Спазм на глотке ослабевает, и хрипло шепчу:

— Отличная компания.

И опять язык каменеет во рту от его тяжелого взгляда. Я боюсь крыс и пауков, но не стану показывать своего страха.

— Я твой страх чую.

— Да хорош, — Эрвин пихает его в плечо.

Ведут меня по мрачным коридорам, каменным холодным лестницам, которые спускаются в зябкую тьму, что разгоняется редкими тусклыми факелами с белыми зачарованными всполохами огня.

Воздух становится гуще. Пахнет влажным камнем, затхлой сыростью, а в босые ноги впивается мелкая каменная крошка и колючая пыль.

Близнецы молчат, и я опять предполагаю, что они ведут беседу друг с другом без слов в желании что-то от меня скрыть.

Анрей толкает тяжелую дверь, и мы опять куда-то спускаемся и вновь петляем по тесным коридорам, а затем и вовсе протискиваемся в какую-то узкую дыру.

— Я совсем забыл об этом месте, — шепчет Эрвин.

Вздрагиваю и вскрикиваю, когда наступаю в холодную воду. Ничерта не вижу, дергаюсь в сторону, и меня к себе прижимает Анрей сильными руками:

— Страшно, Ягодка?

— Нет.

— Врешь.

— Тащите меня уже в камеру.

— Какая нетерпеливая.

Отпускает меня, и я иду во тьме по холодным лужам словно на невидимом поводке. Слышу, как капает вода и едва уловимо скрипят каменные стены, будто живые.

— Так и есть, — тихо отвечает Эрвин. — Замок, можно сказать, живой. И тут это особенно чувствуется.

— Мне это не нравится.

— Ты будь осторожна в словах. Проход может схлопнуться, и стены раздавят тебя за неуважение, — хмыкает Анрей.

— Замок умеет и обижаться?

— Может быть, — коротко усмехается Эрвин.

Теперь мы поднимаемся. Под ногами — скользкие кривые покатые ступеньки. Касаюсь стены и чувствую под пальцами мягкий мох.

По стене от моего прикосновения пробегают тусклые нити света, что сплетают в паутину и поднимаются в бесконечную тьму над головой. Потолка нет?

— Иди, — меня в спину мягко толкает Эрвин. — Мне тут самому не по себе.

— Что это за место?

— Без понятия, — отвечает он. — Мы его в детстве нашли, а потом…

— Забыли, — мрачно добавляет Анрей.

— Как можно такое забыть?

— Да мелкими мы были, — фыркает Эрвин, — и волчатами сюда забрели, когда от отца прятались. Он нам потом такой разгон дал, что мы взяли и все забыли.

— Сейчас бы вам дать разгон, — бурчу я. —

Сворачиваем направо, потом налево и опять поднимаемся, а затем с трудом просачиваемся через узкую щель и прорываемся через густые кусты к солнечному свету.

Небольшой пятачок, окруженный глухими стенами. Сочная зеленая трава по колено, густые кусты по периметру, а в камне прожилки слюды, которая хаотично переливается под лучами солнца.

— Что это за место? — шепчу я.

— Хороший вопрос, — Анрей приглаживает пятерней волосы, слипшиеся на концах от засохшей крови. — И к этому месту нет иных путей. И Эрвин сегодня в твоих глазах увидел знакомый свет, который испугал и впечатлил двух очень любопытных волчат.

— Прямо солнечный колодец, — Эрвин шагает мимо кустов, настороженно глядя на стены, которые опять мягко вспыхивают.

— Или бывшее святилище, — шепчу я, заметив в кладке очертания арки, что была сначала разбита, а затем заложена камнем.

Глава 35. Помолишься?

— Так вы меня в темнице запрете, нет? — разглядываю стены, которые переливаются под солнечными лучами.

— А шуток ты не понимаешь, да? — спрашивает Анрей.

Перевожу на него взгляд. Его раны уже затянулись и остались только розоватые рубцы, которые, похоже, тоже скоро исчезнут с его кожи, и он опять будет без единого изъяна.

Смоет засохшую кровь и вновь прекрасен.

— Вот ты меня и помоешь? — обнажает зубы в улыбке.

— Может, лучше в темницу?

— Я же сказал, это была отчасти шутка, — фыркает. — Путь сюда шел через темницу замка, — проводит пятерней по волосам и вздыхает, — Эрвин учуял в тебе что-то, я это почувствовал и вспомнил про это место.

— Волчицу он увидел, — тихо отвечаю я. — Она с вами и в лесу была. Призрак, — делаю короткую паузу и уточняю, — призрак солнечной волчицы. Ты тоже ее не видел?

— И где она сейчас?

— А я откуда знаю?

Эрвин с Анреем переглядываются.

— Если у тебя особая связь с солнцем, — Эрвин обходит меня по кругу, встает за моей спиной, сжав плечи, и шепчет на ухо, — то, может, помолишься? Вызовешь эту волчицу?

— И вы опять ее не увидите?

— А, может, в этом святилище и увидим? Тут все иначе. Так ведь, Ягодка?

— Мне не о чем молиться, — пожимаю плечами.

— А как не попросить у Солнцеликого, — Анрей недобро щурится, — чтобы он спас твою хорошенькую попку от двух злых волков?

— А вам это зачем?

Что они задумали? Или они просто хотят утолить свое любопытство и понять, что за магическая и загадочная ерунда происходит у них под носом.

— Во-первых, — дыхание Анрея обжигает шею, — в своей тихой молитве ты будешь невероятно очаровательна. Во-вторых, хочу сам увидеть в тебе то, что увидел Эрвин. Очень уж он впечатлился.

Толкает меня вперед, вынуждая выйти в центр бывшего святилища. Высокая трава мягко шуршит от моих шагов.

Я понимаю, что близнецы от меня не отстанут, но и порыва во мне помолиться нет. Тогда в лесу я была испугана и не хотела, чтобы Анрей и Эрвин умерли на моих глазах. Сейчас они не собираются протягивать лапы, а волчица появляется тогда, когда ей вздумается.

— На колени, Ягодка, — Анрей вновь за моей спиной и давит на плечи.

Я кутаюсь в простыню и выполняю тихий приказ.

— Молитва должна идти от сердца, — оглядываюсь на Анрея. — Понимаешь?

— Понимаю, и у тебя обязательно получится.

Отворачиваюсь от него и задумчиво кусаю губы. О чем мне просить Солнцеликого? О своем спасении?

Тогда в лесу я не раздумывала над подобным вопросом.

— Я ничего не понимаю, — шепчу я, прикрыв веки. — Я хочу ответов. Есть ли во всем этом смысл?

— Это уже молитва? — недовольно уточняет Анрей.

— И как же они мне надоели, — мой голос становится тише. — Можно ли им отсыпать чуточку ума?

Возмущенное и гневное молчание. Да, я прямо напрашиваюсь, чтобы меня заперли в темнице. И я не могу без того, чтобы не подразнить двух самодовольных остолопов.

И я ведь такая наглая и ехидная только тут. В моем характере — молчать, не отсвечивать и быть готовой в любую минуту расплакаться от каждого неосторожного слова.

— Ты слышал? — тихо спрашивает Анрей. — У нее вообще нет чувства самосохранения.

— Ага, — отвечает Эрвин, — Зверь ее чуть не сожрал сегодня. Чокнутая.

— Воспитывать ее и воспитывать, — хмыкает Анрей.

— Хотя бы щепоточку ума, — тяжело вздыхаю я. — И капельку благородства, а то ни манер, ни уважения к женщинам, — делаю паузу и добавляю, — им бы у Вестара поучиться.

Анрей отвечает на мою издевку глухим рыком.

— Да она специально тебя выводит, — недовольно отзывается Эрвин. — Соблазняет.

В негодовании оглядываюсь, и он скалит ровные зубы в самодовольной улыбке:

— У тебя тактика такая, Ягодка. Вызверить мужика, а потом громко кончить. И надо сказать, в этом есть свое очарование.

Тонкие штаны в паху у братьев натянута. Светлая ткань подчеркивает даже головки членов, что вот-вот вырвутся на свободу. Они возбуждены, и я поднимаю взгляд:

— Вы опять?

— А ты разве не этого добивалась своим ехидством? — Эрвин вскидывает бровь. — И ты так мило покраснела, Ягодка.

— Это святилище, — шепчу я. — У вас совсем совести нет?

— Мы не знаем, что это за место, — Анрей щурится. — И ты сама тянешь время и не зовешь свою солнечную подружку. Где она?

— С чего вы взяли, что она именно сюда придет? И если это ваш замок, ваш лес, то вы и зовите, — неуклюже встаю и смериваю их уничижительным взором. — Вы же тут Альфы.

Эрвин и Анрей переглядываются, молчат, обдумывая мою очередную резкость, и вскидываю лица. Я вздрагиваю от их воя, что, кажется, пролетает в святилище по спирали к небу. Мышцы на шее братьев напряжены, вены немного вздуты.