— Мне нужно уйти отсюда и вызвать психиатра, потому что у меня явно психическое расстройство.

— Потому что…

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Потому что я умная. Потому что я так не поступаю. Потому что я…

— У тебя есть парень.

Отлично. Я забыла об этом. Я изменила своему вымышленному парню.

— Это тоже присутствует, но в основном я сожалею.

В глазах Деклана вспыхивает обида.

— Нам нужно поговорить о том, что только что произошло.

Я качаю головой.

— Нет, мне нужно идти, и ты должен мне позволить.

Деклан наклоняется, берет что-то и садится обратно.

— Вот, — говорит он, протягивая мне мои вышеупомянутые пропавшие штаны.

Я беру их и натягиваю, и никто из нас не произносит ни слова. Что вообще можно сказать? Мы оба совершили огромную ошибку.

Он одевается, а мы оба стоим и смотрим друг на друга.

— Я знаю, ты сказала, что не хочешь говорить, но, надеюсь, ты меня выслушаешь. Я пришел не для того, чтобы ты так закончила. Я пришел, потому что не хотел, чтобы мы были врагами, и надеялся, что, возможно, мы сможем найти общий язык. Я был молод, и я знаю, что причинил тебе боль.

— Ты уничтожил меня, — поправляю я его.

— Я был глуп.

Я заставляю себя не плакать. Я не хочу поддаваться шквалу эмоций, которые бурлят внутри. Да, есть злость, но больше всего — боль. Мне больно, потому что, глядя на него, прикасаясь к нему и слыша его голос, я снова пережила все это.

Когда он был внутри меня, я чувствовала себя целой.

Недостающая часть меня была найдена и возвращена на место. И это самая большая ложь, которую я могу позволить себе почувствовать.

Он не останется и не соберет меня заново. Он уедет.

— Ты останешься в Шугарлоуф? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Сейчас?

Я смеюсь и закатываю глаза.

— Не глупи, Дек. Я имею в виду после шестимесячного срока. Ты собираешься вернуться домой, снова влюбиться в меня и остаться?

Он молчит.

— Нет. Ты не вернешься.

Мне не нужно, чтобы он произносил эти слова. Это написано у него на лице.

— Ты вернешься в Нью-Йорк и снова оставишь меня, желая, чтобы я стоила для тебя большего.

— Сидни, остановись.

— Нет. Я не собираюсь останавливаться. Я никогда не перестану желать, чтобы ты все еще был тем мужчиной, в которого я влюбилась, когда была маленькой девочкой.

Деклан делает шаг вперед, его рука обхватывает шею.

— Почему все должно быть так сложно?

Я чувствую, как в глазах собирается влага, но сдерживаю ее. Мне нужно сказать это, чтобы уйти от него с гордо поднятой головой.

— Потому что ты пообещал десятилетней девочке, что будешь любить ее до самой смерти. В тринадцать лет ты подарил девочке кольцо, которое сделал из ложки, и пообещал, что заменишь его бриллиантом. Затем, в шестнадцать лет, ты обнял ее, целуя так, словно она была единственной причиной твоего существования, и она отдалась тебе. Ты помнишь это? Помнишь, как мы пробрались в сарай со свечами, одеялами и обещаниями?

Его зеленые глаза напряжены и непоколебимы.

— Я все это помню.

— Тогда ты должен помнить, как нарушил это обещание, верно? Ты не помнишь, что пришел к той самой девушке, которая готова была сделать для тебя все, что угодно, и сказал ей, что больше не пытаешься заставить себя жить так, чтобы все получилось? Хочешь знать, почему все так сложно, Деклан? Потому что ты, черт возьми, погубил эту девушку.

И тогда, как и много лет назад, я поворачиваюсь к нему спиной и ухожу, оставляя остатки своего разбитого сердца у его ног.

Глава четвертая

Сидни

— Два месяца спустя~

Настал момент истины. Я захожу в ванную, где на стойке лежит мой тест на беременность. Мы с Элли опаздываем, и… я не знаю… я надеюсь, что смогу узнать, что не беременна, а потом вдруг начнутся месячные сегодня вечером.

Я делаю глубокий вдох и подхожу к тесту.

— Что бы ни случилось, все будет хорошо, — шепчу я.

Моя рука дрожит, когда я тянусь к безобидному белому тесту, и я поднимаю его.

Нет.

Нет. Этого не… этого не может быть.

Я не могу быть… беременной.

О, Боже. Я беременна.

Дыхание вырывается из моей груди, когда я опускаюсь на сиденье унитаза. Этого не может быть, верно? Я не могу быть беременной. Это был единственный раз. Всего один раз с Декланом у пруда.

Слезы застилают мне глаза, когда я смотрю на него снизу вверх.

Может, я взяла не тот тест? Может, Элли случайно подменила их? Да, так и должно быть.

Я тянусь к другому тесту на дальнем конце столика. Он тоже положительный.

У Элли будет ребенок… и у меня тоже.

Я слышу глубокий голос Коннора за дверью ванной и подавляю подступающую тошноту. Я не могу сделать это прямо сейчас. Я не могу смотреть в глаза Коннору или кому-либо из братьев Эрроувуд, если уж на то пошло. Мне нужно выбраться отсюда, пойти домой и подумать.

У меня будет ребенок.

Ребенок Деклана.

Ребенок, который будет… нашим.

Похоже, мой мозг не может мыслить более чем шестью словами.

Я заставляю себя взять тест, сунуть его в задний карман и досчитать до пяти. После этого я выйду отсюда и буду держать себя в руках.

Когда я открываю дверь, Элли и Коннор поворачиваются ко мне. Я пытаюсь мягко улыбнуться, потому что у моей лучшей подруги будет ребенок от мужчины, которого она любит. Это радость.

Я вижу вопросы в ее глазах и качаю головой, не зная как она истолкует это «нет, я не беременна» или «нет, я не могу об этом говорить». В любом случае, они с Коннором заслужили этот момент. Я протягиваю ей тест, который она сделала, и целую ее в щеку.

Мой взгляд встречается с глазами Коннорса, и я улыбаюсь, увидев в его глазах безошибочный страх. Он хороший человек, и он любит Элли. Я счастлива, что из нас двоих хоть один будет счастлив.

— Увидимся завтра, ребята. Мне нужно идти.

— Сид? — Элли зовет меня по имени.

Слезы, которые я с трудом сдерживаю, наворачиваются. Если я заговорю, то точно сорвусь. Вместо этого я касаюсь ее руки, слегка сжимаю, выхожу на улицу, а затем уезжаю.

Только вот не успеваю я доехать до конца их подъездной дорожки, как мне приходится остановиться. Я прислоняюсь головой к подголовнику, чувствуя себя одинокой, напуганной и совершенно растерянной, и стараюсь дышать через нос.

Ладно, я могу это сделать. У меня хорошая жизнь, деньги, отличная работа, и я собираюсь сделать еще десять тестов на беременность, чтобы доказать, что этот ошибочный и у меня задержка, потому что у меня опухоль.

Я тихонько хихикнула.

Это печальный день, когда я жалею, что у меня беременность, а не опухоль, но это не то, чего я хочу на самом деле.

Правда бьет меня по лицу. Я хочу этого ребенка. Я всю жизнь мечтала о том, чтобы у нас с Декланом была семья. Я мечтала об этом, представляла себе дочь со светлыми волосами и зелеными глазами Эрроувуда. Маленького мальчика с его озорной улыбкой и моими мозгами.

Я так долго об этом мечтала.

Я просто не хотела этого ребенка таким образом.

Моя рука опускается к животу, и я кладу ее туда.

— Ты не можешь быть настоящим, — шепчу я. — Я могу хотеть тебя, но я не могу иметь тебя.

Я не могу родить ребенка от Деклана, если он никогда этого не захочет. Он не собирается оставаться в Шугарлоуф. Он планирует вернуться к своей шикарной жизни в Нью-Йорке при первой же возможности. Он знает, что я это знаю, и поэтому мне интересно, не подумает ли он, что я это спланировала.

Не то чтобы я просила его приехать на мой пруд и отыметь меня до потери сознания, но все же я не стала его останавливать.

Боже, я умоляла его. Я действительно умоляла.

Рука ударяет меня по лбу, и я стону.

Мне нужен план.

Я еду домой и обнаруживаю Джимми, который ждет меня у сарая, скрестив руки на груди и надев на голову ковбойскую шляпу, которую он носит с тех пор, как мне исполнилось шесть. Я отгоняю все дерьмо, которое крутится у меня в голове, потому что Джимми обладает странной способностью заглядывать в мои мысли. Сейчас мне не нужно, чтобы кто-то знал, о чем я думаю.