Местные лишь замотали головами в разные стороны.

Все оставшиеся четыре часа пути Юлиан размышлял о случившемся. Долголетие, проклятие, радужный луч… Было бы замечательно, если бы он понимал хоть что-нибудь. Ему казалось, разгадка где-то близко, но он слишком глуп, чтобы ее найти. Но самое печальное, что даже местные не вполне понимают происходящее. А они уже достаточно пожили, чтобы сделать хоть малюсенькое предположение. Если не знают они, то кто? Да, все в очередной раз удостоверились, что он избранный, благословленный Проводник, но ему-то что? Все стало только запутанней…

Рафаэль ехал с Ричардом и беспрестанно ему надоедал. Он болтал обо всем на свете, периодически вставляя колкие шуточки в его адрес. Ричард же ехал невозмутимо, погруженный в свои мысли. Посмотрев на них со стороны, можно было сказать с абсолютной уверенностью, что Ричард — это слон, а Раф — Моська, надоедливая и маленькая.

Поскольку Ричард никак не реагировал, Раф решил по-дружески толкнуть его в бок.

Ричард медленно, словно нехотя, повернулся прямо к Рафаэлю и окинул его уничтожающе-пронизывающим взглядом.

— Еще хоть одно дуновение с твоей стороны, — тихо произнес он своим сухим, леденящим душу голосом, — и ты труп.

Немного помолчав, Рафаэль протестующе что-то пробубнил.

Ричард резко дернул своего ягуара влево и остановился так, что Раф чуть не перелетел через него, еле успев затормозить.

— По-моему, подуло чем-то, — произнес черствый голос, проникнутый сознанием своих возможностей.

— Нет… — оторопев и немного помедлив, ответил Рафаэль.

— Я надеюсь на это, — отчеканил Ричард своим мертвым голосом, делая ударение на каждом слове, и, резко развернувшись, как ни в чем не бывало продолжил путь в прежнем направлении. Рафаэль ехал сзади, испуганный и злой на весь мир.

Глава 69. Одинокая сосна

Глава 69. Одинокая сосна

В девять часов вечера путники разбили лагерь около небольшого поля с одинокой сосной. Туман расстилался по лесу, как одеяло, постепенно окутывая своей вязкой пеленой все, чего касался.

Кара разводила костер, выбрав место под густой листвой деревьев, чтобы дым от огня рассеивался и не был заметен с воздуха. Туман в этом случае был крайне полезен и играл на руку команде, скрывая ее от врагов.

Юлиан с Адрианой и Расщепленными устанавливали палатку, а Местные создали еще более густой купол из веток и листьев на деревьях, потому что тумана в Сальвусе не было и дым от костра мог быть заметен.

Закончив все приготовления и согревшись у огня настоящим теплом Румпитура, Расщепленные выдохнули. Наконец-то они могут отдохнуть. От упадка сил и долгой скачки немного подташнивало и кружилась голова. Местные же расположились в стороне и тихо переговаривались.Кара огляделась.

Ричард сидел под деревом. Его руки были скрещены на груди, а глаза устремлены в сумрачное небо. На его обеспокоенное задумчивое лицо падал лунный свет, просочившийся сквозь кроны ночных деревьев, в то время как мысли его были далеко отсюда.

Из наушников Ричарда доносилась какая-то музыка, которую невозможно было расслышать на расстоянии. Да и само присутствие этих устройств не могло не удивлять. Где тот невозмутимый гордец, не нуждающийся ни в каком средстве для души?

Хорошо, что он ушел. Остался лишь невозмутимый гений, который начал понимать жизнь чуть лучше. Он стал человечнее, добродушнее и благосклоннее к самому себе. Кто сможет понять его?

На лице ни страха, ни сомнения, однако оно напряжено и затуманено будущим. Что принесет с собой время? Быть может, скорбь и мрак, а возможно, блаженное облегчение. Что пророчат звезды?

Юлиан и Адри сидели у костра, тихо очем-то переговариваясь. Это был уже не тот парень, трепетно ожидавший в парке чуда. Мальчик-ретро стал мужчиной.

Казалось, все присутствующие изменились… Рик обособленно сидел с Каталиной и, обняв ее, целовал в макушку, бережно поглаживая волосы. Идти на войну с любимыми страшнее всего.

Остальные Расщепленные уже разместились в палатке, предварительно выстлав свои спальные места пухом Сальвуса, подальше от леса Румпитура, где туман страха и безнадежности пронизывал тело до самых внутренностей.

Когда последний Расщепленный скрылся в палатке, а Местные уснули на перинах из мягкой огромной травы, Кара неслышно подошла к Ричарду. Едва она приблизилась, он снял наушники, даже не оборачиваясь.

— Что слушаешь? — поинтересовалась Кара, присаживаясь рядом.

Ричард молча протянул ей один наушник. Их глаза встретились, подчиняясь притяжению. Заглядывая в них, Кара всегда находила там что-тоновое, и внутри у нее все сжималось. Эта его серьезность, граничащая с надежностью, внушает больше доверия, чем какие-либо клятвы, а уставшие глаза кажутся роднее, чем собственная душа.

Но сейчас нельзя думать о нем, невозможно забивать голову этими мыслями, когда от твоего решения или приказа зависят жизни. Лидеры в первую очередь думают о своих людях, а потом уже о себе, если остается время. Поэтому Кара отводит взгляд и, откладывая разговор на более подходящее время, окунается с головой в музыку Ричарда, положив свою голову на его твердое плечо. В наушниках играет «Brother in Arms» Dire Straits. Ричард прижался к Каре щекой. Как и раньше, как и всегда.

Глава 70. Исповедь перед битвой

Глава 70. Исповедь перед битвой

Здравствуй, мой читатель, что так дорог мне!

Расскажу секрет я, что выкован в огне.

Каталина — правда, что в душе живет,

Кто бы ни старался, она там не умрет.

Ричард — покровитель, гордости борец,

То, что с ним случится, узнаешь под конец.

Кара — это чувства, стойкости пример,

Кто твердит иначе — явный лицемер.

Рикардо — это совесть под горстью мишуры,

Семья — для него главное, нисколечко игры.

Юлиан — отвага, благородности цветок,

В душе его нет страха, а в венах течет ток.

Адриана — нежность и острая умом,

Для всех земных загадок она приберегла лом.

Артум — добродушие, святая простота.

Чужого не откажется он понести креста.

Хьюго — это твердость и рассудительность,

Присущи ему колкость и боевая бдительность.

Руби — это верность и ураган внутри,

Неисправимый скептик — попробуй ей соври.

Рафаэль — раскаянье под ширмою проказ.

Он лет прожил достаточно, с ревностью борясь.

Под попеченьем брата он встал на верный путь,

С которого до смерти он не готов свернуть.

Рейл — противоречье, что мечется всегда;

Быть милосердным трудно, убийство — ерунда.

Своя у него правда и служит он другим,

Но очень сильно хочет он, как все, — быть любим.

И власти ему мало, и крови всё в обрез,

И, чувства подавляя, идет наперерез.

А кто чуть их заденет, того ждет самый ад.

И для того, поверьте, уж нет пути назад.

А Кара не игрушка, а нож его души,

Которым, заигравшись, он раниться решил.

И заболело сильно внутри вдруг у него,

И ненависть вскипела у Рейла глубоко.

Лишь принося несчастье, он легкость получал,

Ведь отец иному его не обучал.

Мы все, как абрикосы, что в саду растут,

И никогда не знаем, когда кого сорвут.

Но как придет нам время, не потеряйте сок,

Не дай себе попасться жизни на крючок

Хоть зрели мы все разно под небом под одним,

Совсем это не значит, что долг невыполним.

И ссохлись мы от солнца, упали от дождя,

Не стали все мы хуже, погоду переждав.

Глава 71. Король Вавилона

Глава 71. Король Вавилона

— Где мы уже? — спросил Юлиан, подъезжая к Рику.