Не скоро, мрачно думал Крис. Разве что дождаться кончины отца и потом начать рисковую игру в собственное удовольствие? А отец крепкий и здоровый, к моменту его смерти самому Крису будет около пятидесяти, зачем ему в этом возрасте дополнительные удовольствия и излишества? Нет, он не желал отцу смерти, просто трезво оценивал момент, когда доступ к семейному капиталу окажется в его руках. По всему получалось, что только где-то к старости…
А ведь ему не помешают деньги и на текущие расходы. Тебе никто не нальет на халяву в винном погребке, никто не станет кормить тебя без денег, тебе бесплатно не построят приличный костюм в ателье, а уж какие суммы улетают на барышень! Эта статья расходов и без того получалась неприлично большой: цветы, конфеты, билеты на разного рода увеселения… и, между прочим, никакой гарантии, что по итогу приложенных усилий получишь желаемое.
Вот раньше, во времена прапрадедов, ему бы и заморачиваться не потребовалось: взял бы на содержание какую актрисульку или певичку поавантажнее, чтоб и дружок в штанах не простаивал зря, и было кем похвастаться перед друзьями. А при выездах в загородное поместье, если уж прямо приспичит, всегда можно было вызвать вечерком к себе смазливую горничную из пейзанок, что помоложе и посвежее, пусть гордится, что хозяин до нее снизошел. Что-то в тех традициях, о которых столько разоряется отец, все-таки было правильное…
А нынешние девицы мало того, что требовательны не по чину, так еще и ломаки. Причем, букетик к цепким ручкам приберут, шоколад съедят, на сеанс в синематограф сходят, а как дело доходит до компенсации кавалеру, так: ах, как Вы можете подобное предлагать, да я не такая!
Лицемерки. Такая. Все вы такие, если предложить побольше.
Тем не менее способ заработать первоначальный и расходный капиталы был. Пусть и опасный, и не слишком поощряемый обществом, но был. Он же одновременно был и отдушиной в этом регламентированном и расписанном родителями на годы вперед существовании. Гонки.
Гонки ведь бывают не только профессиональные и международные. Туда, понятно, посторонним хода нет. Там команды подбираются изготовителями авто исключительно из своих, и пилоты, как правило, изначально состоят в штате. Потому что такие люди своими руками прощупали каждую самомельчайшую деталь автомобиля и точно знают, на какие нагрузки тот рассчитан и до какой степени можно позволить себе рисковать, особенно на запредельных скоростях. А допускать к свеженькой гоночной модели посторонних… это заведомо нарываться на шпионов и саботажников.
Но есть и те, кто покупает пошедший в серию шикарный гоночный автомобиль и передвигается на нем с черепашьей скоростью двадцать миль в час, после чего всем становится понятно, что деньги-то у тебя есть, а вот куража нет. Не все владельцы гоночных автомобилей сами умели гонять своих норовистых скакунов на пределе возможностей, а некоторые просто боялись тех скоростей, которые они могли показать на трассе…, а похвастаться внешним видом и потенциалом своих мустангов уж очень хотелось. Вот прямо до дрожи.
И начали появляться региональные гонки, проплаченные такими толстосумами, – областей, округов, городов, и даже заводов. И хозяева треков начали отборы пилотов для демонстрации возможностей своих железных питомцев среди местных талантливых водителей. Крису когда-то повезло попасть в команду торговца пряностями Шмидта, и вот уже два года он участвовал в городских гонках, как его наемный шофер. Слава богу, афишировать свое настоящее имя было необязательно, для многих достаточно было прозвища. Он и сам выступал как Буллит. Не так много ему и платили, но некоторая сумма денег на счету уже успела скопиться для будущих спекуляций.
А еще можно было делать ставки на тотализаторе, особенно если обладаешь более-менее точными знаниями о том, на что способны твои соперники…, и ты сам… а грошики в копилку никогда не бывают лишними, уж это Крис усвоил намертво, они могут быть максимум, дополнительными. Другой вопрос, что самим пилотам ставить деньги на себя запрещалось, но ведь и это можно обойти. Например, попросить услужливых знакомых поставить немножко шиллингов от своего имени, и поделиться с ним выигрышем. Кто ж будет разбираться почему им повезло угадать результат. Главное – менять этих услужливых господ почаще, тогда никто не заподозрит, что информация исходит именно от него…
В этом сезоне Пауль Шмидт выставлял на гонки свое новое приобретение – Mercedes-Benz 710 SSK и твердо надеялся на победу. Крис тоже. Хотя соперники сегодня были серьезными: Лигрони на Bugatti Type 41, Ферелли на Alfa Romeo 8C 2900, Хартман на Arburn 851 SC Boattali Speedster, Митчелл на Duesenberg модель J и Валентайн на Rolls-Royce Фантоме, он был уверен, что сумеет их обойти.
– Сегодня твой главный соперник Нойман на Auto Union Type C, – озабоченно сказал Шмидт. – Они представляют абсолютно новый тип гоночного автомобиля. Говорят, изначально делали эту модель не много не мало для Гран-при, но пока приняли решение обкатать на местных трассах. Зачем им с таким размахом у нас под колесами путаться, никак в толк не возьму…
Крис тоже этого не понимал, но в свою очередь озаботился, Auto Union – господа серьезные, абы что на рынок не допустят. Как вообще его владелец исхитрился заполучить еще не пошедший в серию автомобиль и пролезть с ним на любительские гонки? Разве это не нарушение правил?
А посмотрев повнимательней на авто Ноймана, поймал себя на чувстве зависти, хороша, эх, как хороша было машинка! Серебристый «зализанный» корпус, низкая посадка, расчетная скорость так, навскидку, не меньше 200-220 миль в час…, н-да, пожалуй, Шмидт прав в своих опасениях, а он поторопился со своей уверенностью насчет сегодняшней победы… Надо дать отмашку Краузе, чтоб поставил деньги на его выигрыш второго места вместо первого… заодно и ненужных вопросов меньше будет. А денег поднять получится ненамного меньше.
Он угадал, Нойман на Type C пришел первым, вырвав у него прилично времени, но и он обошел остальных с неплохим результатом, так что кроме премии от Шмидта ему еще достанется неплохая сумма от выигрыша ставки, сделанной Краузе. Но даже этот факт его не радовал: время летит неумолимо, до окончания учебы остается каких-то жалких пара месяцев, поэтому с этим полузаконным видом заработка придется завязывать и начинать работу в семейном бизнесе. Все, что его ждет – возня с пыльными бумагами под чужую диктовку…
А кто-то неплохо так устраивается в жизни: Дитрих Фогель прикупил целый этаж в выставленном на продажу особняке Крексторпов, Вальтер Хохфлигер, по слухам после учебы выходит на работу начальником расчетного мех-отдела на заводе своего отца, Пауль Краузе, еле-еле переползавший с курса на курс с самыми низкими оценками и униженно выклянчивающий у преподавателей хоть какой-то проходной балл уже пристоен родителями управляющим одной из семейных гостиниц… Даже тупой как пробка Пайн и тот собирается на гонорары за выступления на ринге выкупить собственный спортклуб.
Все как-то устроились, а некоторые и не как-то, а вполне кучеряво, а он? Кто он к своим двадцати двум годам, несмотря на полученное образование и будущий диплом с отличием? Мальчик «подай ручку-принеси документ-брысь, тут взрослые разговаривают»?
Как же ему это надоело! А еще больше раздражают эти фальшиво-сочувственные взгляды сокурсников, имеющих в отличие от него доступ либо к возможностям, либо к деньгам!
Да еще эта облезлая мартышка окончательно обнаглела, приставая к нему с требованием жениться. Ну почему эта тупая подстилка не понимает, где ее место? Почему до нее не доходит, что все ее попытки приподняться за его счет обречены на провал?
А периодически пользуемая им для снятия напряжения Юнна Стейвниц этого действительно не понимала. Вернее, понимать не хотела. «Крис, ну нам же так хорошо вместе!» только и могла она сюсюкать, делая при этом губки не то бантиком, не то уточкой, не то еще чем-то, по ее мнению, привлекательным. «Когда ты уже скажешь отцу про нас?!»