— А теперь, Ягодка, — хрипло шепчет Эрвин, — я попрошу тебя без резких движений и криков.

— Что? — недоуменно спрашиваю, выплывая из слабости и дрожи.

Хруст костей, и Эрвин обрастает белой густой шерстью.

— Что ты делаешь? — в ужасе шепчу я.

— Он мне надоел, — рычит Эрвин, и его руки выворачиваются в мощные лапы.

— Эрвин, он меня сожрет…

— Сделай так, чтобы не сожрал.

Глава 33. Что это было?

Я не шевелюсь и даже не дышу. На меня с глухим рыком уставился злобным взглядом белый пушистый волчара. Понимаю, что Эрвин при желании может мне голову откусить. Обнажает клыки, и с пасти тянется вязкая капля слюны.

— Давай дружить?

А что я могу еще сделать? Только предложить свою дружбу, которая не особо прельщает Зверя. И дело даже не во мне. Будь на моем месте другая несчастная, то ее бы тоже хотели порвать на лоскуты.

Потому что не Истинная.

Поддается в мою сторону, злобно ощерившись, но я не дергаюсь и не взвизгиваю. Тянет влажным черным носом воздух, и я закрываю глаза. Сглатываю.

Мне очень страшно. Все инстинкты вопят, чтобы я бежала, но я усилием воли не двигаюсь.

Нос Эрвина почти касается моей шеи, и я сглатываю. В ответ он рычит, и от переполняющего его гнева злобно облизывается.

— Да ладно тебе, — кошу на него взгляд. — Ну, сожрешь ты меня и что дальше?

Клацает зубами перед моей щекой, урчит, и я медленно выдыхаю. Затем поднимаю ладонь и замираю, ожидая дальнейшей реакции от Эрвина.

Продолжает скалить зубы, вглядываясь в мои глаза, и я шепчу, крепко зажмурившись:

— Была не была.

Касаюсь ладонью пушистой щеки и жду, что мне сейчас руку откусят. Кровищи будет море.

Но Эрвин только рычит. Приоткрываю один глаз:

— Кусаться будем, нет?

Пропускаю шерсть через пальцы и аккуратно почесываю волчью щеку ноготками. Похоже, Эрвин все же сдерживает Зверя от кровавых глупостей и не дает зайти дальше рыка.

Или же Зверь сейчас пребывает в растерянности. Я ведь, вероятно, вся провоняла Эрвином, и никуда не бегу. Вот побежала бы с криками, тогда можно было и скушать.

— Ты такой пушистый пупсик…

Эрвин в гневе щурится, отворачивается от меня и ложится ко мне спиной. Тяжело вздыхает и опять рычит, когда я протягиваю к нему руку. Наверное, не стоит его бесить и провоцировать навязчивой лаской, поэтому я складываю руки на груди.

И только сейчас я замечаю едва заметные очертания волчицы в лучах вечернего солнца, что пятнами падают на ковер.

— Ты видишь ее? Эрвин?

В ответ он ворчит и огрызается.

— Эрвин, — шепчу я. — Я серьезно.

Волчица грациозно прыгает на кровать, и я приподнимаюсь в липком беспокойстве на локтях:

— Чего тебе тут надо?

Помахивает хвостом и делает шаг ко мне. Ее передние лапы касаются моих ступней теплыми и солнечными лучами.

— Эрвин…

Эрвин с рыком вскакивает на лапы, я вскрикиваю, а волчица в ловком прыжке ныряет в меня ярким и жарким потоком, который искрит в каждой клеточке моего тела.

Эрвин застывает надо мной в жутком оскале, давить на грудь лапами и всматривается в глаза сияющими голубыми огоньками.

Зверь ошарашен. Он видит во мне не громкого надоедливого человека, а волчицу, которая кувыркается в моей груди солнечной игривой химерой. И Эрвин ей очень нравится. Она бы с ним побегала по лесу за зайцами, только вот клыки у нее не пустят крови и не разорвут шкурку, потому что она соткана из солнца.

— Теперь ты видишь ее? — сипло отзываюсь я.

Эрвин пятится, не отрывая взгляда от моего лица. Не замечает края кровати и неуклюже с удивленным фырканьем падает на пол, как мешок с картошкой.

Волчица выныривает из меня, встряхивает ушами и зевает, довольная своей шалостью.

— Что это было?! — Эрвин поднимается на ноги и тяжело дышит, вглядываясь в мои глаза, но солнечного зверя там больше не видит.

— Вот! — указываю рукой на волчицу, которая растекается на простыни солнечной лужей и ползет к краю кровати. — Это она! Эрвин! Она тут постоянно ошивается!

Перевожу взгляд на Эрвина в надежде, что он мне сейчас все-все объяснит, но он лишь хмурится, глядя на солнечное пятно, которое замирает под его взором на мятой простыне.

— Верховный Жрец ее видел, — хрипло и, глотая слога от волнения, шепчу я. — На кухне. И был очень этому не рад.

— Мне тоже это не нравится, — отрывисто и мрачно бросает он и шагает к стулу у окна.

Срывает со спинки стула штаны, торопливо их натягивает и вновь прямо и тяжело смотрит на меня:

— Так ты это не контролируешь?

— Что я должна контролировать? Она просто тут бегает, — хмурюсь. — И с вами рядом в лесу бегала. Вы ее, правда, не видели?

— Никого мы не видели.

Перевожу взгляд на солнечное пятно, которого уже и нет на кровати. Оно у двери. Просачивается под щель, и я решительно вскакиваю с кровати. Срываю простынь, кутаюсь в нее и выбегаю в коридор.

— Куда собралась?

Солнечный зайчик вспыхивает на стене слева и ползет по серому камню.

— Ягодка, — рычит за моей спиной Эрвин, — вернись в комнату.

Оглядываюсь. Он в явном смятении и беспокойстве.

— Я хочу понять, что происходит. Ты же сам видел… — повышаю голос. — Твой Зверь видел!

— Я без понятия, что он видел, — делает ко мне размашистый шаг.

Ищу взглядом на стенах, полу и потолке солнечное пятнышко, но нигде его не нахожу.

— Похоже, твоя беседа с Ягодкой не привела к ее безоговорочному послушанию, — раздается хриплый и тихий голос Анрей, который выходит к нам с лестничного пролета.

Весь укусах, синяках и глубоких ранах от когтей Вестара. По коже текут алые струйки крови, но кое-где вспоротая плоть запеклась темными корочками. С жутким хрустом вправляет сломанный нос, сплевывает кровавую слюну и вздыхает:

— Давай-ка ее в темницу.

Глава 34. Что это за место?

— Я не пойду в темницу, — возмущенно шепчу я, — совсем ополоумел? В темницу?!

И ведь не достучишься до этих двух болванов, что они охамели. Я их спасла от того света, волков за усы вытащила из темноты, а теперь меня за все хорошее и доброе в темницу?

— Думаешь, я тебе спущу игры с Вестаром? — резко поддается в мою сторону, сжимает в окровавленных пальцах подбородок. — Ты тут, чтобы развлекать нас, Ягодка, а не Советника.

— А вот и нет.

Наглые и беспардонные мерзавцы!

— А вот и да, — глаза Анрея вспыхивают недобрым огнем.

— Темница — жестковато, — фыркает Эрвин. — Она все-таки девочка.

Анрей переводит на него взгляд. Молчат, будто переговариваются друг с другом в мыслях и обсуждают, какое я наказание я заслужила за то, что их дядя меня подло затащил в кровать.

И Вестар сам-то жив? Или все?

— Жив, — Анрей зло щурится на меня. — И ты пойдешь в темницу своими ножками, — делает паузу и глухо рычит. — Идем.

И все. Мое тело не принадлежит мне. Я чувствую руки и ноги, но они будто не мои.

Анрей медленно разворачивается и неторопливо идет к лестнице, а я за ним. И даже слова против не могу сказать. Только глаза под моим контролем, но взгляд то и дело спускается к милым ямочкам на пояснице и крепким ягодицам.

— Прикройся, — Эрвин нагоняет Анрея и кидает ему в лицо штаны, за которыми успел предусмотрительно вернуться в комнату. — Давай сделаем вид, что мы приличные. И странно вести кого-то в темницу с голыми мудями. Совсем не зловеще и не мрачно.

Анрей молча останавливается, и я тоже торможу. Натягивает штаны, недовольно заправляет в них член.

Задумываюсь о том, как мужчинам неудобно с их гениталиями. Анрей и Эрвин смотрят на меня с некоторой усталостью. Видимо, мои мысли им не по вкусу. Я, наверное, должна паниковать, но я тоже утомилась от их фокусов, агрессии и глупых претензий. Лучше посижу в темнице.

— Там крысы, Ягодка, — невесело отзывается Анрей. — Пауки и тараканы.