— Если тебе понравлюсь сам я, ты так же прямо скажешь об этом? — теперь спрашивает уже серьёзно.

— Не думаю…

— Но я пойму? — пристаёт репейником.

— Не знаю… Так что там про Чингисхана дальше? — перевожу тему и возвращаюсь к своему колчану на полу.

— Василин… — зовёт тихо-тихо.

Молчу.

Родион встаёт с пола, проходит и садится прямо у меня за спиной.

— Василина, я не причиню тебе вреда. Обещаю! — кладёт подбородок на моё правое плечо и начинает помогать мне с рисунком.

Вот уже и колчан похож на настоящий и стрелы в нём.

— Хорошо, ловлю на слове, — шепчу одними губами, но он всё равно слышит.

Потому что близко. Очень близко…

38. Василина

После разговора подготовка пошла веселее и легче, словно сняли кандалы. Родион рассказывал, я запоминала, уточняла, а потом пересказывала. Он что-то поправлял, но в целом хвалил, что приятнее вдвойне.

И рисовал, много, размашисто, красиво.

— Повернись спиной, — вдруг приказывает, когда мы повторили очередного хана и его притязания на богатые русские земли.

— Что хочешь сделать? — недоверчиво спрашиваю я.

— Узнаешь!

Присматриваюсь к нему, оцениваю уровень «тянет совершить какую-нибудь глупость», вздыхаю чуть слышно и всё-таки сажусь спиной, перекинув ноги.

Родион обхватывает мою талию и притягивает ближе. Так, что я оказываюсь окольцована его вытянутыми ногами, которые, нужно сказать, тоже все уже в узорах, закорючках.

Аккуратными движениями начинает водить по моей спине.

— На что похоже?

— Мне нужно отгадать?! — удивлённо разворачиваюсь, но меня мягко поворачивает обратно.

— Да, Василин, тебе нужно отгадать и тогда будет маленький приз!

— Очередной сюрприз? — хмыкаю.

— Нет, это два разных слова… — говорит ласково, как маленькой.

— Ладно, давай ещё раз, я не уловила.

Вырисовывает на моей спине замысловатые зигзаги.

— А что будет, если не угадаю?

— Наказание, — веселится.

— На такое я не подписывалась! — пытаюсь отодвинуться, но Родион вовремя придерживает за талию.

— Шшш, поздно! — почти по слогам произносит. — Давай, ты же не любишь проигрывать?

— Ввязываться в сомнительные игры я люблю меньше! — ворчу, пытаясь всё же сконцентрироваться на непонятных линиях, блуждающих у меня между лопатками.

— Не бузи! Сосредоточься! — щёлкнув мне по затылку, сказал Атласов.

Не больно, но обидно.

— Ладно, ладно. Давай ещё раз.

— Последний, потом наказание, — предупреждает Родион, но просьбу выполняет.

Прикрываю глаза, стараюсь представить, будто сама вывожу узор на полу, как полчаса ранее. Картинка постепенно начала проявляться, а туман рассеиваться.

— Конь? С наездником? — поворачиваюсь. — Ты серьёзно?

— Кочевник, — пожимает плечами, а глаза смеются.

И на щеке появляется ямочка. В тёплом свете комнаты Атласов выглядит солнечно.

— Теперь я, — игра затягивает, поэтому решаюсь выпросить и себе роль повыше отгадывающего на сухпайке.

— А приз? — не торопится подчиняться Родион.

— По-прежнему страшно его получить, — отшучиваюсь, показывая рукой, что пора бы развернуться к лесу спиной.

— О, ты просто хочешь накопить маленькие призы, чтобы обменять на один большой? Как в автомате, в котором вытягивают игрушки? — сделал вид, что отворачивается, а сам только отсел и снова посмотрел насмешливо в мои глаза.

— Звучит ещё более пугающе… — качаю головой, отказываясь принимать любой из призов. — Ты повернёшься, нет?

— Азартная ты, Белова! — смеясь отворачивается и, оттолкнувшись ногами, проезжает по полу ближе ко мне. — Давай краской.

— Э, нет. Я художник от слова худо…

— Я оставлю на память этот комбез! Давай, давай!

— Нет и точка!

— Буду показывать нашим детям, — тянет, раззадоривая.

— Дурак! — толкаю его в спину кулаком, чтоб перестал чепуху нести. — Приготовься!

Выбираю рисунок в тему образу жизни монголов, ведь Родион так сделал, значит подмог. Хотя ему можно было бы и усложнить задачу, но об этом подумаю потом, когда придёт очередь выдавать приз.

Сейчас же я самозабвенно калякаю нечто на подобии юрты и надеюсь, что Атласов не отгадает.

— Похоже на шалашик… Стой! — резко разворачивается и наклоняется ближе, заглядывая в глаза. — Юрта монголов? Да!

Протягивает свои руки с зелёными ладонями к моему лицу, пытаюсь отползти, но этот гад быстрее и проворнее.

— Нет, нет. Ты не посмеешь! — кручу головой, чтобы не попасться.

— А какой тогда будет приз? — ловит мой локоть, который тут же становится зелёным, ведь рукав задрался, а защитный комбинезон не спасает от изворотливого Атласова.

— Какой приз? — опешив, теряю заветные секунды, когда могла бы отползти на безопасное расстояние.

Родион этого и добивался. Рассмеявшись злобным хохотом, хватает моё лицо обеими ладонями.

— Ты теперь Фиона! — торжествующе сообщает он, впитывая мой шок, досаду и бессильное возмущение. — Неприступная, серьёзная Белова и…

Не даю договорить, нащупываю на полу тюбики и обеими руками выдавливаю краску на голову дурачку. Глаза Атласова становятся пятирублёвыми, открывает рот от удивления.

— Ах, так, да?! — притворно гневается. — Ну, всё. Это война!

— Нет, Родион. Мы же взрослые люди, да? — пытаюсь напоследок воззвать к совести чудака.

Вскакиваю на ноги, пячусь, не сводя глаз с Атласова, который превращается в хищника, готовящегося к нападению. Медленно поднимается, скалится беззлобно, но дьявольски. И крадётся ко мне с тремя тюбиками в руках, жонглируя ими.

— Мы ещё не всё прошли, повторили, — упираясь лопатками в стену, хриплю я.

— Всё повторили, всё прошли, — улыбается ласково-ласково, что мурашки бегут.

Поглядываю на дверь, которая ведёт в другую комнату. Но она за спиной у Атласова, значит бой неизбежен. Отчего-то вспоминается сцена с быками в фильме «Легенда № 17». Интересно, получится ли у меня нечто такое?

И мне бы удалось, точно-точно!

Только Родион срывается с места быстрее…

39. Василина

— Как позанимались? — спрашивает мама, раскладывая запеченную дораду по тарелкам.

Они так многозначительно переглядываются с папой и рассматривают меня вскользь, словно и не хотят, но так получается, что я всегда попадаю под их зоркий глаз.

— Хорошо, повторили период монголо-татарского ига, — выпив целый стакан лимонной воды, отвечаю я и, вспомнив, что волосы мои влажные, а одежда похожа на палитру, добавляю: — побесились потом немного.

Невольно улыбаюсь, вспоминая, как уворачивалась от Атласова, задействуя всю свою гибкость, пластичность, и как он всё равно ловил и малевал на мне всё, что в голову взбредёт. Хорошо, там был душ, пусть и с водой прохладной, зато родители увидели меня в более-менее приличном виде.

— Тебя Зарина искала, я ей сказала, что ты готовишься к урокам и решила отключить все гаджеты, — поделилась мама, когда мы все сели за стол.

— Там связь не ловила. Спасибо! — понимаю, что она не всё рассказала Амирхановой, чему искренне рада.

Мама всегда чувствует, когда необходимо сказать, когда — смолчать, даже просить об этом не нужно.

— Татьяна Александровна перенесла занятие на завтра, ты сможешь? — подливая папе чай, уточняет она.

— Вечером же?

— Да, на пять часов. У вас завтра сколько уроков?

— Семь, потом доп по математике, факультатив по обществу. Я успею! — вспоминая своё расписание, отвечаю я.

— На расхват, — ухмыляется папа, устав от постоянной вибрации моего телефона, который остался на столешнице.

— Сейчас, отключу, извините! — подрываюсь с места, но он останавливает.

— Сначала поешь! Смотреть страшно, скажут ещё, что Белов дочь не кормит, — ворчит, пытаясь скрыть нежную заботу.

Переглядываемся с мамой и улыбаемся. Папа такой папа… Сколько не скрывай свою сентиментальную натуру, пробьётся она там, где не ждали. И нет в этом слабости!

Иногда реальность лучше любой мечты или иллюзии, такие моменты позволяют дышать полной грудью и радоваться, что вернулся домой. И, хоть время, проведенное с Родионом, было насыщенным и продуктивным, у себя на кухне мне поистине тепло и спокойно.