Она бросается спасать своего студента, эта чертова юбка-карандаш обнимает ее изгибы, а простенькая блузка делает все, чтобы скрыть идеальные сиськи под ней.

Придерживайся плана, придурок. Она — средство для достижения цели.

Темные волосы смещаются вместе с ее движениями, концы едва касаются челюсти, а челка — бровей. Это меня завораживает. Это чувство возрастает в десять раз, когда студент наконец-то выкашливает проклятый M&M, и глаза Оливии наполняются облегчением. Она выдыхает, ее верхние зубы погружаются в ее полную нижнюю губу, которую я…

— Черт! — я захлопываю ноутбук. Прижимаю ладони к глазам и ругаю себя. Потому что я знаю, что лучше. Быть тем, кто всем управляет, чертовски утомительно, но это единственный выход.

Я откидываюсь на спинку кожаного кресла и закрываю глаза. И хрен с ним, если все, что я вижу — это она.

Ее большие сине-зеленые глаза, наблюдающие за мной, разглядывающие меня, бросающие мне вызов на каждом шагу.

Мое нутро кричит, говоря мне, что я влип в серьезные неприятности, что может означать только одно. Мне предстоит чертовски сложная борьба с самим собой.

А это уже слишком много для такого человека, как я.

Седьмая глава

Оливия

Резкий уход Нико с ужина после того, как он сообщил мне самые незначительные детали истории, заставляет меня растеряться. Я на мгновение замираю, мысленно пытаясь переварить все, что он сказал.

Но еще большее значение имеет то, что в комнате становится душно в его отсутствие. Раньше, даже несмотря на мое раздражение по поводу его отказа разглашать уточняющие детали, я ощущала живую, почти наэлектризованную атмосферу.

Окидывая взглядом богато украшенную столовую, я обращаю внимание на изящную барную тележку из красного дерева, стоящую в стороне и демонстрирующую несколько бутылок элитного скотча и виски. Здесь же стоит небольшой стеллаж с шестью бутылками красного вина.

Обвожу взглядом комнату, чтобы убедиться, что я по-прежнему одна, затем тихонько поднимаюсь со стула и начинаю осматривать окружающее пространство. Возможно, мне удастся найти больше подсказок, которые помогут мне лучше понять человека, с которым я имею дело. Больше информации о том, кто такой Нико Альканзар.

Я успеваю сделать только три шага, как глубокий голос окликает меня.

— Если вы закончили, я провожу вас в вашу комнату.

Не стоило рассчитывать, что мне позволят хоть немного осмотреться. Повернувшись лицом к Голиафу, я вызывающе скрещиваю руки.

— Это папа Альканзар меня наказал? И поэтому меня заставляют вернуться в комнату?

Рот мужчины слегка подергивается, но я не могу понять, от раздражения это или от того, что он действительно обладает чувством юмора.

— Если хотите, я покажу вам, где находится тренажерный зал. — Наклоняя голову в сторону, он жестом указывает на коридор за дверью. — Это в другом конце дома. Босс не успел это сделать.

Это его версия оливковой ветви?

— Отлично. — Я опускаю руки и делаю успокаивающий вдох, прежде чем направиться к нему. Остановившись, я напрягаю шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Давай посмотрим этот спортзал, пока мой комендантский час не вступил в силу.

Голиаф поворачивается ко мне спиной и идет по коридору, но, клянусь, я слышу еле слышное, приглушенное фырканье. Я следую за ним, пытаясь уловить хоть что-то из планировки этого огромного дома. К сожалению, все, что мне удается выяснить, это то, что Нико Алканзар имеет вкус к самым изысканным вещам.

Голиаф останавливается у входа на кухню, где пожилая женщина, одетая в простые черные брюки и блузку, занимается расстановкой контейнеров с продуктами в холодильнике промышленного размера.

— Опять задерживаешься на работе, Анжела? — в его вопросе кроме обычной грубоватой интонации есть доля привязанности и поддразнивания.

Женщина с улыбкой поворачивает голову, у нее загорелая кожа с несколькими морщинками у внешних уголков глаз. Однако, когда она замечает меня за его спиной, ее любопытный взгляд возвращается к Голиафу.

— Познакомься с профессором Оливией Райт.

Хотя любопытство все еще присутствует в ее глазах, теплота в ее приветствии перекрывает его.

— Очень приятно познакомиться с вами, профессор.

— Зовите меня Оливия, пожалуйста.

Я не могу не отметить, что она, конечно же, не зажатая фиалка, работающая здесь, в окружении опасных мужчин.

Тон Голиафа слегка назидателен, когда он говорит.

— Не работай допоздна.

Анжела просто улыбается и возвращается к своему занятию.

Он велит мне двигаться рядом с ним, и мы продолжаем идти по просторному коридору на втором этаже. Как только мы подходим к концу коридора, он открывает огромную дверь и взмахом подбородка показывает следовать за ним. Войдя внутрь, я оказываюсь лицом к лицу с тренажерным залом площадью, наверное, в несколько тысяч квадратных футов.

Повсюду аккуратно расставлены различные силовые тренажеры, на массивной полке аккуратно разложены свободные веса, три стены украшены зеркалами, а четыре беговые дорожки и эллиптические тренажеры обращены к окнам от пола до потолка, выходящим на набережную.

— Босс сказал, что вы можете заниматься в любое время.

Конечно, он так сказал. Потому что так я буду еще больше находиться под его контролем.

Еще раз бегло окидывая взглядом зал, я выхожу в коридор и позволяю Голиафу проводить меня по лестнице в отведенную мне спальню.

Как только он говорит мне грубоватое «Спокойной ночи», я прислоняюсь к двери своей спальни — той, которая не имеет замка, — и заставляю себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоить расшатанные нервы. Когда мой взгляд падает на окна, расположенные прямо напротив меня и выходящие на задний двор, украшенный пальмами и каменной дорожкой, ведущей к набережной, меня осеняет идея.

Подойдя к окнам, я осторожно провожу пальцами по шпингалету в центре, затем вниз вдоль подоконника. Интересно, что здесь нет никаких датчиков сигнализации — по крайней мере, тех, которые я могу обнаружить.

Осторожно открыв замок, я подсовываю пальцы под нижнюю кромку окна и приподнимаю его. Когда оно поддается и не звучит сигнал тревоги, я едва не задыхаюсь от восторга, но мой успех оказывается недолгим, когда оно отказывается сдвинуться более чем на дюйм.

— Окно не поднимется.

Я удивленно дергаюсь от мужского голоса, раздающегося у меня за спиной. Обернувшись, я смотрю на Голиафа, который стоит в дверном проеме, держась одной рукой за дверную ручку. Черт бы его побрал. Я даже не слышала, как открылась дверь.

По его суровому выражению лица видно, что он разочарован моей выходкой.

— И падение вниз отсюда будет не слишком приятным. — Его глаза прищурены. — Не хотелось бы, чтобы вы пострадали.

Я распрямляю плечи и небрежно заправляю волосы за ухо.

— Я просто хотела подышать свежим воздухом.

Он хмыкает, и если бы это можно было перевести, то я уверена, что это было бы насмешливое «Да, конечно».

— Лучше всего вам, профессор, немного отдохнуть.

Я выдерживаю его взгляд, отказываясь первой отвести глаза. Знаю, что это игра во власть, но положение, в котором я нахожусь, заставляет меня бороться за каждую йоту контроля, за которую я могу ухватиться.

— Если это все, то я хотела бы лечь спать. — Но перед этим я планирую попробовать другие окна, чтобы посмотреть, может быть, они работают лучше.

— Другие окна не сдвинутся с места больше, чем это. — Одна бровь слегка приподнимается. — Внизу стоит охрана, которая не обрадуются, если вы их удивите.

Черт побери. Но, опять же, было иллюзией думать, что я смогу спуститься из окна второго этажа, не попав на глаза приспешников Нико.

С покорным видом я говорю.

— Спокойной ночи, Голиаф.

— Спокойной ночи, профессор. — Он закрывает дверь с тихим щелчком.

Восьмая глава

Оливия

Субботнее утро

Я просыпаюсь после самой ужасной ночи в своей жизни, и осознание того, что я нахожусь не дома и не в безопасности, настигает меня. Слабый гул лодочных моторов доносится через окно спальни, которое я пыталась открыть вчера вечером.