Признаюсь. Я очень сильно боюсь летать на самолете. Сам вид этого крылатого автобуса внушает мне невероятный ужас. Трепет — если так можно сказать.

Так ему и говорить, правду. И вообще теперь я решила не врать. Почему не знаю. А смысл?

— У меня боязнь самолетов. Фобия крылатых машин.

Вижу на его лице улыбку. Мой страх в нем вызывает лишь усмешку. Но ничего. Я шмыгаю. Слезы все равно подступают к глазам, вызывая зуд. Хочется почесать глаза или просто отвернуться и разрыдаться.

— Успокойся, — говорит он, его безмятежности можно позавидовать. Я даже у него учусь, и у меня получается немного расслабиться.

— Внимание, — раздаётся голос командира судна, — пристегнуть ремни. Мы попадаем в зону турбулентности.

Мой испуганный взгляд переводится на Демида. Он само спокойствие.

— Что это значит? — спрашиваю я и чувствую, как все мое тело сжимается. Его спокойствие не дает мне удариться в панику, которая уже начинается. Но я всячески стараюсь ее сдержать.

— Нас будет немного трясти, — спокойно произносит он.

В этот момент резкий толчок, следом еще один.

Раздается шум и сильный удар, будто снаружи страшный великан решил сбить мешающую ему птичку.

Еще сильнейший удар.

Мы падаем.

Это первое, что приходит в голову, я смотрю в иллюминатор.

Все трясет, будто самолет пришел в движение и решил развалиться прямо у меня на глазах.

Ужас, я окидываю своим взглядом салон.

Спокойное лицо Демида. Он просто смотрит на меня своим жестким взглядом.

— Успокойся, — произносит он ровным голосом.

Как снова встряска. Я впиваюсь пальцами в кресло. Звон. Треск. Шум.

Мы точно погибнем.

Дрожу буквально вся, остались последние минуты.

Островком спокойствия остаётся Демид. Он сидит и смотрит на мои колебания и панику. Она подступает ко мне с такой силой и упорством. Я готова кричать и начать биться в истерике.

Верчу головой, ощущаю боль, сжимаю кресло. Пару раз ударяюсь рукой. И стараюсь не слышать шум.

Снова встряска.

Раздается сильный шум, что-то падает со звоном, катится по полу.

И снова его спокойное лицо.

— Устина, — говорит он командным голосом, что приводит в себя и успокаивает.

Но я не могу, всхлипываю, слезы сами наворачиваются. Этот взгляд, падают вещи, я закрываю уши. Зачем я согласилась с ним лететь.

Опять смотрю в его спокойные глаза, он на меня.

Еще встряска.

Я больше не могу.

Никогда больше не сяду в самолет, никогда.

Демид спокойно отстегивает ремни, встает в полный рост. Я замираю.

Он будто победил мать природу. Он ничего не боится и идет ко мне мерными шагами, смотря прямо мне в глаза. Я замираю. Мое сердце, что бешено стучит, готово оборваться замертво.

Я ожидала от него все что угодно, что он будет меня уговаривать и говорить, что все нормально и такое бывает.

Объяснит мне, что такое турбулентность. Но нет, он, наплевав на все, встал, расстегнув ремни.

Самолет трясёт. Командир несколько раз повторяет, что надо пристегнуть ремни.

Все эти приказы, команды не для Демида. Он подходит, держась за обшивку. И опускается ко мне, прижав к своему плечу.

— Все будет хорошо, мы приземлимся.

Я вжимаюсь, хотя понимаю, что еще один удар, и он упадет, потеряет равновесие и с ним что-то определенно случится.

В его крепких объятиях я буквально обо всем забываю. Будто нас больше не трясет и все эти шумы, страхи остались позади. Я вдыхаю его дорогой парфюм, чувствую тепло, что разливается по всему моему телу.

И мне больше не страшно, ни капли.

Его невероятное спокойствие передается мне.

Я чувствую, как его сердце отбивает ритм. Поднимаю глаза и смотрю в его лицо. Полное спокойствия и уверенности.

Что ты за мужчи — на, который вторгся в мою жизнь. Он совершенно бесстрашный и главное он рядом тут со мной.

Он не похож на Влада. Он сам боялся летать. Помню, когда мы с ним летали в Турцию, он напивался до потери памяти и спал. А я тряслась в кресле и только думала:

— Когда он проснется.

Еще я видела, как его страх разносился по лицу, когда ему звонил отец. Он, тряся перед ним, и боялся ему перечить. Что порой вызывало у меня улыбку.

Дашкович совсем другой.

— Сядь в кресло, — говорю я, боюсь, с тобой что-то случится.

Как самолет снова начинает трясти. Он разворачивает соседнее кресло со мной и садится рядом. Его рука хватает мою. Жарко.

Он буквально пылает огнем, и этот невероятный жар передаётся мне. Я смотрю в его лицо, полного мужества и невероятного спокойствия.

— Мы вышли из зоны турбулентности, доносится до моего уха. Но это теперь не важно. Все проблемы и мои страхи просто обошли меня стороной.

Я смотрю на него, не дыша, не отводя взгляда, и не верю.

— Сейчас будем приземляться, — тихо произносит он.

Самолет снижается, а мы выходим из зоны турбулентности. Мне плевать. Честно, все равно.

Из облаков появляются горы, за ним синее море. Усиливается шум. Но меня это больше не трогает. Я смотрю на этого невероятного человека и просто не верю, что могу оказаться рядом с ним, около него.

Еще пару минут и взлетная полоса, удар и наш самолет приземлился. Раздаётся шум двигателей. И шасси прочно встают на землю.

Я прочно подсела на Демида.

Он как нечто сильнее и зависимое. Его глаза, скулы, нос. Для меня это все стало идеалом. Просто совершенством.

Устина тебя надо спасать, — раздаётся внутренний голос, и я с ним соглашаюсь.

Самолет останавливается, и нас встречают у трапа, дальше подъезжает машина, и мы выезжаем в сторону гор. Я не произношу ни слова.

Впереди нас ждёт дорогой отель. У входа толпа журналистов. Они стоят с микрофонами, камерами в основном женщины.

Буквально толпились у входа. Мимо них невозможно проскочить.

— Нас кто-то сдал, — произносит спокойно Дашкович.

— Что будем делать? — спрашивает его водитель, и вся это толпа, сообразив, что мы прибыли приготовились фотографировать и брать интервью.

Я кидаю взгляды в разные стороны. Самая наглая девушка, как можно ближе подходит к машине. Ей хочется, как можно скорее получить эксклюзивный материал.

— Пошли, — говорит Дашкович и открывает дверь. Я слышу щелчки затворов. Вся толпа оживает и облепляет его.

А он не теряя самообладания, обходит машину и открывает мне дверь. В мою сторону поворачиваются фотоаппараты и камеры. Микрофоны готовы оказаться у моего рта, чтобы я произнесла речь.

Меня пробивает страх. Настолько сильный и парализующий, что я не могу пошевелиться.

— Идем, — говорит он и протягивает мне руку.

Это наглая девушка сразу оказывается между нами и спрашивает его, протягивая свой микрофон

— Скажите это ваша новая девушка?

Я замираю от ее беспардонного вопроса.

Будто она спрашивает меня.

Если честно это просто наглость и лучше бы ему не отвечать. Я бы на его месте просто умерла со стыда.

Мне остаётся только вдохнуть воздуха, замереть и ждать, что же он скажет.

Мамочки, я даже сжимаю кулаки настолько это волнительно и на самом деле страшно.

— Да, — говорит Дашкович своим низким железным голосом. Он смотрит на нее свысока, а она как собачонка принимается его расспрашивать.

— Как долго вы с ней встречаетесь? — из ее рта льются вопросы. А я даже покраснела. Может это горный воздух? Или сильный ветер, что со всей силы задувает в машину и обжигает мне лицо.

Нет, конечно. Всему виной его слова. Они честно вскружили мне голову, просто вдохнули в меня вторую жизнь, и я выскочила из машины опьяненная.

Круто.

Это девушка поворачивается в мою сторону, и я понимаю, что совершила самую большую ошибку, которую могу сделать.

Замираю на месте, просто не могу дышать. Она смотрит на меня своими зелеными глазами, а я рассматриваю, как дура ее нос картошкой.