— Его тоже не стану отсылать, — уловил ход моих мыслей муж. — Мальчишка хоть и умный, но больно шебутной. Не усидит на месте. Рванет обратно к нам. Сам таким был.

Я снова отпила. Руни распрямился, разминая спину. Почесал свой небольшой тумак в нижней части лица и хмыкнул. Причины его внезапного веселья я не понимала.

— Бить было обязательно? — шепнула я недовольно.

— А должен был по голове погладить и на долгие годы сделать его в глазах остальных рядовых воинов «особенным»? Неприкосновенным? Чтобы говорили — прикормыш генеральский, с которого всё как с гуся вода? Ты, Грета, в мужские дела не лезь, я тебя очень прошу. Он давно не ребенок. Я вообще сомневаюсь, что он был когда-то дитем. Так что не вздумай позорить брата и вступаться за него из-за царапины.

Он вроде и очень тихо всё это проговорил, но мужчины губы поджали. Руни и вовсе, вскинув голову, зыркнул на меня так, что вмиг присмирела.

Нет, ну ясно, что посторонних на этой поляне нет. Личный отряд генерала — это как члены семьи. Но всё же.

— Можно было и без синяков, — всё равно вставила я свое слово.

«Молчи, сестренка. Я даже рад, что получил от него, — раздалось в моей голове. — Мы же все кругами ходили. И он не понимал, как со мной быть. Как к пацану ко мне относиться или признать, что взрослый и самостоятельный. И я в нем соперника видел. Всегда был мужиком в семье, а тут, выходит, место моё занял другой... — Руни замолчал и отвернулся. Прикусил губу и выдохнул. — Я упустил Карипа, сестра. Должен был следить за ним, следовать по пятам и не допустить, чтобы он вообще в дом вернулся. У них была встреча с псом Бирна. Я так хотел доказать, что не пацан, что, упустив соседа, решил — никуда он от меня не денется. Бегал там по кустам да камышам. А Вегарт искал лазутчика, думая, что я слежу за Карипом и вы в безопасности... — он запнулся и хлопнул ладонью по шее. Дым хоть и отпугивал гнус, но всё равно комаров хватало. Они навязчиво пищали, пытаясь добраться до открытых участков кожи. — Когда мы вернулись, Вегарт с пойманным лазутчиком, а я с пустыми руками, такое началось. Думал, он меня убьет просто. А он разок наотмашь врезал и обнял. Я чувствовал, как его трясет, Грета. Его ужас мне под кожу забирался. И знаешь, он меня по-отцовски стискивает, а сам шепчет, что всё хорошо с вами будет. Что мы вас найдем. Успеем. Это так странно, сестренка. Такое необычное чувство родства с чужаком. Будто он мне батька. Настоящий, понимаешь».

Руни клыками прикусил нижнюю губу, справляясь с эмоциями.

"Родной отец бы меня без разговоров прибил на месте за такое. А Вегарт хоть и наказал, но поддержал, чтобы я от вины своей мгновенно не свихнулся. Чтобы осознал все в его руках. У меня же, кроме тебя, Юниль и бабушки, никого нет. Я бы там сдох на месте, если бы не он. Тронулся бы умом».

Руни запустил пальцы в волосы и сжал их. Его дыхание стало прерывистым. Это не укрылось от Вегарта. Он подался чуть вперёд и прищурился.

— С ним всё хорошо, — шепнула я. — Рассказал, как всё было.

— Вы всё же общаетесь, — муж кивнул. — Он и твоя волчица. И как давно?

Затрудняясь с ответом, я просто развела руками.

— Он ведь никогда не проявлял необоснованной жестокости, я прав? Да, убивал, но лишь защищаясь. Рвал зверя, но чтобы прокормить семью. Ни ярких вспышек гнева, ни безумной радости. Эмоции дозированные и выдержанные...

Вегарт не договорил, Руни вскочил и, отойдя от своего бревна, нервно сжал свою шею. Я не понимала, что происходит. Зато мужчины вокруг сели ровнее. В их глазах появилась легкая настороженность и интерес.

«Брат?» — тихо позвала его, но он лишь тряхнул головой.

— Вегарт? — Я повернулась к мужу.

Он улыбался.

Смешка, хлюпая носом, допил чай и отставил кружку. Почесал грязные влажные волосы и плотнее закутался в куртки.

— Вегарт? — повторила я.

— Пей, Грета, пока горячее. А ты, малец, — он повернулся к Смешке, — сказки знаешь? Местные легенды. Не рассказывала тебе бабушка или мама перед сном?

— Знаю, — мальчишка снова поскрёб пальцами виски.

— А про защитника рода Волчьего? — Вегарт словно наводил того на нужные мысли.

— Про истинного альфу с кровавыми глазами? Слышал, — он закивал. — А вам, дяденька Генерал, зачем?

— А ты, Грета, слышала легенду эту? — муж обернулся на меня.

Стиснув зубы крепче, я обхватила кружку.

— Мне никто сказок не рассказывал, но, может, ты объяснишь, что за разговоры пошли. И почему Руни так переживает?

— Страшно быть другим, фера Грета, — в наш разговор вмешался один из воинов. — Простите мне мою вольность, но я так давно воюю бок о бок с вашим истинным, что всё же могу позволить себе сейчас поддержать беседу. Ваш брат сильно отличается от прочих деревенских подростков. Это сразу бросается в глаза. Вроде стоит перед тобой мальчишка, а взгляд пробирает. Недетский. И даже не человеческий. Иной.

— Мой брат не бешеный, — я подалась вперёд, расплескав отвар.

— Да, боги с вами, фера. Я о таком даже намеков не веду, — воин склонил голову набок. — Ваша беда заключается в том, что вы очень мало знаете о своем же племени, фера. Вот, например, кто был первородителями волков-перевертышей?

Немного подумав, я как-то стыдливо пожала плечами, потому что, правда, ничего об этом никогда не слышала.

— Ведьма, владеющая даром говорить с животными, и лютый лесной волк с кровавыми очами, — подсказал мне Смеша. — Мне бабушка про него рассказывала. Постоянно говорила, что вернется в эти земли истинный альфа волков, и заживем все мы хорошо — и люди простые, и ведьмы, и двуликие.

Руни, сглотнув, вернулся на свое место и, обхватив голову руками, совсем сник.

— Вегарт? — мой голос задрожал, я желала получить ответы.

— Смешка, а расскажи нам легенду, — попросил ещё один воин мужа, передавая мальчишке кусок хлеба с тонким кусочком сала сверху.

Глава 42

Смеша поморщился. Ему явно не хотелось сейчас сказки взрослым дядям рассказывать. Но, взяв хлеб, малец призадумался. Дураком он не был и терять расположение воинов, особенно сейчас, явно не желал.

— Легенду? Это я могу, но не получится так красиво, как у бабушки. Если только в общих чертах.

Он замялся и взглянул почему-то на меня. Мол, что же вы, тетя Грета, такой ерунды не знаете? Сиди тут перед вами и распинайся.

Но, к своему стыду, я мало интересовалась историей волчьего рода. Как-то больше выживала и про хлеб с кашей думала. Про то, чем куриц кормить и на что молоко у его деда выменять.

Какие уж там сказки!

— Ну не томи, Смеша, говори уж, что знаешь, — Вегарт отогнул полу своей куртки и попытался укутать меня ещё и ей. — Пей, Грета, остынет.

Кивнув, я взглянула на нашего маленького сказителя.

— Ну, в общем, — он всё ещё мялся, не зная с чего начать. — В древние времена, когда Север заселяли простые люди и ведьмы, нигде не было мира. Из пустыни постоянно совершали набеги кочевники — песчаные драконы. С никогда не замерзающего моря приплывали драккары, с них на сушу ступали разбойничьи племена магов с островов. Деревни разграбляли, людей угоняли. Ведьм преследовали чаще остальных. Их семьи уводили на юг и продавали драконам, в крови которых в ту пору не было целительной магии. — Смеша осторожно глянул на Вегарта и откусил ещё кусочек хлеба. — И чем больше те отсыпали золота, тем злее становились разбойники. Они огнем и мечом проходились по селениям и забирали всех женщин, в которых различали ведьминскую силу.

— На самом деле ведьмы могут рожать детей даже от не истинного. Главное, чтобы она смогла полюбить мужчину и захотеть подарить тому наследника. Пустынники только за счет того и выживают. Они своих единственных очень редко находят. Но с любящими их ведьмами браки крепки, может потому и не торопятся из песков вылезать в поисках тех самых женщин. И так хорошо... — вставил свое слово один из воинов и тут же смолк под весьма возмущенным взглядом нашего юного рассказчика.