Гаццо… Он меня беспокоил. Если генерал, что привык сохранять спокойствие в отчаянных ситуациях, так ведет себя с наместником… Словом, что-то было в этом странно. И едва ли тут речь шла о простой зависти к моему положению. И явно не в инциденте с пьянчугой было дело. Что-то было зарыто поглубже, но, к сожалению, у меня не было подходящей лопаты, чтобы это раскопать.

Что касается «Нор», то я все еще пребывал в шоке. Испытывая отвращение (иное от того, что кривило губы Данселю) как к ним, так и к безответственности бывших правителей Астерии, я раздумывал о том, что можно было бы сделать с этими людьми. Безусловно, оставлять их просто доживать свои годы в этом убожестве нельзя было. Но как интегрировать их в наше общество так, чтобы они в нем пришлись к месту. Нужен был какой-нибудь масштабный труд, что-нибудь, что не требует особых умений и подходит для простых людей. Мысли скользили в усталом мозгу, и уловить их было непросто. Но затем я улыбнулся, ведь понял, что нужно делать. Стало быть, все дороги идут во Флавиль?

6

Скольких, Лангоберт?!

Кошмар отступил, и я очнулся. Надо сказать, кровать была довольно удобной. Шелковые простыни и одеяло были очень приятным сюрпризом, ведь делить постель со вшами мне не очень хотелось.

Завтрака пришлось дожидаться достаточно долго, ведь я не сразу поймал слугу, который бы послал за ним. Да, все же нужно завести себе ординарца, потому как без него трудновато. Завтрак был сносный, хотя стряпня Албы у нас дома мне нравилась значительно больше. Вот уж на что Джерром Орсеоло точно не скупился, так это на еду. Пока я ел, ко мне постучались.

Это оказался камергер. Смущаясь, она начал излагать суть своего визита:

– Господин наместник, я надеюсь, я не застал вас в неудобстве…

Я слегка приподнял брови, предлагая ему высказать свою просьбу в укороченном виде. Он закивал и продолжил:

– Дело в том, что у нас сегодня понедельник… И понедельник – это тот день, когда ваши предшественники принимали просителей. За год, прошедший с конца войны, эта традиция установилась, но вы, возможно, желаете ее изменить?

– Отчего же, – ответил я, отставляя от себя тарелку с переставшим меня интересовать завтраком, – И когда же начинаются посещения?

– За два часа до полудня, но, если ваша милость пожелает, мы можем отложить…

– А как вы отмеряете эти два часа?

– По солнечным часами, что стоят в парке вашего дворца, господин.

Я невольно почувствовал интерес. Оказывается, совсем недалеко есть гениальное изобретение, солнечные часы! Приятная неожиданность, доказывающая, что эта страна все-таки не так безнадежна. Впрочем, они вряд ли изобрели их сами.

– Не стоит откладывать, – сказал я, – я уже иду. И, к слову: мне нужен личный слуга. Чтобы занимался моими повседневными вопросами и капризами, – я позволил себе намек на улыбку, надеясь, что явно нервничавший камергер расслабится. Увы, куда там. – Сможете мне такого найти?

– Да, конечно, ваша милость. Я немедленно подготовлю вам несколько человек, а вы сами из них выберете. Может быть, еще чего-нибудь желаете?

Я покачал головой.

– Подождите меня у двери. Я сейчас оденусь, и вы поможете мне дойти до тронного зала: я пока не слишком хорошо разбираюсь в коридорах дворца.

Надев мой любимый сине-золотой камзол, что мне показалось правильным, раз я представляю Содружество на этих землях, я вышел из своих покоев. Они подразделялись на спальню и дневное, я бы сказал, пространство, где стоял письменный стол, богатый диван со столиком и несколькими креслами. Комната была просторной, что было мне немного непривычно: никогда, признаюсь, не имел надобности в таком количестве пространства. Но это ощущение было интересным.

Мой камергер стоял у двери. Хорошо, когда твои приказы исполняют. А кроме него там обнаружился Луфар. Я кивнул ему, и мы втроем отправились в тронный зал. Когда мы, наконец, пришли, я прошествовал к возвышению и сел на свой трон.

Первой прибыла баронесса Элеонора Гильдер, дочь той самой баронессы Восемь-к-Двум. Она подошла к тронному возвышению, присела в реверансе и спросила меня:

– Как вам Астерия, ваша светлость? – на ее губах играла выглядевшая искренней улыбка. Но что мы знаем о черных душах аристократических дам?

– Крайне отлична от Салдеи, благодарю вас. Скажите, в чем цель вашего визита?

– О, милорд, я лишь хотела пригласить вас на одно мероприятие, которое я скоро устрою в своей усадьбе. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были там… – ее черные волосы упали на глаза, когда она стыдливо опустила их. Однако на меня этот прием не подействовал. Возможно, виноваты мои обширные познания о ее интригах прошлого. А участвовала она во многих крайне грязных делах и была куда менее невинной, чем представлялась. Вот, например, ее женитьба. Я не смог сдержать усмешку, которая была встречена легким непониманием на ее лице. Мать Элеоноры Абелла Гильдер была вдовой долгие годы и считалась главой семьи Гильдеров. И вот она решила, что пришла пора отдать дочь замуж за кого-нибудь стоящего. Конечно же, по арелийским меркам. И нашла неплохую партию! Совсем неплохую. Каким-то образом Элеоноре удалось соблазнить Клаудио Мар-Ровера, одного из младших сыновей династии Мар-Роверов. Она вышла за него замуж. Мар-Ровер имел некоторое количество вотчинных деревень, которые достались ему после смерти отца, и был в хороших крепких отношениях с портовыми гильдиями (что было весьма необычно, ведь Мар-Роверов зачастую ненавидели все, старающиеся заработать честным трудом). Но юный Клаудио выбивался из их ряда. Возможно, тем, что свои немногие деньги любил вкладывать в экспедиции к северным морям. И это принесло ему со временем как немалые богатства, так и добротные связи с торговцами. Но это не спасло его от интриг жены. Однажды утром он проснулся от того, что его вытаскивала из постели городская стража. Смотрит на свои руки и одежду – а они все в крови! А в одном из обыскиваемых ящиков стражники нашли ветошь, в которую аккуратно был завернут окровавленный кинжал. И чья, вы думаете, кровь на клинке? Все сошлись на том, что это была Абелла Гильдер, тело которой нашли в ее постели с перерезанным горлом и прочими ранами. Естественно, достопочтимые служители закона посчитали, что почтенную даму убили ночью этим самым кинжалом, и подозревали в этом именно Клаудио. Тот клялся, что всю ночь проспал беспробудным сном и что жена может подтвердить его слова. Но вот незадача: Элеонора на суде сначала крайне долго отказывается говорить, а затем рассказывает, что муж ее ночью отлучался из спальни на сравнительно долгое время. Как Мар-Роверы не бились за свободу и честь своего отпрыска, у них ничего не вышло. Публика в лице графов Астеров, Больдеров и Эстеров жаждала крови. Слишком долго Мар-Роверы выкручивали им руки и заставляли поступаться желаниями и целями. Наконец-то, по их мнению, восторжествовала справедливость. И герцогу с женой пришлось сдаться и отдать своего сына на плаху. Конечно же, никто и не подумал, что старушка могла себе сама перерезать горло. А уж представить, что все подстроила Элеонора, было просто невозможно. Однако, на мой взгляд, в этой истории все было достаточно очевидно и поучительно. Может, конечно, юный Клаудио и желал поскорее заполучить все имущество и владения Абеллы, но я предполагал, что все лежит на совести молодой баронессы.

Так или иначе, глядя на эту кажущуюся стыдливой даму, я видел не красоту ее тела, но изящество ума. Я с минуту раздумывал, как отреагировать на ее приглашение. С одной стороны, если я пойду, то продемонстрирую, что Гильдеры в фаворе. Это было одновременно и полезно, ведь я мог заполучить себе неплохого союзника, и опасно, поскольку лояльность баронессы нужно было еще подтвердить либо опровергнуть. В любом случае, пока я не понимаю все тонкости игры домов в этой провинции, принимать подобные приглашения было слишком рискованно. Я решил, что следует сохранять нейтралитет.

– Прошу простить, миледи, но долг приказывает мне оставаться здесь еще довольно долго… – я с сожалением отвел одну руку вправо. – Дел, понимаете ли, крайне много, и я просто не могу позволить себе в вашу усадьбу…