Он говорил спокойно, но кончики его бровей не скрывали некоторой его самоуверенности.

Чжэньчжэнь кивнула.

– Тогда все в порядке, – ответила она.

На том и порешили. Сышэ перестал ее уговаривать. Он сделал все, что в его силах, и обо всем предупредил.

Даже если такая очаровательная девушка проиграет, башня Цзиньюнь не станет делать ей одолжение.

Мужчина улыбнулся, поклонился и вышел вперед. Музыканты поспешно заиграли на фоу.

Постепенно народ утихомирился. Правда, такой тишины, как прежде, не было, поскольку обсуждения все равно не прекращались.

– Продолжаем…

Услышав это слово, молодой человек, стоявший у окна, не удержался от смеха и указал на арену пальцем.

– Какая ненасытная девчушка, – пошутил он.

– Она взаправду использует это место как игорный дом? – покачал головой другой юноша. – Что бы она там ни говорила, я не буду делать ставку.

Повсюду начались громкие дискуссии, и на некоторое время они даже заглушили голос сышэ.

По лицу Нин Юньянь расплылась холодная насмешка.

– Видишь, нет здесь дураков, – сказала она.

И что с того? Чжэньчжэнь, так или иначе, выиграла немало денег, поэтому могла просто все прекратить. Она и так уже обрела настоящую славу и разбогатела. Это куда лучше, чем дела у всех тех, кто понес убытки.

Девушки заискивающе улыбнулись и ничего не сказали. Но вдруг в следующую секунду раздался пронзительный голос сышэ:

– Каждый может выбрать способ броска, который должна выполнить юная госпожа, и сделать ставку…

Люди тотчас замолкли.

Оказывается…

Ледяная ухмылка застыла на физиономии Нин Юньянь.

Сышэ кожей почувствовал воцарившуюся тишину, и на его лице отразилась неуверенность.

– Не знаю, поверит ли кто-нибудь в то, что она способна и дальше выигрывать. Но она осмелилась на такой шаг. Решитесь ли вы сделать ставки? – Он озвучил то, что сказала ему Чжэньчжэнь.

Он уже более десяти лет следовал за хозяином и работал сышэ в башне Цзиньюнь. Однако за долгие годы впервые ему пришлось произнести такие вопиющие речи на столь культурном мероприятии.

Так странно и неловко.

Как и ожидалось, только мужчина закончил говорить, как гнетущая тишина погрузилась в хаос.

– Безумие!

– Она осмелилась на это, и никто не решается делать ставки?

– Откуда у нее такая самоуверенность? Как говорится, век живи – век учись, существует бесконечное множество истин и различных путей. Как можно считать себя всемогущей?

Беспорядочные споры в башне Цзиньюнь не прекращались.

Юноши еще больше стали ее осуждать, но позже обнаружили, что Нин Юньчжао вообще ничего не говорит и просто улыбается.

– Ты так не думаешь? – нахмурившись, спросил один из его товарищей.

– Не думаю, – ответил Юньчжао. – Она верит в себя. Почему вы называете ее самонадеянной, если просто вы сами в себя не верите?

Молодых людей это повергло в шок.

– Я понял, – улыбнулся его товарищ, бросил взгляд на Юньчжао, а затем и на девушку. – Вы одинаковые.

Одинаковые? Он и она?

Юньчжао это немного озадачило.

– Вы оба ведете себя тише воды, ниже травы, однако ваши слова и действия так и пронизаны самодовольством, будто так и должно быть, – подшучивал его друг. – Это так раздражает.

Парни, в том числе и Юньчжао, дружно рассмеялись.

– Это не самодовольство, а просто молодость, – заявил он.

Юноши вновь взорвались смехом.

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит.

Они громко и задорно веселились, создавая в комнате праздничную атмосферу. Подобная воодушевленность присуща молодым людям.

Такое самовольство и бодрость духа были вызваны собственной самоуверенностью и истинным мастерством. Это не порождало ни у кого отвращения, напротив, прекрасно чувствовались молодая горячая кровь и яркость, словно солнечные лучи на рассвете отражались в каплях росы.

Нин Юньчжао посмотрел на девушку, на лице которой красовалась широкая улыбка.

Пока они веселились, в других частях заведения сохранялась напряженная обстановка.

– Хорошо. – Кто-то раскрыл окно и указал в сторону арены. – Ставлю триста таэлей на бросок с мечом[2].

Люди повелись на провокацию, совершенно позабыв о манерах, и начали высовываться из окон и выкрикивать ставки.

Но это ведь не игорный дом…

Сышэ немного нахмурился и хотел было самолично объявить эту сумму, как вдруг официант наконец пришел в себя и доложил о сделанной ставке.

Распорядитель церемонии собрался снова что-то сказать, но неожиданно ехидный женский голос выдал:

– Всего лишь триста таэлей, ты совсем нищий? Раз нет денег, не играй.

Такое заявление очень разозлило человека, сделавшего ставку. Откуда-то посыпались еле слышные проклятия, и атмосфера в башне еще больше накалилась.

Сышэ потер лоб.

Манеры. Манеры. Не забывайте о манерах.

Сышэ попытался не обращать внимания на гомон и хотел спросить девушку о том, что она имела в виду, однако Чжэньчжэнь уже схватила пару бамбуковых стрел. Она встала прямо перед железным кувшином и расслабленно их метнула. Обе стрелы прошли сквозь ушкό и уперлись в корпус кувшина.

– Триста таэлей! – Она бросила взгляд на комнату, откуда сделали ставку, после чего осмотрела зал. – Следующий.

Она попала в кувшин.

Она сказала «триста таэлей».

Она сказала «следующий».

Сделала это так небрежно и произнесла так беспечно.

Люди никак не могли прийти в себя, словно их всех сразу обозвали нищими.

Унижение. Провокация. Безрассудство!

В башне Цзиньюнь на минуту воцарилась тишина, после чего помещение вновь содрогнулось, словно от раскатов грома. Один за другим распахивались окна, и беспорядочно объявлялись ставки. Сышэ продолжал стоять неподвижно, наблюдая за открывшимся перед ним зрелищем, и горько усмехался.

Манеры. Манеры напрочь исчезли.

Крики из башни Цзиньюнь потрясли всю округу. Стоявшие или проходившие где-то вдалеке люди услышали это и заметили, как некоторые бежали в сторону этого здания.

Что там происходило?

То жилище с внутренним двором называлось башней Цзиньюнь и изначально принадлежало знатным особам. После того, как они распрощались с властью, каждый человек мог прийти в башню третьего числа третьего месяца. Однако даже в этот день оставались места, куда мог попасть далеко не каждый.

Например, зал в этой самой башне Цзиньюнь.

Почему в таком изысканном месте вдруг стало так шумно?

Любопытство взяло верх над еще большим количеством людей. Поднявшись по ступенькам, они попадали в переполненный зал. В башне Цзиньюнь находились только отдельные утонченные комнаты, так откуда здесь взялось столько народу?

– Неполное попадание в ушкό! Пятьсот таэлей!

– Отскочивший лотос![3] Ставлю семьсот!

– Хвост дракона![4] Пятьсот таэлей!

Эти безостановочные крики не на шутку шокировали новоприбывших людей.

– В какой момент мы свернули не туда и попали в игорный дом?

– Прежде здесь просто делали ставки. Все эти благородные господа просто пытались что-то из себя строить, но теперь все в порядке. Объявилась эта юная девушка и сорвала маски с их лиц.

– Юная девушка?

– Она самая. Девушка заявила, что выполнит все виды бросков, что они назовут. Так она и сделала, причем еще ни разу не проиграла.

– Все так разнервничались и пытаются с ней расправиться.

Те, кто пришел раньше, начали пересказывать историю остальным, за счет чего в и без того шумном зале стало еще более невыносимо.