Наша машина теряется среди огромного потока, гула и бесконечных сигналов. Я растворяюсь в городе.

Мама мне звонит несколько раз. Последним звонком, она меня упрекает:

— Не могла в метро поехать, так быстрее!

— Не спорю, не захотела, — думаю про себя и ничего не говорю. Сглотнула.

Обида растет все больше. Нет, мама определенно ничем не заболела. Просто хочет мне помотать нервы. Что-то придумала.

От этого становится еще обиднее, и я скрещиваю руки на груди. В салоне играет веселая музыка и стоит запах моря, соленый и свежий. Расслабляет.

Напрягаюсь, когда я оказываюсь среди панельных серых многоэтажек огромных облезлых.

Мама открывает дверь мне быстро. Видимо и правда ждет. В подъезде стоит затхлый воздух. Я, пробежав вверх несколько ступеней, оказываюсь у двери и нажимаю на звонок.

Дверь скрипнула и появляется недовольное лицо моей мамы.

— Что трезвонишь, проходи.

Я делаю пару шагов и хочу уже снять туфли. Мама встаёт в угрожающую стойку. Я понимаю, что будет разнос. Еще меня смущает знакомый парфюм. Влад!

— Зачем ты его позвала? — спрашиваю я резко, взглянув на маму в нарядном цветочном халате.

— Ты мне не указывай, и ни на кого не наезжай, — говорит она и встает в боевую стойку.

— Мама, — кричу я.

— Не кричи на мать, — появляется в дверях Влад, небритый, усталый, с мешками под глазами.

Мне становится плохо. Голова кружится и моментально становится тяжелой.

Я на пару секунд перестаю что-либо соображать.

— Устин, — начинает Влад, выходя вперед. Мама права. Наступают вдвоем.

Я опускаю глаза и вижу его красные носки. Смешно, давлюсь усмешкой, так легче.

Дрожь и гнев разлетаются по всему телу. Мое лицо горит, а руки наливаются тяжестью, чтобы со всей силы вдарить по его наглому лицу.

— Послушай, — начинает он, тянет время, не может собраться?

— Вон, — резко говорю за него и пальцем показываю на дверь. Выражение его улыбчивого, обходительного лица меняется, — вон!

Напряжение повисло в маминой прихожей. Она мечет глазами от меня к зятьку и ждет его решения.

Влад ничего не может сказать.

Этим он меня убивает. Сколько лет я потеряла с этим мужиком. Бесполезных долгих лет. Я чувствую первые слезы.

Обидно от его беспомощности и неспособности что-то сказать.

— Вон, — повторяю я, и мой палец упирается в холодную дверь. Саму трясет, что хочется просто реветь.

Установиться тишине мешает мама. Она метается, ждет его решения или пытается вмешаться сама.

Но зять молчит. Он просто смотрит на меня и не может ничего сказать. Наверно, он думал, что я его выслушаю. Он точно что-то от меня хочет.

Да он привык к спокойной, тихой Устине, что открыв рот, слушает весь его бред, что всегда согласится на все и уступит. Со мной можно договориться, меня не надо спрашивать. Поставь только перед фактом.

У меня есть любовница Света и у нее будет ребенок. Ты его примешь как своего? Устин соглашайся, ты же послушная жена.

— Нет, и еще раз нет, — я кричу про себя, и готова стоять на этом.

Мама вмешивается, просто влетает в середину, закрывая его своим тучным телом.

Ее колкий и самый обидный взгляд встречается с моим.

— Мам, мне честно уже все равно, — говорю снова про себя.

— Да ты как смеешь на него наезжать, — вклинивается она.

— Влад, — я перевожу взгляд на своего мужа. Пока еще мужа. Теперь я горько жалею, что не развелась. Что не нашла времени и не подала заявление на сайте.

Что все это время позорила себя, находясь его женой.

Влад решается. И вырывается вперед, берет меня за руку и тащит на лестничную площадку, плотно закрывая дверь.

Опять в затхлом темном ограниченном помещение. Смотрю в его наглые глаза.

— Устин, — говорит он, и его рука касается моей руки.

— Убери руки, — предупреждаю, делаю шаг назад и упираюсь в синий щиток. Раздается металлический звук. Скрежет.

Прикрываю глаза, как мне чертовски больно его видеть, слышать. Вспоминается Света, ее наглое лицо и слова, которые бьют мне по ушам.

— У нас будет ребенок.

— Что тебе надо, — спрашиваю я, к твоему отцу не поеду, будешь домогаться позвоню и все ему расскажу, ты слышишь?

Он прикрывает глаза, пытается собраться. Его руки снова хватают мои.

— Отпусти, — кричу я, пытаясь вырваться из захвата. Но он еще крепко сжимает их.

— Устина, успокойся. Я лишь хочу попросить у тебя помощи. Послушай, ко мне с интервью обратились одни журналисты. Предлагают большие деньги, чтобы я рассказал про тебя и твои отношения с Дашковичем. Я пока отказался. Поговори с Дашковичем, скажи, чтобы он мне простил мой косяк с крышей, и я буду о нем как могила.

— Нет, — отвечаю я резко.

Влад улыбается, а потом, продолжает.

— Нет, ты меня не поняла. Я расскажу журналистам, почему Дашкович выбрал из всех крутых архитектурных проектов твой. Не потому, что ты классный профессионал, а классно трахаешься в постели. Теперь подумай, что о тебе подумают другие и что будет с твоей карьерой.

— Ты сволочь, — тихо произношу я на последнем вздохе. Я похожа на беззащитного котенка, которого прижали в угол.

Ну, ничего Влад, мы еще сыграем с тобой.

— Я тебя ненавижу, — говорю я, смотря в его глаза. Они искрятся радостью. Прижал молодец. Вначале я играла, теперь ты нашел веревочку, за которую меня можно дернуть.

Урод!

— Я рад, что будем делать? — спрашивает он и вплотную подходит ко мне. Его руки скользят по ноге, и задирают платье. Влад действует нагло.

От его прикосновений все тело бьет током, хочется выть от этих неприятных прикосновений.

— Я тебя ненавижу, — говорю я и отбиваю его руку.

Но он сильнее, прижимает меня к стене. Да с такой силой, что мне становится больно. Чертовски больно.

Я чувствую его дыхание и шальные глаза, которые бегают по моему лицу.

Он готов прижаться ко мне губами. Я знаю, чувствую, уверена на все сто процентов.

— Светку свою трогай, — говорю я и отталкиваю его подальше. Дышу глубоко, сама смотрю за ним.

— Устина, решай! Говорит он и хватает за мои ягодицы. Я вырываюсь.

Задыхаюсь. Мое сердце работает со всей силой. Кровь напором бьет по сосудам. Я краснею.

— Что тебе надо?

Влад прижимается ко мне. Его губы касаются моего уха.

— Чтобы ты попросила своего любовника замять дело с особняком.

Он меня отпускает и осматривает с ног до головы.

— Что тебе стоит, нагнись несколько раз и все. Хватит.

Он усмехается, я просто в шоке. Мои глаза округляются. Нагнись. Сволочь ты просто Влад, самая последняя сволочь, которая была у меня в жизни.

Сжимаю кулаки, просто хочется кричать от всей боли и его слов, которые он произносит тут.

— Как ты можешь так говорить, как у тебя поворачивается язык? — спрашиваю его я, и в ответ это глупая усмешка. Настолько наглая и тупая.

— Без обид, — произносит он, меня жизнь заставила крутиться. Мой отец, так сильно тебя любит. Устина, моя Устина, ты ее обидел, почему она мне не звонит.

Раньше всегда звонила.

Его слова меня добивают. Теперь я вообще не могу дышать. Я стою и смотрю в его лицо.

Я виновата, его заставила жизнь. Ты трахал в тайне от меня мою подругу. Это и есть твоя несправедливая жизнь. Как ты смеешь.

Истерика. Она у меня начинается сильными волнами и полностью захватывает все тело. Сначала трясет так сильно, что не могу сдержаться. Становится душно.

Будто включили печь на сто двадцать градусов и продолжают прибавлять.

Он давит слишком сильно. Буквально бьет мне по всем нервам, да с такой силой, что невозможно терпеть.

Влад продолжает меня давить с усердием, дикостью, который любой зверь ему позавидовал.

— Смотри, я зажат, — говорит он и делает опять шаг ко мне, потом еще один. Его лицо почти рядом со мной. И снова он дышит на меня, — у меня скоро будет ребенок Устин и мне приходится крутиться.