Моя работа мне начинала надоедать. Я порой просто переворачивала папки. А порой рылась в заказчиках, в надежде, что я смогу увидеть его фамилию.

Но среди множества клиентов Дашкович не числился.

Я опускала руки и могла так часами сидеть. Работа у меня шла своим ходом, и я по-прежнему задерживалась на работе. Дотемна.

Пока одним утром меня не одернули.

— Слушай, подруга, ты хреново выглядишь, — говорит мне блондинка с голубыми глазами, подвигая ко мне кофе.

— Спасибо, я не буду.

— Слушай, — не отстает она от меня, — может сегодня повеселимся, у меня есть большая квартира, я всех зову, ты у нас уже два месяца пашешь, мы тебя толком не знаем.

— Нет, спасибо, — отвечаю я.

— Что с тобой? — смотрит она на меня.

— Да ничего, — отвечаю я.

— Ты с нами идешь тусить?

— Нет, — произношу я.

— Там будут все наши. Леха будет диджеем, поговорим про жизнь. Альберт тоже будет.

— Нет, — резко отвечаю я, и отмахиваюсь от нее. Мне нехорошо. Опять это чувство тошноты. Мне надо все бросить и переехать обратно в Москву.

— Слушай, — она дотрагивается до моей руки, и я чувствую холод. У нее были невероятно холодные руки, — Устин, будь другом, помоги мне. Альберт меня попросил позвать тебя, иначе уволит. Он давно на тебя смотрит и хочет познакомиться с тобой поближе в неформальной обстановке.

— Я тут причем, — резко говорю я и отворачиваюсь.

— Ну, слушай, — она дергает меня за руку, — прошу тебя, приди, я тебя не призываю спать с ним. Только прошу пойти, можешь его отшить. Я даже рада буду. Мы все коллективом поржем. Только приди. Иначе мне пипец.

Я в шоке от такого предложения.

— Стоп, — говорю я сама себе, — сначала надо успокоиться, ты же хотела ярких эмоций, вот и они.

— С чего ты решила, что он хочет поближе познакомиться? — спрашиваю специально еще раз, хотя прекрасно помню, как он мне сам предлагал, когда я оставалась допоздна.

— Да об этом все знают, прошу тебя, выручи, — она смотрит на меня просящими глазами. А мне хочется одного, вырваться из этого дурдома.

Ситуация приобретает странный поворот и мне это не нравится. Я не хочу ни с кем знакомиться в «неформальной обстановке» и даже встречаться. Нет и еще раз нет.

Тем более с Альбертом. Не могу, всех мужчин я моментально сравниваю с Демидом.

Он проигрывает, причем по всем показателям. Блин, он даже меньше его ростом и у него эта противная бородка, да ещё и живот.

— Блин, — смотрю на нее и понимаю, что если откажу, то она обидится. Но я ей ничего не должна. А если пойду, то он точно ко мне прицепиться. И начнутся эти тупые разговоры.

Мне они точно не нужны.

Даже не знаю, как выкрутиться. Остается мяться на месте. И просто тянуть время, пока что-нибудь не придумаю.

— Ну, — пищит она, словно мы подруги или я что-то ей обещала. Бесит. Таких наглых людей я вообще стараюсь обходить стороной, они могут прицепиться и точно не отстанут.

Она еще и смотрит на меня. Ну, капец.

— Девчонки, — говорит Альберт, он появляется резко и смотрит на меня так, будто я согласилась с ним переспать.

Нет уж, простите. В этой ситуации мне бы сильно понадобилась помощь Демида. Я закрываю глаза и прикусываю губу.

Его резкий парфюм меня выводит из себя. Задыхаюсь.

— Устина, — говорит он, смотря на меня, — мы все идем отдыхать с коллективом. Явка обязательна.

— Я не могу, — пищу я и понимаю, что если он простоит еще так несколько минут, то я упаду в обморок. Невозможно. Нечем дышать.

Он буквально надо мной нависает. Надо увольняться. Кавалеров мне еще не хватает.

— Устина, — он повторяет мое имя, будто я его забыла, — ты не поняла, идут все.

— Все! — повторяет блондинка и высоко поднимает руки, будто выиграла игру.

— Хорошо, — произношу я и шмыгаю носом. Он забит от его острого парфюма.

Уходит, косясь на меня взглядом. Что мне делать?

Меня чуть не стошнило, я убегаю в туалет. Хочется закрыться от всех и побыть наедине с собой. Блондинка за мной увязывается. Блин, как ее зовут.

Наш с девчонками туалет скромный. Мне рассказывали, что у мальчишек весь туалет расклеен плакатами старых рок-групп и надписями.

У нас все по-простому, цветы, три кабинки и огромные зеркала. За это огромное спасибо. Правда, белый цвет плитки меня немного бесил. Как и неоновая подсветка зеркал.

Она вообще раздражала. Сначала меня прикалывало, потом потихоньку выводила из себя. Но это мои заморочки.

Я влетаю в туалет и закрываю за собой дверь.

Следом залетает блондинка.

— Машка, — произношу про себя.

Дверь моей кабинки содрогается от прикосновения её рук.

— Спасибо, спасибо! — кричит она, — ты меня сильно выручала.

— Не за что, — произношу я, и жду пока она свалит. Просто уйди.

— Слушай, — говорит она, не отходя от моей кабинки. Блин, какая же ты приставучая! — Устина, что с тобой?

— Тошнит, — резко отвечаю я. Хочется добавить: «Может ты уже отвалишь», но я пока сдерживаюсь.

— Что-то съела? — спрашивает она и прижимает дверцу моей кабинки.

— Беременна, — кричу я. Настает секундное молчание. Наверно, переваривает. Довела. Ее тупые расспросы меня ужасно бесят. Пусть теперь всем растреплет, что я беременна.

Плевать. Все равно мне надо выбираться из этого города. Отсиделась. Теперь Демид вряд ли меня будет искать. Можно начать все заново.

Если это вообще возможно.

— Серьезно! — кричит она на весь туалет, что мне самой становится страшно.

— Да нет, шучу, — пытаюсь остановить эту сумасшедшую, а то она и правда всем расскажет. Но поздно, ее и след простыл.

Сейчас она растреплет. Как же неловко получилось. Ладно, будь что будет. С другой стороны, она не такая же дура.

Выхожу, мою руки и смотрю на себя. Мое лицо стало серым. Я себя измучила бесконечной бессонницей и литрами кофе.

Не могу уснуть. Порой лежу ночами и обнимаю подушку, пытаясь согреться. Не хватает его. Нежных прикосновений и знаков внимания.

Я больше не ощущаю, что он со мной рядом. Я не чувствую, что я в безопасности.

Снова брошена на произвол судьбы. И остается только вытирать слезы и смотреть на себя сквозь это зеркало.

Вытерев слезы, я выхожу и сразу убеждаюсь, что Машка полная дура. Меня уже встречают любопытные взгляды и глупые улыбки.

Я сажусь на свое место, и стараюсь их не замечать.

— Это, правда, — спрашивает Галька, что сидит напротив меня. Она, чтобы меня услышать отодвинула свой цветок петунью.

— Нет, — резко говорю я, — просто ляпнула, чтобы она от меня отстала.

Галька искривляет лицо, состряпав разочарованную мордашку и снова садится на свой стул.

— Ей я верю больше.

— Ну и ладно, — произношу я, облокотившись на стол, смотря ей в глаза, — почему?

Галька закатывает глаза и кладёт руки на стол.

— Ну, ты стала раздраженной.

— У меня проблемы, — резко говорю я, желая прервать этот глупый разговор.

— Вчера ты съела всю банку соленых помидор.

— И что? — восклицаю я, — моя подруга съедает трехлитровую, а там всего был литр.

— Ну не знаю, она смотрит на меня внимательно, будто по моему лицу должна пробежать строка, что я беременна и какой срок.

— Я бы на твоем месте проверилась.

Я хмыкаю и отворачиваюсь от нее, поставив на место ее так любимую петунью. Хотя мне честно нравилось, что весь коллектив думает, что я беременна.

Альберт вряд ли от меня будет требовать идти на корпоратив. Это большой плюс.

— Устина, — раздаётся голос Гали. Она снова отрывается от своего стула и тянется ко мне. Я вижу ее продолговатое лицо и большой нос, подправленный большими черными глазами.

— Я бы на твоем месте проверила.

— Даже не буду, — резко говорю я и смотрю в монитор.

В напряжение и раздумье проходит весь день. Если честно это какое-то издевательство. Все смотрят на меня, будто я заразилась чумой.