— Ещё и за хорошие деньги! — кивает Родион и поворачивается посмотреть на меня.

Пребывая в шоке от услышанного, я присела на стул и бессознательно начала теребить скатерть.

— Когда написал, что мне заказали сломать тебя, я не шутил. И не привлекал внимание!

Наконец Родион подбирается к самой сути разговора, а я перевожу стеклянный заторможенный взгляд на него, его серьёзное и немного сумрачное лицо, на складку, что залегла между бровями.

— К чему ты клонишь?

— Мне кажется, что заказчиком могла бы быть Карина.

Мои глаза от удивления ползут на лоб, кажется, что мне рассказывают сюжет фантастического фильма, и мне не особо придется его оценивать. Неправдоподобно, неестественно, но жутко.

— Приветствие, фотография, парень… — верчу головой, — что за Кубик Рубика?!

— После того, как я увидел, что Карина поздоровалась с человеком, которого у нас из знакомых никто не уважает, наблюдал за ней почти весь вечер. Казалось странным, что она и мой папашка почти одновременно смотрят в телефон. Ну, я пошарил немного, попытался во всяком случае. У неё интересненькая защита стоит, как вызов мне. Переписки отрыть не удалось, но увидеть, с кем есть беседы я смог… Не смотри на меня так, у меня свои методы!

— Да, да, продолжай. Не обращай внимание, что мои глаза от шока скоро затылок увидят.

— Понимаешь, у неё есть переписка с моим отцом!

— Мало ли, может, спрашивала, какой подарок твоей маме подарить… — стараюсь накидать версии, чтобы не скатиться в омут конспираторства так быстро.

— Василин…

— Что? Ты рушишь мою картину мира, как Галилей! Я пытаюсь понять, честно!

— А тебя не смущает, что мне заказали сломать тебя? — Родион подходит к столу и садится рядом на ближайший стул. — Смотрю, не спешишь разузнать подробнее!

— Я не верю, что это серьёзно, — пожимаю плечами, думая совсем о другом.

— За несерьёзное сто тысяч не обещают, — хмыкает в ответ.

— Сколько?!

— А что, если это Карина, то от продажи фотки она в хорошей прибыли, может так бездарно разбрасываться.

— Бездарно? — позволяю себе лёгкую колкость. Многое хочется спросить, язык чешется, но, прикусив его, унимаю прожорливое любопытство.

— Думаешь, я с тобой этим всем делюсь, чтобы так изощренно исполнить заказ? — удивляется, вроде бы даже искренне.

Не знаю… Не могу полностью доверять Атласову, что-то мешает, свербит, словно напоминалка от интуиции. Да и не так много времени мы знакомы, пуд соли вместе не съели, сандалии не истоптали.

— Вдруг!

— Я вернул деньги, даже штрафные, — сердито бросает Родион и отворачивается.

— Штрафные?

— Конечно, по-другому на заказ не соглашаются, — говорит со знанием дела.

— Ты что, весь свой выигрыш на это спустил?! — не могу оставаться равнодушной, какой же дурак и стоило только…

— Так нужно было! — срывается на злость, но мгновенно умолкает, поворачивается и смотрит своими леденящими душу глазами. — Я почти уверен, что заказчиком была Карина. Поэтому нам сегодня предстоит это проверить.

— Нам? Проверить? — выпадаю в нерастворимый осадок, хотя, казалось бы, откуда ещё силы удивляться. — Погоди, сегодня вечером? Ты её тоже позвал?

— Я никого не звал. Запись в Лампе — это оферта, как модно сейчас говорить. Кто принял приглашение, из тех я и отбирал. — делится некоторыми нюансами, о которых я даже не задумывалась до этого в высшей мере откровенного разговора.

— И Карина сама решила прийти?

— Не поверишь, но да! — превращаясь в дерзко-весёлого мальчишку с ямочками на щеках, отозвался Родион, чьи глаза загорелись предвкушением.

— И как мы будем проверять?

— Есть некоторые соображения, — лукаво подмигивает и тут же встаёт, возвращаясь к готовке.

А я остаюсь за столом: обескураженная, озадаченная и…напуганная. Страсти Мадридского двора как-то не очень созвучны нашему дому, у нас всё просто, добро и бесхитростно.

Но я отчего-то не сержусь на Родиона, что он затеял шабаш.

Одной дома мне было бы в разы страшнее… Тем более, когда Атласов привычным образом загонял свой мотоцикл к нам во двор, я заметила рядом с воротами баллончик с краской.

48. Василина

— Нет, тут ещё есть область допустимых значений, ответ другой получается! — за большим столом веранды кипели настоящие дискуссии, даже на допах по математики не бывает так жарко и весело одновременно.

Почти все успели к назначенному часу, чуть позже пришли только Зарина с Кариной, одна сетовала на другую, называя причины опоздания, но мне, если честно, уже было не до этого.

Великие математики срочно нуждались в хорошо заточенных простых карандашах, а мы с Родионом успели подготовить только всевозможные листы, даже формата А3, черновики да ручки разных цветов.

— Вот дурни, она здесь в самом решении уже проверяется и исключается. Можете перепроверить методом подбора! — встряла в спор Зарина.

Ей, казалось, было веселее всех, потому что в клубе по интересам вдруг замелькали светлые головы, которых на школьных уроках тяжело обнаружить, и ей было кому составить конкуренцию.

И речь не только об Атласове или Конове. Даже Рыжов старался изо всех сил понять, о чём сейчас сыр-бор, но потом, тяжко вздохнув, умоляюще посмотрел на меня.

— Чай, морс, лимонад? — одобряюще похлопав его по плечу, интересуюсь у Егора.

— А морс такой, каким ты меня в том году угощала? — загорается он.

— Да, — улыбаюсь. — Вишневый!

— Буду, можно сразу в большой стакан?

— Конечно! — киваю и ухожу на кухню, чтобы приготовить тонизирующий напиток.

Решаем уже второй час кряду, и голова кипит, словно активизировался спящий вулкан. Окидываю взглядом кухонный стол, снова удивляясь, как много всего принесли гости.

Сказали, мол неправильно приходить в первый раз на всё готовое, и это при том, что Родион успел нажарить картошку-фри, бургеры, наггетсы, полуфабрикаты которых закупили мои родители, и даже цезарь-ролл.

В общем, стол в прямом смысле ломился от еды и закусок. Один перерыв мы уже делали, пришлось чуть ли не силком тащить всех на кухню, чтобы не замарать листы на временно учебном столе веранды.

— Давай помогу! — неожиданно под боком возник Егор и протянул свои руки, чтобы подхватить увесистый графин с морсом. — У вас уютно, спасибо, что пригласила, солнышко!

— Это вам спасибо, что пришли и столько всего принесли! — подставляя и второй стакан, отзеркалила ответ я.

— Не знал, что Амирханова может быть нормальной, — внезапно продолжил Рыжов. — Я про Зарину.

Да, Карина от нас ещё года три назад перевелась в другую школу, поэтому о ней вряд ли бы вспоминал кто-то из Олимпиады в ключе нормальности или ненормальности.

— Мы вне школы все другие, — пожимаю плечами. — Мне тоже нравится, что я вас узнаю, и кое-какая дистанция пропадает.

— Ты что, солнышко, какая дистанция между мной и тобой? — комично выгибая брови, брюзжит Егор.

И я, не удержавшись, смеюсь.

— Но я ведь о тебе ничего не знаю! — резонно замечаю я, когда наши переглядки закончились.

— Так спроси, узнаешь. Что тебя интересует?

— Не хочется сводить всё к допросу. Но можно кое-что спросить, да?

— Тебе можно всё, солнышко! — кивает, склонив голову к плечу.

— Ты же математику не жалуешь, как согласился сюда прийти? — спрашиваю и делаю глоток чудесного морса.

Он у нас действительно получается очень вкусным, не жалко потратить даже два дня, чтобы закрыть запасы на осень и зиму.

— Артём сказал, что мы должны быть здесь. И баста! — искренне сознается Егор, а потом, заметив что-то, добавляет. — Но я и сам давно хотел побывать у тебя в гостях. Когда ещё случай подвернется пошататься по таким хоромам. Кучеряво живете!

Рыжов в который раз отвешивает комплимент вкусу родителей, они вместе решали, каким будет наш дом, много лет копили на свою мечту. И разбогатели точно не так быстро, как многим кажется со стороны. Мы не нувориши.

— Эй, солнышко, ты чего? Я что-то обидное сказал? — запереживал Егор.