Лао-цзы «Дао Дэ цзин»

— Ты не перестаёшь удивлять, Атласов! — проиграв ему в который раз, я почти сдаюсь, тем более сон подобрался почти в самую плотную. — Признавайся, тебе были знакомы все поля, ты заранее прорешал всё, что под первыми ссылками!

Выпрямляю ноги, затекшие в позе лотоса, массирую их, чтобы разогнать иголочки и быстрее прийти в норму.

— Я просто молодец, почему ты не допускаешь такой мысли? — насмешливой нескромностью заявляет этот нахал, откладывая листы, на которых мы распечатали Судоку.

Решать с ним на скорость да ещё и ночью — безумная затея, но так зашла нам обоим под настроение, что подвох я почувствовала, когда в третий раз с треском продула. Либо он жульничал, что маловероятно, но всё же! Либо гениален во всём, чего касается или мельком интересуется.

— Допускаю. Но ведь есть какой-то механизм, как ты начинаешь с нуля заполнять и редко допускаешь ошибки? — накрывая одеялом ноги, спрашиваю я.

— Это мне в тебе и нравится, — улыбается и кладёт голову на мои колени, а я пальчиками зарываюсь в его непослушные волосы, которые, оказываются, довольно жёсткие наощупь, словно такие же строптивые и неординарные, как их хозяин.

— Что именно?

— Если ты в чём-то уступаешь, то не переживаешь, а хочешь научиться, чтобы быть сильнее. Гибкость, пластичность, живучесть…

— Как загнул, я а ж сама в себя влюбилась! — пытаясь скрыть смущение, хорохорюсь я.

— Ты мне напоминаешь воду… — продолжая гнуть своё не робея, говорит Родион. — «Вода — это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного…»

— Это чей-то афоризм? — невесома касаясь его лба, спрашиваю я.

— Лао-цзы. Он очень интересно писал про воду и людям, кто хочет быть сильным, советовал брать пример с неё. — разглядывая потолок, серьёзно просвещает меня Родион, и в это мгновение он кажется намного взрослее меня. «Значит, нужные книги в детстве читал…», как говорил Высоцкий.

— Ты много читаешь?

— Стараюсь, чтобы заинтересовать своим примером Сашку. Она с детства ужасная непоседа, приходилось даже платить ей за прочитанные листы. Раньше так со мной торговалась, у! — делится, улыбаясь. — Теперь читаем наперегонки и обсуждаем потом, иногда мама втягивается. А в последнее время читает вместе с нами.

Поворачивает голову и смотрит на меня пристально.

— Посоветовала мне жениться на тебе.

— Кто? Сашка? — рука моя замирает в воздухе от неожиданности.

— Мама, — говорит и наблюдает за моей реакцией.

— У неё не пропала вера в ранние браки? — увожу тему, а у самой всё внутри сворачивается в тугой узел.

— Нет, наоборот, открылось всевидящее око. Мы же с тобой изумительно подходим друг другу. Или ты не согласна? — глаза Родиона вмиг теряют прежнюю серьёзность и теперь явно потешаются надо мной.

Он переворачивается на живот и становится ещё ближе.

— Время покажет, — пожимаю плечами, блуждая взглядом по комнате, лишь бы не встречаться с его затуманенным. Не время поднимать такие серьёзные темы.

— Всё обсудили? — как гром среди ясного неба раздается повелительный голос деда.

Мы с Родионом синхронно вздрагиваем, он подрывается на ноги и в секунду оказывается подальше от моей кровати.

— Марш спать! — командует полковник нам обоим, но стрелы мечет лишь в Атласова.

— Доброй ночи, — говорит он, подмигивает на прощание и уходит за дедом.

— Спокойной ночи… — шепчу ему вслед.

В школу нас отвозит дед, который ни взглядом, ни словечком не упрекнул за ночной переполох. Наоборот, пожелал всего хорошего и пожал Родиону руку на прощание, сказав, что ему было приятно познакомиться.

На школьном дворе все взгляды были прикованы к нам и к Зарине с Артёмом, которых мы подождали у ворот, чтобы зайти вместе.

Я заметила у Конова сбитые костяшки, на мой немой от шока вопрос Зарина шепнула лишь: «Богдан!», и мне не нужно было других объяснений, это имя я запомню надолго, тем более Родион ещё про кое-какие его «подвиги» проболтался.

— Твои когда приезжают? — спрашивает подруга, пока парни беседуют о чём-то своём, они ушли чуть вперёд, но нет-нет на нас оборачивались, наверное, чтобы проверить, не съедены ли мы ещё плотоядными взглядами.

— Сегодня, заберут меня со школы. Уже и мама позвонила, и папа написал. А твои когда уезжают?

— Завтра, не стали откладывать, чтобы не передумать. Карина уже собрала целый чемодан! — ухмыляется Зарина на прыткость сестренки.

— Она отошла?

— Время покажет… — отвечает вчерашней моей фразой подруга, и я улыбаюсь, понимая, что никакие дрязги и нелепости по-настоящему нас не отдалили: дружба штормом закаляется.

Распрощавшись с Родионом, я догоняю Зарину уже у нашего кабинета, первым сегодня по расписанию русский язык, и опрос Наталья Юрьевна начинает почему-то с меня. Пробежавшись глазами по страницам, вспоминаю, какая была домашка, я ведь её сделала ещё в субботу.

Но отвечаю без заминок, и классная меня хвалит, одобрительно поглядывая на меня и на Зарину, которая сегодня тоже в ударе. Кажется, учительница всегда чувствовала, когда у нас был разлад, наблюдала молча, пока не вмешиваясь. Её предупреждение, однако, я тоже запомню на всю жизнь.

После четвертого урока подруга зовёт меня в столовую, к нам присоединяются Родион с Никитой и Артём с Егором. Видя такую броню, многие перестают шушукаться, и нам с Зариной в спину обидные фразочки уже не летят.

— Кстати, ты так и не вышла в сеть? — спрашивает подруга, пока мы стоим в очереди за выпечкой. — Мне написал Дима Титов, просил тебя выйти на связь.

— Хорошо, я ему напишу обычным сообщением. Спасибо!

— Тоже думаю ничего не восстанавливать. Так намного спокойнее и время не тратиться на переписки, прочтения. — понимает меня Зарина с полуслова.

— Мы сами всё возьмём, идите садитесь! — предлагает нам Артём, перед котором расступилась вся очередь.

— Пошли, подруга. Мы своё дело уже сделали — родились красивыми, — показно вздыхает Зарина, уводя меня к дальнему столу.

— В моём случае — уверена. Характер скверный, родословная туманная, ум изощрённый, остаётся лишь внешность.

— Нарывается на комплименты? — присаживаясь рядом со мной, интересуется Родион.

— Смотри в свою тарелку, Атласов! — шикнув, беззлобно отбрила его Зарина.

Их отношения выправились, но не стали образцовыми или радушными, просто много общих знакомых, которым они молча условились не портить жизнь своими препирательствами. А я думаю, что недалеко и до окончательного перемирия, хотя я и сейчас не чувствую себя, как раньше — меж двух огней.

— Девчонки, не ссорьтесь, помада у меня, — вспомнив давний прикол, протянул Егор, плюхаясь на скамейку рядом с Зариной, оставляя место Артёму.

— Скажи спасибо, что уже не дерутся, — хмыкает в ответ Никита, который явно знает, о чём говорит. Он удивительно вписался в нашу неожиданно возникшую компашку. — Молчу, молчу!

Простреленный двумя гневными взглядами, Маффин примирительно поднял руки вверх, но улыбаться не прекратил.

— Окей, давайте о серьёзном! — подсобравшись, говорит Егор, а мы все обратились во внимание. — Где мне найти девчонку на вальс?!

На наш дружный смех обернулись все в столовой, причём громче всех гоготал именно Рыжов. Ребята начинают сыпать версиями, предлагая уговорить любую, кого выберет Егор, но он всё посматривает на меня.

— Даже не думай! — предупредительным спокойствием говорит Родион, не выдержав испытания ревностью.

— Не боись, мы просто друзья, да, солнышко? — подмигнув исключительно мне, проворковал этот здоровяк.

— Как знать, как знать… — пряча улыбку, чтобы удалось позлить Родиона, отвечаю я.

— Не понял? — растерянно спрашивает Атласов, и столовую снова озаряет раскат нашего смеха.

— Боишься, когда страшно? — насмешливо спрашиваю я парня, поворачиваясь к нему, чтобы он понял нашу провокацию.

— Я ей КитКат, я ей готовлю историю, я ей рассветы и закаты, а она… — принимая игру, выдаёт Родион.