Да никогда. Как в твою безмозглую головенку вообще могла поместиться мысль, что Кристиан Ланге женится на такой как ты? Ему нужна другая жена, которая не будет иметь привычки стягивать трусы, едва завидев перспективного кавалера. Она думает, он не знает, что ее благорасположением успело попользоваться как минимум человек шесть, из тех, которые уже закончили их факультет? Она, что, не в курсе, что давно заслужила славу «переходящего вымпела»? Или просто за дурака его держит, которого достаточно подразнить, пройдясь перед ним с грудью наперевес и он на все согласится?

Если она не понимает намеков, придется объяснять открытым текстом, пусть даже со скандалом, хотя, конечно, терять настолько удобную в плане безотказности партнершу будет жаль. Но выслушивать ее дурацкие планы о свадьбе он не готов. А уж его отец – тем более.

Тем более, что отец в последнее время не иначе как отмер и начал более пристально изучать биржевые сводки, иногда что-то подсчитывая. А на его осторожные вопросы ответил, что подумывает о пересмотре активов.

Ну, наконец-то! Неужели, отец, наконец, решил выползти из своей бронированной скорлупы и начать идти в ногу со временем! Что могло случиться, чтоб даже он «проснулся»?

Ответ оказался очень простым, отец тоже начал присматриваться к действиям Дитрих Фогеля. Как он сам смущенно сказал, не все ж играть в «длинные» игры, пора освоить методику работы и среднесрочных трейдеров. То есть мгновенный заработок на бумагах компании «Стаффлер Хоф», круиз, покупка этажа в особняке – все это не прошло мимо его глаз. И он нашел в себе силы признать, что существуют способы заработка на рынке, связанные не только с долгим ожиданием, но и с возможностью заработать на быстром росте курса акций.

И теперь уже отец с сыном вдвоем старательно перекапывали последние сводки, рисовали графики, пересчитывали доходность бумаг, пока не остановились на акциях не железнодорожных, а строительных компаний. Вот там наблюдался куда более устойчивый рост.

Всякий раз, когда моя жадность заставляла меня

хватать быструю прибыль или пересиживать временной период,

в котором я торгую, мне приходилось дорого платить за это.

Ларри Вильямс

Нортону было тошно. Сдав вчера шефу отчет с указанием суммы присвоенного попечителями фонда инвалидов детства, он не выдержал и провел вечер в баре, тупо глотая химмель рюмку за рюмкой, и желая надраться до беспамятства, чтоб не помнить подробности отчета. Какие же твари! Он и сам не святой, но хоть какие-то границы должны существовать! А эти жировали, обкрадывая тех, кого жизнь уже и без того обездолила! Хорошо бы судейские впаяли им по максимуму, жалеть подобных людоедов нельзя.

Поэтому нынче утром ему было тошно. Окружающий мир представлялся гнусным и продажным. Болела голова, хотелось пить и свернуть чью-нибудь челюсть. Да еще и комиссар отдела по расследованию финансовых преступлений вместо благодарности за успешное раскрытие дела, заговорил о новом расследовании.

– К нам обратились коллеги из Эребурга, и майор Зигмунд Хофер прибыл, чтобы ввести нас в курс дела.

Низенький и ледащий Хофер довольно бодро просеменил к «доске доказательств», прозванной не без подачи самого Нортона «стеной сумасшествия», и начал выстраивать на ней коллаж из уже имеющихся данных.

– К нам обратился директор банка Майера, господин Грубер.

Первый дагеротип занял место в центре доски. Хорошо они там питаются, в своем Эребурге, меланхолично отметил Нортон, такую ряху за три дня не объедешь.

– Дело весьма деликатное… и не до конца ясное. Как вы, очевидно, знаете, банк Майера, кроме своих прямых обязанностей, также осуществляет функции депозитария.

Это понятно, кивнул самому себе Нортон, выделили спецпомещение, где в сейфах хранятся ценные бумаги и прочие активы клиентов, небось еще и управление ими на себя согласились возложить за неплохую денежку.

– На прошлой неделе господин Грубер производил выборочную проверку сейфов наугад выбранных клиентов и обнаружил в сейфе господина Мозера недостачу пакета акций компании «АО Бауэр». Господин Грубер не стал поднимать панику, а предпочел на следующий день, двадцать восьмого февраля, скрытно и внепланово провести ежегодную общую проверку содержимого депозитария вместе со своим заместителем, господином Пихлером.

Второй дагеротип был прикноплен к доске под первым. На диету он сел что-ли после долгого периода чревоугодия, подивился Нортон, экая морда плиссированная, как у собаки, как ее там? Мопс, нет, шарпей! А, неважно, так чего там по итогу не хватало в сейфах?

– При проверке хранилища все оказалось на месте.

Нортон разочарованно откинулся на спинку стула. Ну вот, стоило тащиться аж из Эребурга в столицу только для того, чтоб поведать им о прогрессирующем маразме директора банка.

– Не все так просто, – Хофер, оказывается, умел улыбаться, пусть и криво. – Господин Грубер прямо из банка немедленно отправился к семейному лекарю, потребовал созыва консилиума и прошел всестороннюю проверку. Несмотря на возраст и некоторый… гм… излишний вес, у него не обнаружилось проблем со здоровьем, как физических, так и психических. И только имея на руках подобное свидетельство, он явился в наш комиссариат, чтобы сообщить о неладах в депозитарии.

Предусмотрительный какой, хмыкнул Нортон, впрочем, не без уважения. Потому что господин Грубер изначально зарекомендовал себя как человека основательного, не требующего слепо верить именно ему на слово, а «подпер» это свидетельством не одного, а аж целого консилиума эскулапов. Только что именно из этого следует?

– И, о чем это нам должно сказать? – озвучил висящее в воздухе недоумение комиссар Бергер.

– О том, что господин Грубер не ошибся, заметив недостачу. И о том, что тот, кто взял бумаги, озаботился тем, чтобы своевременно положить их обратно.

– Допустим, временное извлечение бумаг действительно имело место быть… и что из этого следует?

– Мы предполагаем, что это была «пробная» кража, в смысле вор проверял: заметят отсутствие бумаг или нет. И раз уж шум не поднялся, вор вправе рассчитывать на то, что в следующий раз он сумеет обнести больше ячеек. Или покуситься на самые ценные депозиты.

«Проверочная» кража, а ведь был у них похожий случай… пожалуй, опасения этого банковского толстолобика вполне резонны. Только их-то комиссариат каким боком ко всему этому?

– А от нас-то что требуется?

– Дивизионный комиссар Эребурга обращается с просьбой к столичной полиции откомандировать к нам в город агентов, умеющих работать под прикрытием для расследования этого… эпизода.

– И как Вы себе это представляете? – даже комиссар слегка удивился, не говоря уже об остальных сотрудниках отдела.

– Понимаете, мы не можем напрямую спросить у сотрудников банка, не брали ли они этих бумаг, все должно происходить в обстановке полной секретности, да и город у нас небольшой, все полицейские служащие известны наперечет, поэтому и хотели попробовать внедрить кого-то извне.

– Но раз у вас город небольшой, то и любой новый человек будет заметен, не боитесь спугнуть своего воришку?

Вот-вот, он испугается, затаится и не даст поймать себя за руку! А угроза кражи останется.

– Новизна новизне рознь! – не согласился Хофер. – Одного мы сможем пристроить в банк под идеальной легендой! Один из охранников, Хуго Вагнер, между прочим, перешедший в банк после выхода на пенсию по ранению из полиции, как раз окончательно собирается на покой, и никого не удивит, если на его место возьмут его же дальнего родственника. Кумовство, оно в любой среде существует…

– А второго как прикажете легализовать?

– А вот второго… мы думали над личиной журналиста или писателя, тогда никто не удивиться ни факту его переезда, ни склонности задавать вопросы.

Может получиться, думал Нортон, легенды вполне «рабочие», осталось определиться с вероятными фигурантами, чтоб понять кто из наших лучше впишется в знакомство с ними.