Они с Канарой стояли в небольшом ореоле свободного пространства прямо перед лестничным спуском, тесно окруженные стенами, обшитыми деревом. Ларэ, блуждая по дому, случайно оказалась в этом месте и вот уже десять минут не находила в себе желания отправиться из него дальше. Даже с тем риском, что может пропустить завтрак.

– Ах да, – вздохнула женщина, набирая в себе сил продолжать нести свою ношу. Ларэ было думала предложить ей поставить ее на подоконник, однако тот был слишком мал, чтобы хотя бы угол бельевой корзины мог в нем уместится. А вызваться подержать ее и вовсе опасалась, с ее- то тоненькими ручонками. Подумав об этом, пред ней тут предстала картина, как она летит вниз по лестнице вместе с корзиной под уханье домоправительницы. – Большой, верно? – Ларэ с ней согласилась. В свете яркого солнца колокол, подвешенный к перекрестью белой башни, блестяще отражал жаркие лучи. Один из зеленых охранников, вытянувшись по стойке смирно, стоял наверху башни рядом с ним и, по- видимому, нес караул. – Его установили на случай опасности. Территории у хозяина большие; об опасности сразу всех предупредить вернее способа нет. Но бьют в него редко. Я и не помню, когда в последний раз его слышала. При отце нашего хозяина кочевников бродило по стране много, еще в те времена устанавливали. Нападения случались месяц к месяцу, а сейчас сплошная тишь, чтобы не сглазить.

– Только в случае нападений?

– Или кражи. Или убийства. Ладно, мне надо идти. Дел невпроворот. Девушки что- то напутали, не в ту комнату белье сложили. Приходится за ними переделывать. А ты бы шла на завтрак. Гадать о потере на сытый желудок приятнее, – и с этими словами, женщина, медленно переставляя толстые ножки, начала сходить по ступеням.

Ларэ решила последовать ее совету. Однако и за щедро накрытым столом ее поджидала неприятность. Между временем основной еды и десертом, занятая обсуждениями о предстоящем праздновании дня рождения Эразия Бульбы, Ларэ не заметила подавальщицу, склонившуюся по правый бок от нее и наливающую ей в чашку травяной чай. В итоге в то время, как Мая зачитывала отцу список гостей и рассуждала о деталях организации приема, а Масэна и Канара – последняя сидела рядом с гувернанткой, присоединившись к ним в середине завтрака, но почему- то ни к чему не прикоснулась из находящейся на столе еды- то и дело вставляли что- то о реальном положении дел, Ларэ как раз и потянулась было за своей чашкой. Но вместо этого подставила ее под струю кипятка. Лекарь сидевший на следующем стуле, видя это, к сожалению, не успел ее остановить, а только округлил глаза и раскрыл рот до того, как все уже было сделано.

Ошпаренная, Ларэ вскочила со своего стула, держась за запястье и еле сдержала рвущиеся наружу слезы, вместо этого она плотно сжала губы и сморщила лоб и нос.

Прямо день неудач какой- то!

Лекарь аккуратно дотронулся до кожи Ларэ, перенимая ее больную руку в свою, чтобы осмотреть урон.

На против еле слышно охнула Мая, прижав к нежно сиреневому ситцу своего платья пергамент с перечнем имен.

– Все в порядке, но нужно поспешить. Идемте со мной в лечебницу. Очаг поражения необходимо промыть и забинтовать. И есть у меня одна действенная мазь на этот случай, – сказал лекарь.

– Конечно поспешите, – поддержал их Эразия Бульба. – Пропустите их скорее, – стоило замахать ему рукой, как слуги вокруг отодвинулись и даже убрали стул Ларэ в сторонку, чтобы ей было легче выйти из за стола.

…

– Вы выглядите не выспавшейся, – сказал лекарь, стоя к Ларэ спиной. Он перебирал стеклянные ящички на стеллажах полок, вбитых в стену.

Скорее всего, он рассчитывал отвлечь ее от противной боли на тыльной стороне запястье. То покраснело кривым пятном, и девушка молилась Всевышнему, чтобы после лечения не осталось никакого шрама. Несмотря на ее предубеждения из- за отчужденного обычно поведения мужчины, прямо сейчас она про них забыла и расходилась в своих мысля в самых положительных чувствах по отношению к нему. Лишь бы у него оказалось достаточно лекарского таланта, чтобы уберечь ее от боли и уродства.

– Я просто кое- что потеряла.

– Что же? – спросил он из за плеча.

Да, она пыталась быть краткой. Не вышло.

– Мое кольцо.

– Ценное?

– Не по цене, – она сглотнула. – Но для меня. Камни в кольцах, которые я ношу, принадлежали моей бабушке. Я нашла их в ее швейной шкатулке после ее смерти.

– Соболезную, – лекарь ненадолго застыл, будто вспоминая о чем- то. Или замер от услышанного. Да, наверное, все же его покоробили слова о смерти, потому что после этого он повернулся к девушке лицом. – У вас никого нет? – проникновенно поинтересовался он. Голос его сделался тише обычного.

Ларэ покачала головой. Тогда мужчина словно очнулся и быстро вернулся к своему делу, а спустя минуту уже направлялся к ней с неким пузырьком из цветного стекла. Нет, с двумя пузырьками. Один был из синего стекла, а другой из бордового.

Он присел рядом с Ларэ на плоской длинной скамье в лечебнице и протянул ей свою руку вверх ладонью, безмолвно прося у нее разрешения. Она вложила руку в его ладонь, и смочив жидкостью из пузырька ватный шарик он принялся осторожно промахиваться им ее поврежденное место.

Лечебница, где они находились была просторной комнатой, где все, кроме деревянных полок и скамьи было совершенно белым. Два больших окна в ее торце кто- то заранее распахнул настежь, и так как дверь они за собой тоже не закрыли, воздух в комнате вел себя подвижно, не позволяя теплу слишком пригреться на одном месте. Ларэ нравились эти свежие ощущение, малость отвлекшие ее неприятных чувств. Но вот что действительно казалось ей необычным так это количества зеркал различных форм и размеров, развешанных по всей стене у нее над головой. Она не понимала, зачем нужно столько. Особенно в лечебнице. Вряд ли лекарь тоже искал в них черных бабочек. Ведь он был обычным человеком. Так ведь? Он был?

Ларэ не умела определять особенного. Не существовало никакого чутья для этого. Человек либо признавался сам, либо…в общем, других способов не было.

Не отнимая глаз от работы, лекарь спросил:

– Значит, вы воспитывались бабушкой?

– Почему вы так решили?

– Я не прав? – он на секунду поднял к ней взгляд.

– Правы, – согласилась она. Он пытался узнать ее? Неужели. Если так, ей не сложным представлялась открыться ему, а вот следовало ли ждать того же в ответ? – мои родители погибли при несчастном случае на мельнице. Конструкция застарилась. Чинить было некому. В те последние годы в деревне люди знали, что рискуют, но беда как всегда все равно пришла неожиданно.

– Кем она была? Ваша бабушка, – он закончил обрабатывать рану и, смазав ее мазью из второй склянки, отошел назад к полкам.

– То есть чем она зарабатывала? – попыталась понять его девушка. – Она была травницей. Помогала людям.

– Она проходила обучение у кого- то?

– Ага, – Ларэ невесело усмехнулась, – у жизни. Набралась с опытом.

– Значит, особенная в семье только вы?

– Да, – она пожала плечами.

Лекарь вернулся к ней с мотком белой марли.

– Сейчас я забинтую вам руку. Может быть неприятно, – предупредил он. – Общение помогает отвлечься, не так ли? – мягко спросил он.

Ларэ оказалась права. Он действительно говорил с ней, исходя из понимания своих профессиональных обязанностей. А она- то подумала, он, наконец, решил сломить барьер между ними.

– Эразия Бульба вас очень ценит, – заметила девушка. – Вы, должно быть, весьма известный лекарь, раз лечите кого- то, кто имеет столь почтенный статус?

Мужчина бросил на нее мимолетный взгляд из под бровей, не поднимая до конца головы.

– Думаю, вы хотите перехвалить меня, – уклончиво произнес он. – Готово. Я…– договорить ему не позволила мелкая дробь о филенку раскрытой двери.

В проходе стоял мальчик. Его ясно голубые глаза ярко выделялись на фоне коричневой кожи.

– Господин, – обратился он к лекарю детским, слегка гнусавым голоском. – Вы приказали мне сторожить хозяина на случай если ему от вас что- то понадобиться. Я сторожил, и ему понадобилось, – сообщил он очевидные вещи.