— Так КитКат был от тебя?! И ты же ещё потом попросил угостить? Вот же жук! — не больно тычу кулаком ему в плечо.

Нашу перепалку прерывает Дима, который решил достучаться до меня обычным сообщением, раз я не выхожу в инет.

61. Василина

Выхожу в коридор, чтобы не нервничать от шума, царящего в столовой, который непременно бы помешал.

— Алло, привет. Искал? — спрашиваю, заслышав знакомый голос после недолгих гудков.

— Привет, Пума. Совсем одичала? Не дописаться прям! — с порога отчитывает меня Дима, хотя мы вчера только виделись.

— Что-то стряслось?

— Уезжаю я, уник ждёт, хотел поболтать напоследок. — говорит неторопливо, забыв, что у кого-то может быть учебный процесс в самом разгаре.

— Титов, не темни! — вешает он мне лапшу на уши, ага, так и верю, что «мимо проходил, дай, думаю, загляну», тем более вчера столько было моментов для поболтать.

— Белова, мы с тобой почти породнились! — выдаёт торжествующе, словно это было наипервейшей целью. — Мой отец инвестировал в бизнес твоего. Твои уезжали налаживать связь в другом регионе, нашли интересные контракты. Но это не всегда выгодно — пускать чужих на свою территорию. Поэтому мы теперь наследники одного бизнеса на двоих.

— Искришь, словно ты сам помог, а не твой отец, — скрывая досаду в голосе, говорю я и непроизвольно начинаю отклеивать стикер, прикрепленный к подоконнику каким-то нерадивым школьником.

— А ты что-то совсем не рада!

— Я надеялась, что родители выпутались сами… — признаюсь нехотя, но умолчать не могу, всё-таки с Димой мы не такие дальние знакомые.

— Пума, ну какая же ты ещё мелкая! С такой хваткой, как у твоего отца, и смекалкой, как у твоей мамы, вы быстро выберетесь из этого временного союза. И чего я тебе это всё рассказываю! — слышу, как раздражение захлестнуло Титова с головой.

— Нет, спасибо, что поделился последними новостями, у моих подробности не выведать! — спешу извиниться за огорчение, которое так и не удалось скрыть. — Как юбилей? Хорошо отметили?

— Превосходно, жаль, что ты соскочила…

— Как-нибудь в следующий раз!

— Да знаю, что тебе не до того было, — в голосе Димы проскальзывает ехидство, я отчетливо представляю, как загорелись его глаза. — Тебя можно поздравить? У неприступной Пумы наконец появился взаправдашний парень?

— Ты ещё долго будешь мне припоминать? — вздыхаю я, порядком устав от его тематических шуточек.

Всё никак не забудет, как я однажды, вспылив после крупного проигрыша, соврала, что мой парень обязательно разберётся с Титовым по-мужски и язык его завяжет бантиком. Парень, разумеется, был вымышленный, нашла в телефоне первую попавшуюся фотку, на которой голливудской улыбкой светил Рыжов, и ткнула Димку носом.

Моя ложь всплыла почти сразу, но в его памяти, кажется, осталась навсегда как оружие манипуляции.

— Ладно, не рычи. Я правда рад за тебя, не думал, что ты найдешь кого-нибудь, с кем будешь смотреться лучше, чем со мной. Но тебе таки удалось, Пума! — переходит на примирительный тон.

— Спасибо, если ты искренне это говоришь…

— Абсолютно! Давай, встречай сегодня своих, как героев, и радуй их бюджетом МГУ. Жду тебя в первопрестольной! — желает на прощание Дима.

Мы ещё пару секунды обмениваемся приятностями, и я первой скидываю звонок. Какое счастье, что у родителей всё разрешилось! Только сейчас я поняла, что до сих пор была напряжена, запрятанная тревога никуда не исчезала, лишь притаилась глубоко в душе, ожидая либо кризиса, либо рецессии.

Не спешу возвращаться в столовую, сейчас длинная перемена, можно выудить время на подумать.

Смотрю на деревья за окном, которые почти все уже пожелтели; осень берёт своё, хорошо, что вместе с холодом не нагрянули затяжные дожди, а то моя работоспособность порой зависит от погоды, ничего не могу с этим поделать.

— Василина, привет! А ты теперь правда с Родионом? — вырывая меня из патоки спокойных мыслей, звонко спрашивает Гришка.

Диковинный мальчишка — информатор от Бога, его бы как языка брать, столько всего знает, что удивляешься, как только успевает и сплетни собирать, и хорошо учиться. Мы теперь не так близко общаемся, и я, и он редко бываем у Амирхановых, но преимуществами нашего знакомства Гриша точно не разучился пользоваться.

— А скажи мне, пожалуйста, для Лампы случаем не ты иногда удачно так нас фоткал? — прищуриваюсь, вглядываясь пристально в ошарашенные глаза.

— Нет. Не понимаю, о чём ты! — выкрикивает на эмоциях, быстро разворачивается и шустро ретируется.

Да, с Кариной они общались всегда ближе, чем с Зариной, а за небольшие карманные мальчишка мог быть и «шпионом», это и интересно, и прибыльно. Комбо! Улыбаюсь ему вслед, не тая осуждения. Он ещё слишком мелкий, чтобы понять чужую боль. Научится со временем: жизнь заставит думать не только о себе.

Но хорошо всё-таки, что Карина не стала выгораживать Богдана, который помог ей в своё время выкупить Лампу, а потом ещё и защищать её покруче СДЕКа, у которого, в отличие от нашего паблика, систему взломать удалось. Совсем удалить его она не решилась, но, как сказала Зарина, пообещала больше не вредить нам.

И всё бы ничего, но… почему сломать Карина заказала именно меня?

Я порывалась ей позвонить, обсудить всё, как они сделали это дома, но что-то меня останавливало. Обида? Быть может, и она, вместе с непониманием — нерастворимый осадок, от которого не избавишься, как от накипи.

Последний раз взглянув на деревья, решаю вернуться к своей компании. Но краем глаза замечаю подсвеченный экран телефона. Карина позвонила сама!

62. Василина

— Привет, — здороваюсь первой после непродолжительного молчания.

Наверное, ей стоило огромных сил и смелости набрать меня. Я хочу в это верить, чтобы в голосе не сквозила обида или неприязнь, и мы смогли наконец нормально объясниться.

— Привет… Извини, что звоню, у вас вроде сейчас тридцатиминутка. — запинается, не зная, как продолжить разговор.

— Да, ты правильно помнишь.

— Не отвлекаю?

— Нет, я только сейчас уйду подальше от столовой, чтобы лучше слышать, — говоря это, направляюсь к дальней лестнице, на которой обычно никто не зависает. — О чём ты хотела поговорить?

— Я… — голос на том конце провода становится глухим и тихим, словно пробирается сквозь поглощающий звуки тоннель. — Я хотела, чтобы тебе было больно. Думаю, Атласов тебе уже всё рассказал…

— Почему? Я должна за что-то ответить?

— Мне не хватит сил сказать тебе это в лицо, но выслушай, не перебивая… — шумно вздыхает и спустя какие-то секунды продолжает. — Извиняться не буду, я хотела, чтобы ты сломалась. Но…

Пока наступает пауза, я присаживаюсь на ступеньку, не особо заботясь, чистая ли она, замарает юбку или всё обойдётся.

— Я хотела, чтобы страдала Зарина. Её убивали слухи про маму, я запустила череду постов в Лампе; она была привязана к Атласову, я решила использовать и его. Но каждый раз она пересиливала свою боль, как будто где-то находила силы. Долго не могла понять, почему мне не удаётся испортить жизнь сестре, которую всегда любили больше, чем меня, хотя именно она приёмная!

Вся обращаюсь в слух, замерев изваянием. Мимо кто-то проходил, что-то сказала, но я даже не заметила. Допытываться не стали — и хорошо.

— А всё это время ей помогала ты! — обвинительный полушёпот, полухрип Карины застаёт меня врасплох. — Ума не приложу, как у тебя получается это.

— Что? — уточняю, не понимая, о чём она.

— Спасать утопающего! — нервный смешок, в котором, как мне кажется, так много боли, что я невольно чувствую вину. — Уж как Атласов таскался за Зариной, и то сумел перебить привязанность. А я так всё рассчитала, одним ударом сразу троих. А он мне почти сразу все деньги вернул, даже штрафные! Ты и его подмяла под себя!

Я верила, что Родион тогда не соврал, но услышать от Карины приятнее, ведь она специально придумала такие условия, чтобы он не соскочил с крючка, довёл дело до конца, покалечив и свою жизнь.