Черт возьми, в голове все перемешалось. Я могу только гадать, но ничего не знаю наверняка. У меня нет никаких конкретных фактов.

Опрокидываю в себя остатки шампанского из моего фужера, глотаю и осторожно ставлю бокал на плоскую лепную балюстраду. Я кладу руки на шероховатую поверхность и смотрю на воду. Не удивляюсь, когда слышу тихий звук раздвижной двери, но всеми фибрами души надеюсь, что это кто-то вышел позвонить, а не ищет со мной разговора.

Ощущаю приближение человека, напрягаюсь и бросаю взгляд через плечо. При виде Мэнни я чувствую себя благодарной за то, что это не кто-то другой, но в то же время меня настораживает то, что он уделяет мне столько внимания.

Он ничего не говорит, небрежно становится рядом со мной, оставляя между нами приличное пространство, и сосредотачивается на виде. Мы долго стоим молча, прежде чем я пытаюсь начать вежливый разговор.

— Спасибо, что устроили замечательную вечеринку.

Я смотрю на него, и на его губах появляется маленькая улыбка, но он не поворачивается ко мне лицом.

— Замечательная вечеринка, говоришь? И ты здесь, ищешь уединения.

Я поддразниваю его.

— Может быть, как и вы?

Его глаза прищуриваются, и он усмехается, поворачиваясь, чтобы обратить свое внимание на меня.

— Или я беспокоился о тебе.

Я качаю головой.

— Не стоит беспокоиться. — Я вздыхаю и снова любуюсь видом. — Не могла упустить возможность увидеть все это.

— Для меня этот вид никогда не устаревает. Как только это место появилось в продаже, я понял, что оно станет моим домом навсегда.

Я осматриваю окрестности и замечаю.

— Здесь просто великолепно.

— Спасибо.

Я немного колеблюсь, прежде чем спросить.

— Вы успели в полной мере насладиться им? Я не уверена, Вы на пенсии или продолжаете работать?

— Если ты спрашиваешь, как я оплатил все это, то это был тяжелый труд, много часов работы. И много сожалений. — Его взгляд останавливается на сверкающих водах залива, на лунном свете, отражающимся на поверхности, и выражение его лица становится более спокойным, а голос — более мягким. — Тогда мне все время хотелось большего, но никогда не было достаточно. А потом я все потерял, хотя на тот момент у меня было все, что только может пожелать человек.

Его слова несколько озадачивают, но я молчу, пока он держит паузу, и чувствую, что он растворяется в своих воспоминаниях.

Я осторожно спрашиваю.

— Это прекрасный дом, и, простите меня за смелость, что я скажу это, но…

В уголках его глаз появляются морщинки.

— Он только для одного человека.

Мои глаза расширяются от страха, что я оскорбила его, но он отмахивается от меня с мягкой усмешкой.

— Когда-то я любил женщину, которая, как я думал, будет жить здесь со мной. Воспитывать детей. — Он становится мрачным и добавляет. — Я потерял ее. И моего самого дорогого друга. Все из-за моей самонадеянности.

— Я видел, как эта жизнь убивала ее прямо на моих глазах. — Он смотрит вдаль и молчит, явно находясь в плену своих мыслей.

Я не пытаюсь его подтолкнуть. Стоя так близко, я могу внимательно рассмотреть его профиль. В нем есть что-то знакомое, что привлекает мое внимание, но я не могу определить, что именно.

— Раз вы здесь с Нико, полагаю, в курсе того, каким бизнесом он занимается. — Когда он смотрит на меня, я коротко киваю.

Он отворачивается и смотрит на бухту.

— Тогда я ввязался в это дело глубже, чем следовало. Но как только ты окунаешься в это, — его рот сжимается от отвращения, — это как зыбучий песок. Тебя засасывает, и выхода нет. Однако Нико все изменил. С тех пор, как он возглавил бизнес, все стало не таким… безнадежным.

Мэнни поворачивается ко мне лицом.

— Нико — хороший человек. Умный. Умнее, чем кажется. — Его губы трогает улыбка. — Он очень напоминает мне молодого меня, особенно когда смотрит на тебя. У него сердце отражается в глазах, когда они находят тебя.

Кажется, что вся кровь покидает мое лицо, и у меня кружится голова. Не может же он намекать на то, что Нико любит меня? Надежда расцветает во мне, а логика одновременно борется с ней, и я понимаю, что не могу допустить, чтобы мысль о том, что он любит меня — как бы маловероятно это ни было — укоренилась. Она способна затмить все, подобно плющу, который разрастается беспрепятственно, скрывая все на своем пути.

— О, я не думаю… — я запинаюсь, не находя слов.

Он поднимает руку с понимающей улыбкой.

— Я не хотел причинить тебе неудобства. — Грусть проступает в его чертах. — Я просто знаю, что если бы мне пришлось проходить через это заново, я бы поступил совсем по-другому. — Переключая внимание на дом, на сдерживаемый шум голосов и стук тарелок с закусками, он испускает вздох, настолько полный тоскливой меланхолии, что у меня болезненно сжимаются легкие. — Я бы изменил тот путь, которым шел тогда.

Я не знаю, что заставляет меня сказать это, но я говорю.

— Никогда не поздно изменить свой путь. Чтобы исправить прошлые ошибки.

Когда его глаза находят мои, от него исходит раскаяние. На его губах появляется едва заметный след улыбки, и он тихо отвечает.

— Надеюсь, ты права.

Пятидесятая глава

Нико

— Ты в порядке, профессор? — я бросаю обеспокоенный взгляд на Оливию, когда мы проходим через холл.

По дороге домой она молчалива. Грустная тишина, а не такая, что я собираюсь сдать тебя копам. Это служит дополнительным доказательством того, что я сошел с ума от этой женщины, потому что меня больше волнует, что она грустит. Если это не пиздец, то я не знаю, что это.

— Я в порядке, — быстро говорит она, и на ее губах появляется улыбка.

Я останавливаюсь, слегка разжимая наши переплетенные пальцы, и прижимаюсь к ее щеке.

— Я не Казанова, но знаю, что, когда женщина говорит, что у нее все хорошо, это совсем не так.

Она изучает мое лицо, прежде чем застает меня врасплох и прижимается губами к моим.

— Я просто кое-что обдумывала.

— Хочешь поговорить об этом?

Она смотрит в оба конца коридора, замечая моих людей, стоящих на страже. Я забочусь о том, чтобы у нас была необходимая защита, тем более что я не могу позволить, чтобы с Оливией что-то случилось. Не в том случае, когда все вот-вот может рухнуть.

В ее тоне звучит нерешительность.

— Мне еще нужно взять одежду для завтрашнего похода на работу. Тогда, может быть, мы поговорим об этом в постели?

Я убираю руку с ее лица и провожу ею по затылку, сжимая внезапно напрягшиеся мышцы шеи. Ее взгляд в мгновение ока меняется с мягкого на настороженный.

— Нико… — она наклоняет голову в сторону. — Что случилось?

Да, на этой неделе Оливия живет в моей комнате, но каждый день приносит свою рабочую одежду. Я беру на себя инициативу и прошу одного из моих парней перенести всю ее одежду и обувь в мой гардероб.

Поэтому скйчас я морщусь.

— Слушай, я немного увлекся, потому что мне нравится, когда ты со мной каждую ночь и каждое утро. Поэтому я… попросил перенести твои вещи в мою комнату. — Я нервно прочищаю горло — черт, — и поправляю себя. — В нашу комнату.

Она молчит так долго, что у меня на лбу выступает пот. Черт возьми. Я надеялся, что она не будет против. На этой неделе она выглядела счастливой, втянувшись в рутину жизни со мной. Только одно бросалось в глаза, Рэйф сказал мне, что в понедельник к ней в кабинет заглянул маленький засранец, помощник преподавателя, чтобы пригласить ее на свидание.

Я не могу винить его за интерес к моей женщине. Оливия чертовски совершенна. Но на всякий случай я записал его имя и адрес. Она никогда не упоминала о таком взаимодействии, но, если это произойдет, а он все еще будет крутиться поблизости, я без колебаний выслежу его и вправлю мозги.

Эта женщина чертовски упряма, но она также достаточно умна, чтобы знать, когда просить меня о помощи, если она ей нужна. Судя по ее молчанию, мне не о чем беспокоиться.

Пока что.