Сделав глоток, полковник сообщил:

– Джентльмены, поступил приказ о вашем временном распределении. Но я должен быть уверен, что вы хорошо понимаете ситуацию.

С нами уже был проведен инструктаж на эту тему. Мы будем офицерами лишь в той степени, которая необходима для нашего обучения и проверки, – «внештатно, испытательно, временно». Получим самый младший офицерский чин и избыточную должность – иными словами, будем жить на птичьих правах и зависеть от доброй воли начальства. Срок стажировки очень короток, и ее могут в любой момент прервать контролирующие нас офицеры, и по возвращении в школу мы снова наденем кадетские погоны.

Да, временный третий лейтенант флоту нужен как рыбе зонтик. Этот чин – тонюсенькая прослойка между сержантскими и офицерскими. Его обладатель считается офицером, но никем не воспринимается как таковой. Если и отдал кто-то когда-то честь третьему лейтенанту, то это случилось при плохом освещении.

– Хоть и написано в ваших военных билетах «третий лейтенант», – продолжал полковник, – оклад денежного содержания остается прежним и обращаться к вам будут «мистер». Единственная перемена в форме – нарукавный знак, но он даже меньше кадетского. Ваше обучение продолжается, поскольку еще не решено, что вы годитесь в офицеры. – И полковник с улыбкой добавил: – Так почему же вы будете называться третьими лейтенантами?

Я слушал и гадал: для чего вся эта возня с фиктивными назначениями?

Впрочем, я знал ответ, он был в учебнике.

– Мистер Бэрд, – обратился полковник.

– Гм… Чтобы мы были в структуре управления, сэр.

– Совершенно верно. – Полковник подъехал к стене, на которой висела схема организационно-штатной структуры – пирамида управления с командными цепочками, идущими сверху вниз. – Взгляните. – Он указал на прямоугольник, связанный по горизонтали с его собственным: «Помощник начальника школы (мисс Кендрик)».

Джентльмены, – продолжал Нильсен, – без мисс Кендрик я бы вряд ли справлялся с работой. Ее голова – это информационная система быстрого доступа, знающая абсолютно все, что здесь происходит. – Он дотронулся до установленного на кресле пульта и произнес: – Мисс Кендрик, какую оценку получил кадет Бэрд по предмету «военное право» в прошлом году?

Тотчас прозвучал ответ:

– Девяносто три балла, полковник.

– Благодарю вас. – И Нильсен снова обратился к нам: – Видите? Я подписываю все, что приносит мисс Кендрик. И мне ужасно не хочется привлекать следственную комиссию, чтобы выяснить, как часто она сама ставит мою подпись на документах, о существовании которых я даже не подозреваю. Мистер Бэрд, скажите… если я вдруг умру, сможет ли мисс Кендрик не допустить развала работы?

Вопрос явно озадачил Бэрди.

– Ну… что касается рутины… думаю, мисс Кендрик сделает все от нее зависящее…

– Да ни черта она делать не будет! – громыхнул полковник. – Пока полковник Чонси не скажет ей, что делать и как. Это очень умная женщина, и она, в отличие от вас, понимает, что к структуре управления не принадлежит, а потому не имеет никакой власти.

Структура управления, – продолжал Нильсен, – это не пустой звук. Она реальна, как пощечина. Если я вас отправлю воевать в кадетском звании, максимум того, что будет от вас зависеть, – это выполнение чьих-то приказов. Если погибнет ваш взводный и вы дадите приказ рядовому – хороший приказ, толковый и своевременный, – вы будете не правы и не прав будет тот, кто вам подчинится. Потому что кадет не принадлежит к структуре управления. В военной реальности кадета не существует – он не солдат, у него нет звания. Это ученик, который станет солдатом. Либо офицером, либо в своем прежнем звании. Но пока он кадет, он не в армии, хоть и живет по армейским уставам. Вот почему…

Ноль без палочки. Пустое место. Но если кадет не в армии…

– Полковник!

– А? Говорите, молодой человек… мистер Рико.

Я все-таки высказался, хоть и не ожидал от себя такого нахальства.

– Но… если мы не в армии… значит мы и не мобильные пехотинцы… сэр?

Озадаченно поморгав, он спросил:

– Вас это беспокоит?

– Гм… Не могу сказать, сэр, что мне это очень нравится.

Мне это совсем не нравилось. Я себя чувствовал совершенно голым.

– Понятно, – кивнул полковник, не выказывая ни малейшего раздражения. – Юноша, с юридической казуистикой предоставьте разбираться мне.

– Но…

– Это приказ. Формально вы не мобильный пехотинец. Но мобильная пехота не забыла вас. И если вы погибнете в этом рейде, то будете кремированы как второй лейтенант Хуан Рико, мобильная пехота, борт… – Полковник замялся. – Мисс Кендрик, с какого корабля мистер Рико?

– «Роджер Янг».

– Благодарю вас. Корвет-транспорт флота Земной Федерации «Роджер Янг», второй взвод роты «Джордж» третьего полка первой дивизии мобильной пехоты… «хулиганы», – закончил он, явно довольный тем, что ему помогли вспомнить только название моего корабля. – Это отличные ребята, суровые и гордые. И вы вернетесь к ним, мистер Рико. Последний приказ в вашей карьере внесет вас в список погибших «хулиганов», ваша фамилия украсит стену в Мемориальном зале. Каждому павшему кадету присваивается звание, сынок, и это дает нам возможность отправить его тело к родственникам.

На меня нахлынуло такое облегчение пополам с тоской по дому, что я даже не нашел слов.

– А сейчас губы на пуговку – я объясняю задачу. Вы отправитесь обратно в мобильную пехоту. На время рейда получите офицерские звания – в боевых высадках не бывает туристов. Вам придется и подчиняться, и командовать. Офицерское звание и принадлежность к боевому составу части сделают любой приказ, отданный вами при исполнении служебных обязанностей, законным – как если бы его отдал ваш непосредственный начальник.

Более того, – продолжал Нильсен, – принадлежность к структуре управления требует от вас готовности в любой момент заменить собой непосредственного начальника. Если у вас штурмовая часть одновзводного состава, что наиболее вероятно на данном этапе войны, и вы заместитель командира взвода, то в случае его гибели станете взводным.

Он покачал головой:

– Не временно исполняющим обязанности, не кадетом на тактических занятиях и не младшим офицером на стажировке. Поверьте, это сильнейший шок, когда вы вдруг превращаетесь в начальника, командира, Старика и только от вас зависит успешное выполнение боевой задачи и благополучная эвакуация ваших подчиненных. Убегают драгоценные секунды, а люди ждут приказов – не только правильных, но и произносимых уверенным, спокойным голосом. Поверьте, джентльмены, когда ваше подразделение в крутой переделке, ему ничего не стоит погибнуть. Достаточно вместо привычного командирского голоса услышать незнакомый, панический. Самая дисциплинированная и опытная воинская часть в Галактике мгновенно превратится в обезумевшую от страха, неуправляемую толпу.

И чудовищное бремя ответственности может свалиться на ваши плечи в любой момент. Действовать придется незамедлительно, и никакого начальства не останется над вами, кроме Бога. Не надейтесь, что Он захочет вникать в тактические детали, – это ваша работа. От Него вы получите только ту помощь, на какую вправе рассчитывать воин. И если Господь поможет совладать со страхом, у вас будет шанс сделать все как надо.

Полковник замолчал. На меня его слова подействовали отрезвляюще. У Бэрди на детской физиономии отражалась глубокая задумчивость; Хассан был мрачен. Как же сильно вдруг захотелось мне очутиться в десантном трюме нашего «Роджа»! И чтобы поменьше шевронов на мундире, а вместо нервяка и запарки – расслабуха и болтовня о пустяках. Все-таки должность замкомсекции заслуживает доброго слова – тому, кто ее занимает, погибнуть в бою гораздо проще, чем найти применение своим мозгам.

– Это момент истины, джентльмены, – продолжал начальник школы. – К сожалению, очень трудно отличить настоящего офицера от фальшивого – военная наука не знает иного метода, кроме испытания огнем. Настоящий офицер его пройдет или погибнет с честью; фальшивый – сломается.