Ветер шелестел в синих листьях крон, две луны застыли друг напротив друга на ночном небосклоне, тем временем звезды, будто озорные их дети, весело мерцали, наблюдая за неизменным сближением и расставанием своих родителей. Вот- вот луны собирались сойтись воедино, зайдя одна за другую, и Мэнди решила тихо полюбоваться ими, пока ждала в дупле своего любимого. Дупло имело достаточно уютную форму и принадлежала одному из старейших деревьев леса. Оно выросло таким большим, что баобабы из мира людей на его фоне казались бы муравьишками. А в дупле его можно было бы построить дом, не меньше того, где жила и работала хранительница.

Мэнди ждала и ждала, пока, наконец, не появились у нее мысли о том, что, кажется, слишком хорошо она спряталась и Карвахолу ее не никак тут не найти.

Она высунулась из своего укрытия и осмотрела с высоты дупла окрестности. В их мире мало чего было достопримечательного, вот и сейчас перед ней распростёрся лес, уходящий за горизонт, несколько крупных полян и мелких прогалин, домик хранительницы, окна которого горели теплым желтым светом благодаря сотне свечей внутри него, и также отсюда она видела его- озеро; оно простиралось справа от взгляда Мэнди, не так уж далеко от ее дерева. Озеро это было особенным, оно было двигателем всей жизнедеятельности их мира, источником, из которого пили все деревья в лесу.

Заметив шевеление на его берегу, она замерла. Приглядевшись, она отчетливо различила фигуру парня. Нет, нет, нет! Она испугалась за любимого и поспешила вниз, по коре. Только бы ей успеть! Ему ни в коем случае нельзя было касаться воды. Это сулило ему непоправимые неприятности. Просто ужасающие.

Спрыгнув на землю весьма с приличного расстояния из- за спешки, она чуть не подвернула лодыжку и укорила себя за риск, коим своим неосторожным поступком, подвергла жизнь своего любимого. Ведь кто еще ему поможет, коли не она?

Она опрометью бросилась через лес, словно белая лань, рассекая по нему в своем платье, стелящимся за ней по ветру. Или призрак. Сейчас девушка чувствовала себя ближе ко второму. Это все она виновата, ее вина. Послушайся она хозяйку, его жизни не угрожала бы опасность.

– Карвахол! – крикнула она, завидев его впереди, в просвете меж толпы деревьев. Он как раз присел на корточки перед кромкой воды. – Не смей! Тебе нельзя ее трогать! – отчаянно призывала она его до тех пор, пока ступни ее не оказались в пяти больших шагах позади его спины. –Карвахол? – с дрожью тихо проронила она. – Карва…

Но она не успела договорить, как, вдруг, он резко выпрямился и повернулся к ней. На лице его блуждала хамоватая улыбочка, подбородок высоко вздернулся, а в глазах блестел триумф.

– Все в порядке, лапонька. А теперь скажи мне, что это за озеро? Ты ни разу мне о нем не рассказывала.

Мэнди собиралась было поведать ему, но тут глаза ее опустились ниже. Веки ее округлились от ужаса, пожалуй, даже большего, чем тот, что она испытала минутой ранее. Теперь речь шла не об одной, хоть и дорогой, жизни, а нескольких десятков.

Ожерелья! Руки Карвахола охапкой держали с десяток чужих судеб, и она лишь сейчас обратила внимание на черные, будто стеклянные, шарики – хаба, сжатых в его объятиях.

Так пока она пряталась, он пробрался в дом хранительницы. Вот почему ей пришлось ждать так долго. Но зачем? Зачем ему понадобилось все портить? Хранительница об этом пыталась ее предупредить?

– Что ты наделал? – привкус разочарования смочил горечью ее язык и с каждой следующей секундой становился лишь сильнее. Она подбежала к нему и выбросила вперед руку в отчаянном жесте, вцепившись пальцами в его локоть – так крепко она ни за что еще не держалась, даже когда спускалась по коре с верхушки самого большого дерева в их лесу. – Все еще можно исправить. Пойдем, вернем их на место, – она потянула его в сторону дома. Однако парень грубо дернул локтем, освободив его из ее хватки, и отошел от нее на несколько шагов.

– Нетужки. Я уже потерял одну выгоду. Еще и эту я тебе не отдам.

– Что ты такое говоришь? – неверующе спросила Мэнди. Разве она не любила его? За что он с ней так? Но, как оказалось, дальше ее поджидало нечто еще более худшее, чем кража ожерелий.

– Я хотел продать пиратам иномирянку. Даже доказательство привел им. Знаешь, сколько мне обещали золота за тебя? – в голосе его промелькнула недовольство пополам с обидой. Будто он взаправду винил ее в том, что она воспрепятствовала его намерению совершить гнилостный поступок, – А эта карга запретила тебе являться в наш мир. Но ты молодец, нашла меня и привела сюда. А этот камень? Думаю, мне за него дворец, не меньше, отдадут.

Коварство его открылось теперь Мэнди в полной мере. Как жестоко она обманулась, глупая! Больше никогда она не ослушается свою хозяйку, больше никогда не поверит ни одному мальчишке. Она обещает.

Сглотнув обиды, но не избавившись от них, а лишь отринув их на потом, она сделала шаг к парню. Он вместе с тем – шаг от нее.

– Ты отдашь мне ожерелья, – сказала она голосом, еще не до конца оправившимся от задетых ее сердечных чувств. Однако все же какую- то твердость ей выдать удалось. – И камень отдашь, – она сама откроет портал и выбросит его в него.

Парень притворно вздернул брови, вытянул щеки, сжал губы и повертел головой, словно ища что- то. Или кого- то. Но вокруг были лишь деревья, озеро, да небо над их головами. Ветер, и тот застыл, будто в напряжении ожидая конца их переделки.

– С чего бы? – фыркнул он и скинул шутовскую маску. – Я забираю эти ожерелья. Не за тебя, так за них что- нибудь отхвачу. Да и доказать, что они волшебные будет гораздо легче. Смотри- ка, на них, на всех этих бусинах, отображается какая- нибудь шевелящаяся картинка. И все, будто взаправдашние, живые.Да мне за них даже больше, чем за тебя заплатят, – сказал он, осматривая свою кражу.

Она сделала еще шаг, он не заметил.

– Ты не понимаешь, – замотала она головой.

– Ой, только не плачь, – глаза его небрежно закатились, подбородок поднялся аж к звездному небу. – Хочешь, поцелую на прощанье? – ехидная улыбка растянула его губы, причиняя ей душевную боль. Она ведь любила…– Тебе же всегда нравились мои поцелуи.

– Убирайся вон из этого мира, – прошептала она.

– С радостью, – он подскочил на месте, выражая то веселье, на какое горазды одни безумцы. И почему Мэнди не увидела в нем отсутствия разума раньше? Он из обделенных Всевышним, а у нее и мысль об этом ни разу не обмолвилась.

Парень достал камушек, и тот засветился, открывая портал меж их мирами. Он был похож на плавный разрез в невидимой ткани, по разные стороны от которой находилось по полноценному миру. Внутри разреза был виден мир – теплый, солнечный и зеленый. На фоне сумрачной синевы он выглядел манящим, будто звезда, спустившаяся с неба и застывшая в миллиметрах над земной поверхностью. Вора он тоже влек пуще некуда.

И тут Мэнди ринулась в бой, сочтя момент как нельзя подходящим. Она прыгнула вперед, сиюсекундно сокращая итак небольшое расстояние между ними, и ударила его правой пяткой в голень, заставляя упасть. Меж тем позади парня открылся портал.

– Ррр, Мэнди, – раздраженно крикнул вор и предатель. – Отстань! Я все равно унесу их. Но будешь препятствовать мне, и я не посмотрю на то, что ты девочка. Понятно тебе?

Вместо ответа Мэнди попробовала заставить парня распустить руки и выронить ожерелья. Она решила добиться этого при помощи укуса. До крови она въелась зубами в его запястье. За этим последовал исполненный боли вой; он прошелся по всей округе, пронесшись над берегом и потревожив тишь озерной глади.

– Ты напросилась сама!

Карвахол подскочил с песка, одновременно с тем вырывая руку из зубов девушки и этим решением нанес себе непоправимый ущерб, потеряв кровь и кожу в этом месте. Забегая вперед, надо сказать, что на месте этом у него останется шрам и будет преследовать его воспоминанием об этой ночи всю его жизнь вплоть до самой смерти.

У девушки больно клацнули зубы, когда ее противник вырвался, и рот смочил металлический, уродливый вкус, от которого ее бы тут же прямо и стошнило, если бы она не понимала – нельзя сейчас отвлечься. Нельзя было позволить ему унести ожерелья и камушек. Это все ее вина. Хранительница ни за что ее не простит.