– Да- да, Гоуди. И что? – спросил его лекарь.

– Хозяин просил напомнить про его обеденные лекарства.

– Подожди, Гоуди, – лекарь поднялся и в третий раз подошел к полкам. – Сейчас я дам тебе их, а ты отнеси, – и после обратился уже к Ларэ с пояснениями. – Гоуди- мой помощник и ученик. Я противился брать себе ученика поначалу, однако господин настоял выбрать кого- то из города. Сказал, мои навыки не должны пропасть бесследно. Вы знаете, как сложно ему отказать.

Ларэ понимала. И немного волновалась. Вон как напористо он вчера намекал Моазу на… «свободу» Ларэ. Что ж, выявилась у Эразии Бульбы и не самая приятная черта характера. Но так ли удивительно, что он – не ангел?

Тем временем лекарь отдал мальчишке лекарства в купе с некоторыми распоряжениями, а затем попросил его предупредить господина, что в течение всего дня он не будет доступен.

– Почему? – поинтересовалась Ларэ, когда мальчик ушел.

– У меня появился новый подопечный, – развернувшись к ней, сообщил он с улыбкой.

– Я? – брови девушки удивленно вздернулись.

– Помнится, на завтраке зашла речь о вашем желании прогуляться верхом. Бинты на ране и мазь необходимо менять каждые несколько часов. Будет лучше, если я захвачу с собой свои вещи и буду находиться подле вас весь день. Конечно, если вы не передумали теперь и не хотели бы застрять в доме до следующего дня.

– А вам будет несложно? Разве вы не хотели бы уделить это время себе?

– У меня было достаточно времени на себя. Вы не утруждаете меня, нечего мучать свою совесть об этом, Ларэ.

Она несмело вдохнула.

– Тогда, пожалуй, я действительно украду вас у господина, – согласилась она.

Лекарь весело улыбнулся на это. До сих пор Ларэ не приходилось видеть у него улыбку подобного рода. Усмешку; губы, растянутые в мягком понимании – да, но не улыбку человека, который словно бы приготовился к интересной игре. Это тоже было совершенно не похоже на того человека, образ которого сложился у нее после их первой встречи в библиотеке.

– И я позволю. Только сперва дам вам еще кое- что пока не забыл, – он снял с полок еще один стеклянный пузырек, уже желтого цвета. Подошел и протянул его девушке. – Выпейте это сегодня перед сном. Оно придаст сил заживляющим свойствам вашего тела. Но пейте строго по рецепту. Эти травы вызывают сонливость.

Чаровница кивнула и забрала пузырек. Она заметила во взгляде лекаря на нее огоньки озорного интереса, которые, скорее всего, были вызваны желанием лекаря подбодрить свою больную подопечную.

Девушка спрятала пузырек во вшитый под поясом платья карман, погладила его поверх бежевой шелестящей ткани и встала в полный рост.

– Благодарю вас, – произнесла она, убирая взгляд в сторону от его груди. – Так мы идем?

– Сию же секунду, – кивнул он и подставил локоть.

…

Лекарь все раскрывался и раскрывался в ее глазах. Слушая, как она рассказывает ей про каждую лошадь в стойле Эразия Бульбы, Ларэ теперь вполне могла назвать его…живым.

– А этот? – она указала на коричневую лошадку с ласковыми глазами, пожёвывающую свежую траву за низкой дверцей ее личного отсека. Она выглядела очень счастливой и радушной. Несмотря на это, Ларэ игриво стрельнула в мужчину взглядом и елейно поинтересовалась, – Или и у нее есть свои тайны?

Конюх, разгребавший навоз, когда они только зашли под крышу конюшни, молча стоял между ними, не вмешиваясь в разговор. Увидев лекаря, он сперва кивнул ему по- мужски приветственно, а затем на протяжении всего времени их нахождения здесь не проронил ни словечка. Эти двое определенно были знакомы. Конюх точно знал, что лекарь не хуже него способен управляться с лошадьми – делала Ларэ свои выводы. Вот только и она кое в чем разбиралась. Например, о породах лошадей и том, как отличить здоровую лошадь от чахлой, если внешне они ничем не различаются. В течение ее странствий ее пару раз надували с этим, но она научилась со временем не позволять другим себя обманывать. И не только касательно ездовых животных, но вообще обо всем.

Лекарь тихо рассмеялся, едва показывая ровные, белые зубы. Он потер бардовые губы друг о дружку, словно пытаясь скрыть объем своего веселья, а затем провел у краешка губ большим пальцем сжатой в кулак левой руки, как если бы стирал с них сок или иную грязь. Все эти жестикуляции, кажется, помогли ему справится с эмоциями, потому что улыбка его стала короче и в ней стало иметься больше от простой вежливости нежели от искреннего выражения своих чувств.

– Не советую, – покачал он головой.

– Что так? – энтузиазма у девушки поубавилось, плечи опустились в очередной проваленной попытке выбрать себе животное для прогулки самостоятельно. – Или она тоже обладает завидным обменом веществ? – о предыдущий лошади ей оставили весьма конкретные доводы про ведерко с лопаточкой, следы на пройденном им пути, по которым если они заблудятся, можно будет запросто вернуться домой и все это в сопровождении ароматов, какие не перебьет ни одна бахурница.

– Нет, но, боюсь, она ужасная драчунья. Коли вы желаете выйти на прогулку, то с ней можете быть уверенны – ни одна лошадь из конюшни господина ни за что к ней не приблизиться. Она вполне мирно ведет себя людьми, но стоит поблизости оказаться еще одним копытам, как начинает лягаться. От нее пострадала чуть ли не каждая лошадь здесь.

– Этот? – ткнула она наугад в рядом стоящего воронового коня. И очень высокого. Пожалуй, она не села бы на него даже с чужого ободрения, но слишком поздно осознала свой неверный выбор.

– Только если вам нравится свободный полет. И это я в буквальном смысле. Гур – конь очень быстрый. И почти неукротимый. Предпочитает езду исключительно галопом. Но если почувствует слабую волю, может решить проверить своего всадника…попробовав скинуть его при резкой остановке или встав на дыбы.

– Тогда что вы мне предлагаете? – сдалась она, сложив руки на груди. В груди ее бушевали самые вредные чувства, и она малость вытащила их наружу через свою улыбку только на одну сторону лица, так что уголок губ тонул в ямочке щеки.

– Рад, что вы спросили, – лекарь бы словно только этого и ждал. Даже конюх видимо испытал облегчение, наверное, устав слушать их и ожидая, когда сможет вернуться к своей неоконченной работе. Ларэ не понимала, зачем он вообще караулит их, но может то часть его обязанностей – наблюдать за гостями конюшни, дабы они чего не натворили? Тем временем лекарь учтиво указал на приземистую упитанную кобылку, с шкуркой, раскрашенной как у коровки и с большим коричневым пятном на левом глазу, заметно выделяющемся на белой мордочке. – Мать четверых жеребят. Милейшее создание. А я, пожалуй, возьму ее сына.

– Гура? – чуть не задохнулась от удивления чаровница, когда лекарь махнул конюху рукой на этого здоровяка – настоящего жирафа! – Разве вы не говорили мне, что он опасен?

– Для вас, – благосклонно ответил мужчин. Будто дитю объяснял. Конюх отворил ему дверцу, и он зашел в стойло Гура. – Я знаю к нему подход.

– И в чем же он? – спросила она, наблюдая как мужчина привязывает свою небольшую лекарскую сумку к седлу и вытаскивает из нее что- то похожее на водоросли. И того же темно- зеленого оттенка. – В этом?

– Именно! – он просунул траву под нос коня, и тот зафырчал, пытаясь отойти назад, да только ему было некуда. – Ко всем нужен особый подход, и тогда они запросто становятся вашими друзьями.

– Что это за трава? – спросила она, с сомненьем поглядывая на его руку.

– Не знаю, – честно ответил лекарь. – Однако она много где растет в Аль- Танине. И я решил дать ей название сам.

– И какое же? – мужчина залез в седло, однако сама Ларэ не спешила пока седлать предложенную ей лошадь.

– Вонючка, – пожал он плечами, слегка улыбаясь.

Ну да, подумала Ларэ, это же было так очевидно. Просто не для него.

…

Солнце немилосердно палило кожу. Ларэ мучилась от смущения из- за стекающих по ее лбу бисеринкам пота, поблескивающим, словно россыпь бриллиантов на ее лице. Конечно, в горячих песках, кои распластались почти по всем территориям Эры, иначе и не могло быть, и ранее ей доводилось потеть и того хуже. Однако в присутствии…Хотя нет, она не могла себе этого объяснить. Доводилось ей идти в путь и с мужчинами и женщинами, частенько она пересекала территории вместе с торговыми караванами, дабы не заблудится в однообразии пустынь. И никогда она не чувствовала себя неловко по этой естественной причине. Может, это было оттого, что сам лекарь почти не вымок, сохранив свой безупречный образ от примитивных, человеческих недостатков спустя целый час пути.