Стас дошел до перекрестка и встретил еще одну процессию из трех десятков человек. Шли они медленно и тихо, переступая босыми ногами, жались друг к дружке и не вертели головами, глядя прямо перед собой. На Стаса никто не обратил внимания, лишь один мальчик, проходя мимо, одарил его долгим взглядом кошачьих глаз — желтых, с вертикальным зрачком…

Стас, превозмогая страх, шагнул к нему и громко спросил:

— Ты меня видишь?

Но мальчик поспешил затеряться в толпе, а Стас не нашел в себе сил и желания его преследовать.

…Он продолжил идти по прямой дороге в тумане — дороге без каких-либо знаков и разметки; это была просто широкая и бесконечная серая полоса. Туман расступался впереди и опускался сзади, и Стас как бы передвигался в сфере видимости радиусом в пару сотен метров.

Поле со стенами встопорщилось редкими постройками; они стали выше, гуще и монументальнее; и вот дорога уже тянется через большой заброшенный город.

Город был на удивление безликий; даже не город, а какая-то архитектурная болванка города, набросок. Здания однотипные, серые, с провалами окон и дверей, без вывесок и каких-либо архитектурных украшений. Вместо витрин магазинов — пустые навесы, как если бы отовсюду забрали все стекло и пластик. Оставалась только бетонная основа здания, да и то во многих местах от построек остались одни руины.

Ландшафт по обе стороны дороги менялся стремительно и непредсказуемо. Вот Стас пересекает безликий город, а вот снова вокруг то ли поле, то ли просторный парк. А вот и что-то вроде села, которое долго и усердно бомбили.

Иногда встречались процессии оборванных людей, которые не видели Стаса и никак на него не реагировали. Он один раз подергал человека за рукав — ноль реакции. Среди оборванцев личностей с кошачьими глазами больше не попадалось.

Один раз почудилось, что в ближайшем здании кто-то прячется. Кто-то, кто совсем недавно следил за Стасом. К тому времени Думов немного устал — больше не физически, а психически: надоело идти в этом странном туманном мире. Он свернул с дороги и решительно заскочил в здание сквозь дверной проем без створок.

В коротком коридоре прямо перед ним было пусто и пыльно, но сбоку, в одной из комнат, явственно прошлепали босые ноги.

— Эй!

Стас вошел в полутемную комнату. Слабый желтый свет просачивался сквозь оконный проем. Комната была пуста, но из нее вела дверь в еще одно помещение.

Там было еще темнее, и вид черного проема зародил в Стасе беспокойство. Он осторожно подкрался к двери и заглянул. Разглядел груду поломанной мебели: шкафов, комодов. Блеснуло что-то металлическое. Мелькнула юркая тень.

— Эй! — повторил Стас. «Эй — зовут лошадей», — подумалось ему, но сейчас было не до этикета. — Ты меня видишь? Что это за место?

Ему не ответили.

Он зашел в темную комнату, в которую, казалось, занесли всю мебель из здания и свалили как попало. Рука сама собой скользнула к пояснице, где всегда висел верный молоток, но нашла там пустоту.

Все же вошел в комнату, прислушиваясь. Чутье полностью отключилось, и Стас испытывал некоторую беспомощность, будто потерял один из органов чувств; хотя, собственно, так оно и было.

— Я хочу поговорить! Не прячься!

Он прыгнул вперед и оказался напротив узкого прохода в завале. В конце прохода тускло блеснуло. Стас сделал несколько шагов и уставился на огромное, в рост человека, зеркало, пыльное и потрескавшееся. Здесь никто не прятался.

Стас всмотрелся в собственное отражение — в полумраке это было темное пятно. Протер стекло рукавом и задел нагромождение мебели справа — хлам с грохотом повалился на пол. Стас втянул голову в плечи, но ничего страшного не произошло. Справа открылось пространство, и свет из оконного проема проник внутрь того места, где стоял Стас. Он увидел собственное отражение.

Всклокоченные отросшие волосы.

Короткая щетина на щеках.

И кошачьи глаза.

У Стаса подогнулись колени. Он отшатнулся, потом снова приблизился к зеркалу. Вытаращил глаза, оттянул нижнее веко.

Да, его глаза стали кошачьими, с желтоватой роговицей и вертикальным зрачком, реагирующим на свет.

— Что за… — прошептал он и вновь удержался от ругательного слова. — Как это… случилось?

Кто-то изменил его!.. Дал новую одежду, похожую на рубище, подстриг волосы — они были длиннее, сбрил усы и бороду.

И дал эти глаза, дико и страшно выглядящие на лице человека.

А это ведь не линзы, иначе вертикальные зрачки не расширялись бы и не сужались, как у настоящего зверя из семейства кошачьих…

Стас развернулся и бросился бежать невесть куда. Выскочил из здания на пустынную улицу, потерял равновесие, чуть не покатился кубарем. Накопившиеся эмоции гнали вперед, и он бежал, пока не добрался до городской площади.

Здесь толпилось много людей — все в рубищах, куда более поношенных и обтрепавшихся, чем у Стаса. Народ просто стоял и таращился в разные стороны, молча и неподвижно. На Думова никто не обратил внимание. Они его не видели и не слышали.

Стас принялся толкаться, пихаться и невнятно что-то кричать, но даже тогда реакции не последовало. Люди озирались, но без интереса; так реагирует человек на сильный порыв ветра или внезапно начавшийся дождь.

Одному из скитальцев, упорно не желающему замечать незнакомца, Стас влепил оглушительную оплеуху, от которой бедолага рухнул к ногам толпы. Он схватился за щеку, полежал немного, потом принялся вставать — без злобы, удивления и страха.

«А если завалить их всех тут нафиг?» — подумал Стас, но мысленно оборвал сам себя. Нельзя так думать. Сейчас — нельзя.

Кто-то положил руку на его плечо, и Стас обернулся.

На него смотрел мужчина лет пятидесяти, с длинным лошадиным лицом и грустными глазами бассет-хаунда… с вертикальным зрачком и желтоватой радужкой.

— Не трать силы, — сказал он хриплым голосом.

— Ты меня видишь? — обрадовался Стас. — Что с моими… то есть нашими глазами?

— Мы Зрячие, — лаконично объяснил мужчина. — В том, другом мире, мы обладали кое-какими способностями.

— В другом мире? Ты был экстрасенсом?

— Типо того, — мужчина пожал плечами и криво улыбнулся. Немного виновато. Как бы говоря: извини, что мы не такие, как все.

— Та старуха… и ребенок… и тот, кто прятался в здании…

Стас напряг чутье тертона, но оно начисто пропало.

— Здесь это не сработает, — сказал внимательно наблюдавший за ним мужчина. — У нас есть только Зрение. И все.

— Где мы? Что это за место?

— В реальном мире, — повторил собеседник слова старухи. И прибавил: — В прежнем мире его называли загробным. А здесь его называют Перепутьем.

Глава 62

Перепутье-3

— Перепутьем? — тупо переспросил Стас. — Почему Перепутьем?

— Потому что здесь нет верной дороги… Куда не беги, всюду не то!

— А куда идут те люди? — Стас огляделся. — А эти вот стоят…

— Не куда, а от чего. От своих страхов и сожалений.

Мужчина грустно улыбнулся.

— Это сраный лимб! — все-таки выругался Стас. — Я умер! Охренеть! Выходит, смерть — это переход из Занавешенного мира в реальный? Почему он такой… стремный?

Он хотел употребить другое слово, но удержался. Хотя, спрашивается, чего ради? Он уже умер, к чему соблюдать этикет и заботиться о горловой чакре и всех прочих?

Словно в ответ на его вопрос небо потемнело — из тускло-желтого стало грязно-серым. Туман почернел, сгустился. Толпа тревожно зашевелилась.

— Пора прятаться, — забеспокоился мужчина, поежившись. — Ночь наступает. А когда темнеет, вылезают ЭТИ…

— Эти?

— Их никто не называет — боятся! Пошли за мной!

И побежал в сторону высоченных завалов из обрушенных зданий. Стас, проглотив вопросы (чего бояться, если ты уже умер?), последовал за ним.

Под завалом обнаружилось пустое пространство — нечто вроде низкой пещеры глубиной метров десять. Там уже сидели люди; среди них — знакомый мальчик с кошачьими глазами. Как он здесь очутился? Вроде его группа шла в другом направлении?