В отличие от этого человека.

— Привет.

Я смотрю, как он проходит дальше в мою комнату, и страх проникает в меня, как будто меня бросают в клетку со свирепым и голодным тигром.

Лучший вариант — убежать в ванную, где я могу запереть дверь, но не успеваю я двинуться с места, как он неожиданно бросается на меня.

Сбивая со стола мою сумочку, он прижимает меня к гладкому красному дереву. Угол больно впивается мне в бедро. Он слишком близко придвигается ко мне, и от его дыхания исходит прогорклый запах жевательного табака.

— Наконец-то ты осталась одна. — Его зрачки расширены, а пульс на шее учащенно бьется от наркотика, который он принимает. Его возбуждение впивается мне в живот, и от страха у меня в горле застревает крик. — Никто нас не потревожит. — Он сжимает мою левую грудь так грубо, что я шиплю от боли, но это только подстегивает его. Ублюдок. А то, как он наклоняет свое тело, мешает мне сбежать в ванную.

Раз Лоренцо сейчас здесь, значит, Нико и Голиаф ушли по своим делам. Я остаюсь одна, и, зная этого мудака, он, вероятно, сказал остальным охранникам, стоящим на страже по всему дому, игнорировать мои крики.

— Убери. От меня. Свои. Руки. — Я выделяю каждое слово, заставляя себя сохранять спокойствие на фоне паники, которая грозит меня задушить.

Его выражение лица мгновенно меняется, и передо мной предстает монстр, который берет все, что хочет, не задумываясь о последствиях и о том, чего это стоит его жертвам. Психопатический нарцисс, он не может смириться с тем, что ему в чем-то отказывают. Этот ублюдок вылезает, когда чувствует хоть малейшую угрозу. Ему кажется, что ему что-то должны, просто обязаны дать награду, которую он, без сомнения, заслуживает.

Я слишком хорошо знаю этот образ. Когда имеешь дело с таким типом людей, с такой ситуацией, лучше не вступать в конфликт и не идти на обострение. Я должна применить тактику сопереживания и разрядить обстановку, беря на себя ответственность за свою роль в его заблуждениях.

И хотя я знаю, как мне следует поступить, воспоминания начинают захлестывать меня, заглушая мою профессиональную реакцию. Несмотря на то, что прошло уже много лет, я обнаруживаю, что меня затапливает то, что никогда не удастся вытравить из моего мозга.

— Ты думаешь, что лучше меня, сука? Вот как? — его лицо краснеет от гнева.

Воспользовавшись его возмущением, я вырываюсь из его объятий и бросаюсь к двери спальни. Кончики пальцев моей вытянутой руки уже тянутся к дверной ручке, когда меня дергают за волосы с такой силой, что я отшатываюсь назад, кожа головы горит.

Он рукой обхватывает меня за талию, прижимая мою спину к его груди, и я дико извиваюсь, сопротивляясь его захвату. Ударяю ногой по его голеням и упираю локти в живот, отбрасывая его назад. Освободившись от его захвата, я бегу вперед, но он бросается на меня, и под его весом мы падаем на твердый пол, причем он оказывается на мне.

Я приземляюсь, смягчая удар ладонями и предплечьями, но в результате падения ударяюсь щекой о плитку пола. Я судорожно осматриваю пространство под кроватью. Черт побери! Какой главарь картеля не хранит в своем доме оружие?

Вся тяжесть тела Лоренцо ложится на мою спину и… Нет! Этого не может быть! Бедро начинает пульсировать, как будто думает, что мне нужно напоминание. Толстые пальцы неустанно дергают меня за шорты.

— Подожди! Подожди! Дай мне перевернуться. Пожалуйста? — я стараюсь стереть панику из своего тона и заставить себя успокоиться. — Я хочу видеть. — Я сглатываю, преодолевая сжатие горла. — Я хочу смотреть, как ты вводишь в меня свой член.

Он замирает, приближая свой рот к моему уху.

— Да. Я знал, что ты маленькая грязная шлюшка.

Когда он отстраняется, позволяя мне переместиться между его руками, я улыбаюсь самой скромной улыбкой. Сгибая ноги, между которыми он вклинивается, я тянусь вверх, чтобы упереться ладонями в его плечи.

Ты можешь это сделать. Ты можешь это сделать, — повторяю я про себя.

Однако легче сказать, чем сделать. Можно миллион раз отработать этот прием на занятиях по самообороне, но задохнуться, когда придет время его выполнить.

Как только чувствую, что он расслабляется под моим прикосновением, я быстро двигаюсь, выпрямляя руки и отталкивая его, одновременно поднимая колени, чтобы со всей силой ударить ногами по его бедрам. Как только между нами остается свободное пространство, я начинаю яростно наносить удары ногами и руками в пах, грудь и лицо, после чего все-таки вырываюсь из его хватки.

Я добегаю до двери, чуть не срывая ручку в отчаянной попытке открыть ее, и кричу о помощи. Но успеваю сделать лишь один шаг за порог, как Лоренцо практически вырывает мою руку из сустава и, хватая за плечо, разворачивает меня лицом к себе.

— Гребаная сука…

Я удивляю его апперкотом, а затем наношу быстрый удар в нос. Он пошатывается, но, черт побери, то, что он принимает, накачивает его организм таким количеством адреналина, что он, похоже, не чувствует ни боли, ни сильного воздействия от моих ударов. Ублюдок наносит ответный удар, от которого моя голова отлетает назад, и я спотыкаюсь. Металлический привкус крови во рту заставляет ярость бурлить в моих жилах. Я отказываюсь падать без боя.

Я наношу еще два удара — один в нос, из которого хлещет кровь, другой в подбородок. Развернувшись, я мчусь дальше по коридору. Ногти впиваются в кожу на пояснице, когда он хватает меня за пояс шорт.

— Помогите мне! — кричу я. — Кто-нибудь, помогите мне!

Я сопротивляюсь, но он ставит мне подножку. Я спотыкаюсь, теряю равновесие и падаю на руки и уже пораненные колени.

Он бьет меня ногой по ребрам, и я задыхаюсь от жгучей боли.

— Правильно, сука! Ты должна стоять на своих гребаных руках и коленях.

— Иди на хуй, — выдавливаю я из себя сквозь стиснутые зубы и начинаю отползать.

— Это мой план. — Он набрасывается на меня, и мое дыхание вырывается из легких, когда я оказываюсь между гладким кафельным полом и его телом. — Мне нравится, когда ты борешься.

Черт возьми, я не могу пройти через это снова! Крича так громко, что мой голос становится хриплым и срывающимся, я царапаю пол, смещаясь и извиваясь, толкаясь локтями, отчаянно пытаясь освободиться от его удушающего веса.

Я смутно различаю звук приближающихся шагов и мужские голоса, кричащие в коридоре.

— Стоп!

Внезапно Лоренцо сваливается с меня, и я отшатываюсь в сторону, неуклюже поднимаюсь на ноги, чтобы броситься прочь, но натыкаюсь на твердую стену знакомой груди.

Я вглядываюсь в лицо Голиафа, подсознательно сжимая в кулаках его рубашку. Он обнимает меня сильной мускулистой рукой, а другой рукой обхватывает мой затылок, мягко заставляя прижаться щекой к его груди.

— Я тебя держу, — говорит он, и от этого простого обещания я зарываюсь лицом в его рубашку, а по телу пробегает дрожь.

Когда в моей голове перестают хаотично проноситься кадры произошедшего, я обращаю внимание на звуки. Удар за ударом. Слова, произносимые так глухо и смертельно тихо, что я не могу их разобрать. И только когда Голиаф напрягается под моей щекой и говорит.

— Босс. Надо остановиться, — я поворачиваю голову и обращаю свой взгляд на то, что происходит за моей спиной.

Лоренцо лежит на полу, его лицо настолько окровавлено, что почти неузнаваемо. Нико в дорогих брюках и рубашке на пуговицах стоит над ним на коленях с разбитыми костяшками пальцев, а двое его людей смотрят на него со свирепым выражением лица.

Нико плюет на Лоренцо, затем поднимается на ноги. Он поворачивается ко мне, и я отшатываюсь от его кровожадного выражения лица. Голиаф в ответ крепко обнимает меня, а взгляд Нико становится жестким, прежде чем он обращается к мужчинам, стоящим по бокам от него.

— Я хочу знать, как, блядь, это произошло. За это полетят головы.

— Мы пришли, как только услышали ее крик.

— Недостаточно быстро. — Взгляд Нико мечется между двумя мужчинами и останавливается на бесформенном теле Лоренцо. — Уберите отсюда этот кусок дерьма.