— Василин, придёшь к моей маме на День рождения? — изучает моё лицо, всматривается в глаза и поспешно добавляет. — Всего на часок, это не помешает твоим занятиям.

Эта просьба, невероятная и сказанная с затаённой надеждой, обескураживает меня. Он мог потребовать всё, что угодно, наглость и дерзость позволяют. Но такое…

— Когда? — севшим от неожиданного волнения голосом спрашиваю я.

— Тринадцатого сентября, — отзывается на автопилоте. — Мне заехать?

Если бы выпал будний день, у меня появился бы шанс отказаться, сослаться на факультативы, онлайн-прожарки, допы. Но это суббота, поэтому быстро киваю и, боясь увидеть реакцию Атласова, разворачиваюсь на пятках, чтобы побыстрее скрыться.

Не могу игнорировать его, когда он становится таким… простым.

Звонок на первый урок застаёт меня в дверях кабинета. К счастью, Наталья Юрьевна сама ещё не подошла, поэтому моё опоздание некому заметить.

Я так думала…

19. Василина

— Василин, мир? — шепчет Зарина, пока Наталья Юрьевна объясняет нам, какие изменения планируются на ЕГЭ по русскому в этом учебном году.

Удивленно оборачиваюсь на подругу. Мы не так часто ссоримся, но в эти две недели у обеих всё пошло наперекосяк, поэтому можно и без «привет» обойтись, действительно. Для Зарины первой начать разговор после молчаливого игнора — три шага вперёд.

— Мир, — протягиваю ей мизинец, чтобы скрепить воссоединение.

Увидев её взгляд в начале урока, думала услышу много всего «приятного», но теперь меня обволакивает невероятное облегчение, всё-таки играть в молчанку с лучшей подругой — кромешное мучение. Когда и первой заговорить несложно, но что-то да останавливает.

Весь урок работаем, словно марафон сдаём, даже Наталья Юрьевна в конце отмечает наши с Зариной старания.

— У тебя дома нормализовалось? — спрашивает Амирханова, собираясь после урока.

— В процессе… — не вдаваясь в подробности, отмахиваюсь я.

За столько лет дружбы я всё же не привыкла делиться чем-то домашним, сор из избы выносить не принято у нас. Да и Зарина не особо рассказывает про своих, поэтому мы квиты.

— Слушай, раз мы раздолбали топор войны, может в эту субботу потренируемся вальсировать? — предлагает подруга, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж.

В эту субботу… Это же тринадцатое.

Я не обещала ничего Атласову, но его приглашение было первым, и он здорово сегодня помог. Но подруга ближе, я не могу променять общение с ней на чужой день рождения. Почему нет инструкции, как поступать справедливо в неоднозначных ситуациях…

Господи, почему всё одно к одному, не жизнь, а пазл, который кто-то другой собирает, а я со стороны наблюдаю.

— Может, в воскресенье? — предлагаю взамен.

— Не, не могу. Я всё должна успеть до воскресенья, мама договорилась с преподом из МФТИ об онлайн-занятии по физике. Он очень занят в другие дни, занять даже полчаса его времени — что-то нереально крутое, — говорила Зарина и с каждым словом зажигалась, словно гирлянда в полумраке. — А что у тебя в субботу?

— Да так, были планы, — отвечаю обтекаемо, надеясь, что подруге не станет слишком уж любопытно.

— А, вы пикник перенесли? Здорово! Семья — это святое. Ладно, в следующую субботу соберемся! — подмигнула Зарина и, казалось, сразу же забыла о разговоре.

А мне так тошно стало, прямо дурно. Я ведь снова умолчала, не соврала, но дала пойти по ложному следу. Правду говорят, одна неправда потянет за собой с десяток других.

— Чего грустим, солнышко? — закинув мне руку на плечо, неожиданно появился Рыжов.

— Егорушка, сгинь, а. Мы сами не решили! — привычно начала заводиться Зарина.

— Амирханова, завались, а. Это ты вне зоны доступа, а солнышко моё теперь нам помогает вечером. Держи, Василин! — говорит Егор и протягивает мне КитКат.

— Это ты тогда подарил мне? — спрашиваю, вспомнив целый пакет КитКатов.

— Не, просто сохранил, ты же любишь, солнышко! — чмокнув меня в щёку и всунув в свободную руку шоколадку, Егор снова испарился.

— Я начинаю думать, что он тайно в тебя влюблён, Белова! — хохотнув, говорит Зарина.

— О, да! Так тайно. Ммм… — подхватываю её игру.

Смеясь заходим в кабинет математики и в глаза сразу бросаются рюкзаки возле доски. Да начнётся испытание длиною в четыре урока. Думать разрешается, списывать воспрещается.

Прихватив чёрную гелевую ручку и приготовленный заранее черновик, оставляю свой рюкзак вместе со всеми.

— Василин, есть запасная ручка? — перебирая свою канцелярию в пенале, спрашивает Зарина.

— На, держи, — достаю вторую из кармашка.

— Всё, рассаживаемся по своим местам, через минуту звонок! — подгоняет нас Наталья Владимировна.

Вариант попадается средней сложности, а вот Зарине с этим везёт меньше, но она мегакомп не только в физике, но и в профильной математике. Испишет тридцать три черновика, пока решит вторую часть, зато почти всегда в яблочко.

Четырех уроков на весь вариант, конечно, мало, но я успеваю решить всю первую часть и посягнуть на три задания из второй.

Переношу ответы в бланк, Наталья Владимировна нас с десятого класса учит работать на них, чтобы привыкали заполнять и на самом экзамене от волнения не напортачили.

— Сдаёмся, друзья! — сообщает об окончании пробника учительница и начинается поток к её столу, чтобы сдать работы.

— Василин, Василин, какой варик у тебя? — проходя мимо меня, стал нашёптывать Егор.

— Рыжов, не твой вариант, иди с миром! — поднимаясь со своего стула, бросает Зарина и толкает бедолагу плечом, расчищая себе проход.

— Амирханова, нельзя быть такой злой, может на ЕГЭ не подфартить! — летит в ответку от Егора.

Встаю вслед за ними и с шумом выдыхаю, планета может слететь с орбиты, но эти двое как из «Ну, погоди!», постоянно друг друга подначивают.

Забираем рюкзаки и сразу же достаём телефоны, всё это время они были на беззвучном, поэтому сейчас всем приходят миллионы оповещений.

Включаю мобильные данные, и мне тоже начинают сыпаться сообщения. В основном из телеграм-каналов, но одно из них цепляет сразу.

Любимый: «Выходи».

— Любимый?! — многозначительно тянет Зарина, заглядывая мне через плечо.

20. Василина

Уже не могу спрятать телефон, слишком подозрительно выйдет. Господи, какое счастье, что у «Любимого» на аватарке не настоящая фотка, это было бы фиаско.

— Да это я папу так записала, чтобы поддержать его! — резво отзываюсь я, радуясь, что в нашей переписке с Атласовым видны только односложные сообщения.

— Как он? Как мама?

— Держатся, у мамы холодная голова, это сейчас уже полпобеды.

— А что произошло?

— Да я толком не знаю, особо не рассказывают, — сворачиваю разговор, чтобы не углубляться в семейное.

— Ладно, не переживай, думаю, наши родители и не из такого выбирались, девяностые пережить и остаться людьми — уже подвиг! — Зарина берёт меня под руку и продолжает весело болтать на отвлеченные темы, обсуждать прошедший пробник.

— Блин, на завтра столько всего делать, кто вообще придумал тратить время на предметы, которые не будем сдавать, дали б нормально подготовиться к экзам… — говорит она.

— У нас потом в универе будет много всяких предметов, на которые ты предлагаешь забить, не думаю, что нам поможет отказ от них, — хмыкаю, вспоминая переписку с одной первокурсницей, которую я нашла в соцсетях и решила расспросить её о студенческой жизни, о сессиях.

— Знаешь, мне вполне хватит быть лучшей в физике и математике, — отсмеявшись, сказала Зарина.

— Что ты надумала с олимпиадой? — аккуратно вывожу на опасную тему.

Быть может, обрадовавшаяся помощи Артёма подруга передумает отравлять ему жизнь навязанным соревнованием.

— Я уже подошла к физичке. О, ты бы видела, как округлились её глаза, когда она поняла, что Сим-сим открылся, — заговорщически поделилась Зарина.

— А вы списывались с Артёмом?

— Зачем? — удивляется. — Начнётся вот завтра подготовка, на ней и поговорим, если он захочет.