчишки прямо со школьной скамьи, а потом они, без малейшего боевого опыта, получали под свое начало подразделения. Иногда слишком поздно выяснялось, что бравый молодой офицер – на самом деле дурак, трус или истерик.

Слава богу, от таких ошибок мы застрахованы. Нам известно, что вы хорошие солдаты. Смелые, умелые, не подкачавшие в бою. Иначе бы вас тут не было. Еще мы знаем, что ваше образование и уровень интеллекта отвечают минимальным требованиям. Такой фильтр позволяет нам отбраковать максимальное количество непригодных. Чем портить хороших каппехов непосильной учебой, лучше как можно скорее вернуть их в войска. Курс, который вы тут прошли, очень труден – но это потому, что дальнейшая ваша служба будет еще труднее.

И теперь мы имеем небольшую группу кадет, чьи шансы выглядят очень и очень неплохо. Но главный экзамен вами еще не сдан, потому что мы не в состоянии устроить его здесь. Я о той неуловимой разнице между прирожденным командиром и обладателем лейтенантской шпалы, но не призвания. Для этого и нужна проверка в полевых условиях.

Джентльмены, этот уровень вами достигнут. Готовы ли вы присягнуть?

Молчание было недолгим.

– Да, полковник, – твердо ответил Хассан Ассасин, а мы с Бэрди вторили ему эхом.

Нильсен нахмурился:

– Я уже говорил, какие вы молодцы: физически крепкие, умственно развитые, натасканные, дисциплинированные, приученные к крови. Просто образчики бравого юного офицера… – Он фыркнул. – Чушь! Может быть, однажды вы станете офицерами. Надеюсь на это… Мы не любим зря тратить время и силы, но гораздо важнее другое… У меня поджилки трясутся всякий раз, когда я отправляю на флот недозрелых офицеров. Ведь моими стараниями хорошая боевая часть может получить ходячую катастрофу, настоящее чудовище Франкенштейна. Если бы вы понимали, что вас ждет, отказались бы присягать, даже ни секунды бы не колебались. Подумайте, джентльмены. Вы еще можете получить прежние звания.

Так что позвольте мне вторую попытку. Мистер Рико! Вы когда-нибудь задавались вопросом, что чувствует командир, которого судят за потерю его полка?

– Э-э-э… нет, сэр, не приходилось, – глупо ответил я.

Офицеров трибунал мытарит этак раз в восемь суровее, чем солдат. Тут пожалеешь, что на свет народился! Если рядовых просто увольняют, в редких случаях выпоров, то офицера могут и казнить.

– Подумайте об этом, – мрачно посоветовал полковник. – Гибель взводного, о которой я говорил, – безусловно самая страшная из катастроф. Мистер Хассан, сколько звеньев командной цепочки может быть уничтожено в одном бою?

Я еще ни разу не видел, чтобы Ассасин так сильно морщил лоб.

– Сэр, я не уверен… Кажется, это в ходе «Жучиного дома» майору пришлось покомандовать бригадой, пока не пришел сигнал «спасайся, кто может»?

– Да, это так, и фамилия майора Фредерикс. Он получил орден и повышение. А если вспомнить Вторую Глобальную войну, то можно найти случай, когда младший офицер флота принял командование крупнейшим кораблем, и он не только вел бой, но и рассылал приказы по эскадре, словно был адмиралом. Суд его оправдал, хотя в том сражении на борту были офицеры старше по званию, не получившие даже царапины. Особое обстоятельство – потеря связи. Но я имею в виду ситуацию, когда в течение шести минут выбывают начальники четырех уровней, и взводный глазом не успевает моргнуть, как становится командиром бригады. Доводилось слышать о таком?

Гробовая тишина.

– Ну так послушайте. Дело было в ходе одной из «войн в кустах», полыхавших на периферии наполеоновской империи. На корабле служил молодой офицер… Разумеется, это был мокрый флот, причем ходивший на ветровой тяге. Юноша был в том же возрасте, что и большинство кадет из вашего класса; офицерского звания он не имел, лишь временно числился третьим лейтенантом – напоминаю, что этот чин вскоре получите и вы. У парня не было боевого опыта, а в командной цепочке над ним стояли четыре офицера. Завязался бой, и старший начальник получил ранение. Наш третий лейтенант переправил его в укрытие. Спасти товарища – это священный долг солдата. Но юноша не получил разрешения покинуть свой пост. Пока наш герой отсутствовал, еще трое офицеров из цепочки купили ферму, так что парня судили за «самовольное оставление вверенного поста и неисполнение обязанностей командира в ходе боя». Приговор – увольнение с позором.

– За что?! – ахнул я. – Сэр?

– А разве не за что? Да, мы вытаскиваем своих с поля боя. Но у нас совсем не те условия войны, что были у мокрого флота, и наш боец забирает раненого или убитого товарища исключительно по приказу. Самовольно он не выйдет из боя ни под каким предлогом. Полтора века семья того юноши добивалась отмены приговора – разумеется, безуспешно. Некоторые обстоятельства вызывали сомнения, но главная вина была бесспорна: под огнем противника офицер без приказа оставил свой пост. А то, что он был зеленый, как травка, – не оправдание. На самом деле он легко отделался. Увольнение – не повешение. – Полковник Нильсен пронзил меня ледяным взглядом. – Мистер Рико, с вами может случиться нечто подобное?

Я судорожно сглотнул:

– Надеюсь, не случится, сэр.

– А коли так, позвольте рассказать, чего вам следует ждать в стажировочном рейде. Предположим, вы участвуете в массированном налете, множество кораблей доставляют к объекту целый десантный полк. Само собой, первыми высаживаются офицеры. В этом есть не только плюсы, но и минусы, однако для нас крайне важно моральное состояние войск, поэтому солдат не прыгает на враждебную планету без офицера. Предположим, ваше прибытие для жуков не сюрприз – такое бывает. Если они подготовили встречу, те, кто приземлится первым, не выживут. Но весь десант противнику не уничтожить. Вы, сверхштатная единица, занимаете свободную капсулу и ждете; вас выбросят, но не с первой волной. Чем это для вас чревато?

– Гм… Не знаю, сэр.

– Вы только что унаследовали полк. Ваши действия? Мистер, отвечайте быстрее, жуки ждать не будут.

– Гм… – Я ничего умнее не придумал, как чесануть по учебнику: – Принимаю командование и действую по обстановке, сэр. Сообразуясь с тактической ситуацией, как я ее вижу.

– Как вы ее видите? – проворчал полковник. – Вы тоже купите ферму – подобная глупость ни к чему другому не приводит. Но я надеюсь, вы все-таки поступите правильно. Еще в полете будете крутиться и выкрикивать приказы, не обязательно разумные. Мы не рассчитываем, что домашний котенок победит в схватке с матерым диким котом, но он должен хотя бы попытаться. Ладно, джентльмены. Встаньте и поднимите правую руку. – Полковник с трудом поднялся на ноги.

Уже через тридцать секунд мы были офицерами – «внештатно, испытательно, временно».

Я ждал, что полковник выдаст нам шпалы для погон и на этом разговор закончится. Мы не покупали их, а получали временно, как и звание. Но он уселся и взял почти свойский тон:

– Ребята, теперь вы знаете, сколь трудное испытание вас ждет. Желаю вам все делать правильно, непрестанно работать мозгами, заранее просчитывать каждый шаг, не теряться в любой переделке. Не забывайте ни на миг, что ваша жизнь принадлежит вашим солдатам, а значит, самоубийственная погоня за славой – это не для вас… Но и сберечь свою жизнь вы не вправе, если обстановка потребует ею пожертвовать. Перед высадкой волнуйтесь до тошноты – но на грунте будьте невозмутимы.