Поскольку пещера была полная и за Стасом и его проводником больше никто не изъявил желания последовать, мужчина, крякнув, закрыл узкий проход тонкой бетонной плитой. Закрывала проход она неважно, оставались щели, но все равно — какое-никакое заграждение.

Стоять приходилось согнувшись из-за низкого потолка, поэтому Стас присел на корточки рядом с новым знакомцем.

Сквозь щели было видно, как сгущается мрак. Впрочем, полная тьма так и не наступила, и Стас продолжал видеть улицу. Полная народа площадь находилась вне зоны наблюдения, и оттуда не доносилось ни звука.

Некоторое время царила тишина, лишь сопели люди в пещере. Интересно, подумал Стас, если мы все сдохли, почему дышим? Или это тоже иллюзия? Но как может существовать иллюзия в реальном мире?

Он вздрогнул, когда снаружи вразнобой закричали люди. Кричали не от боли или страха, а удивленно и почти обиженно:

— Выходите!

— Куда вы спрятались? Почему прячетесь?

— Да, выходите! Это же мы!

Кое-кто в темноте позади Стаса зашебуршал, собираясь встать и выйти. Их одернули, и все затихло.

Мужчина прильнул к щели, Стас тоже. И содрогнулся от увиденного.

В тумане, как в фильме ужасов, передвигались огромные смутные черные тени. Тварь приблизилась — высотой с двухэтажный дом, безобразное и бесформенное, гигантский комок черной плоти размером с фуру. Ее поддерживало множество ног, расположенных ассиметрично, с множеством суставов. С брюха свисали черные хлысты-щупальца.

Но не это вызывало настоящий ужас. К телу монстра были прилеплены человеческие тела, искаженные и слипшиеся — совсем как черные страдальцы на стенах. Но выглядели они как обычные люди, полностью голые и будто бы полураздавленные. Вместо глаз — рваные дыры, будто глазные яблоки выклевали вороны, на коже — следы разложения.

И при этом множество приклеенных к монстру людей оставалось живыми. Они разевали рты, неловко и неестественно изгибались, как бы пытаясь вырваться из липкого плена.

Именно они и звали вполне обычными человеческими голосами:

— Выходите! Ну где же вы?

Чудовище, перебирая десятком кривых суставчатых ног, бесшумно проплыло мимо убежища, где засел Стас с нежданными товарищами по несчастью. Прямо напротив щели, куда заглядывал Стас, замаячила бледная фигура женщины, вдавленной в черный слизистый бок. На животе женщины расплывались темные пятна, в дыре торчали пожелтевшие ребра.

— Люди! Люди! — звала она. — Почему вы прячетесь? Выходите!

Стас глянул на мужчину рядом. Тот прижал палец к губам.

Но сзади закопошились, и один скрывающихся в пещере завопил:

— Татьяна! Я здесь!

Его пытались удержать, урезонить, но без толку. Мужик ломился к выходу, с силой оттолкнул Стаса, откинул плиту, которая с грохотом рухнула наземь и раскололась.

Мужчина с кошачьими глазами увлек Стаса за собой, вглубь пещеры. Стас все же успел увидеть, как щупальца огромной твари подхватили бедолагу, побежавшего на зов Татьяны, поперек туловища, мгновенно содрали с него всю одежду и прилепили рядом с его любимой Татьяной (если он не обознался, конечно).

Народ, прячущийся в пещере, не издал ни звука. Все легли на землю, вжались в нее. Так же поступили и Стас с проводником.

Но чудовище не стало шарить в дыре и продолжало шествовать по улице.

До Стаса донесся теперь уже голос бедолаги:

— Выходите, люди, не прячьтесь!

— Вот же проклятие и беспредел… — беззвучно прошептал Стас, лежа лицом в каменистой земле.

В который раз вспомнилось, что ругаться нельзя — в мире магии это почему-то вредно. По ассоциации мысли перепрыгнули на горловую чакру и очищающие ее мантры.

Куратор говорил, что надо пропеть какую-то мантру, чтобы призвать Изгоев, но Стас ее забыл начисто, хоть и учил. Что-то давило на память, блокировало ее. Стас даже имя куратора позабыл. И имя той блондинки рядом с ним…

— Сынок! Лешенька! — позвал издалека голос. Мужской.

Мальчик с кошачьими глазами подхватился:

— Папа!

Женщина рядом зажала ему рот, придавила к земле.

За отверстием входа в убежище клубился темный туман. Наступила тишина — и так продолжалось примерно десять ударов сердца.

А затем проем закрыла туша, в пещеру потянулись склизкие щупальца. Они начали хватать людей и вытягивать наружу. Те, кто понимал, что не уйти, принимались кричать, остальные продолжали лежать безмолвно, как притаившиеся зверьки.

В какой-то момент у всех сдали нервы. Люди вскочили и, толкаясь, бросились к выходу, чтобы убежать, но щупальца очень ловко перехватывали всех.

По Стасу несколько раз прошлись пешком, его толкали и пинали. Потом все затихло, а он перевернулся на спину и погрузился в сон Изгоя. И сам не понял, почему так поступил. Интуиция подсказала, наверное. Действовал он на одних инстинктах, без раздумий.

В состоянии сна Изгоя, которое далось ему без проблем, он видел все, что творится вокруг. Щупальца чудовища «слизали» всех прячущихся, как язык муравьеда слизывает муравьев или термитов в их узких норах.

Проводника с «кошачьими» глазами тоже утащили. Он не кричал, лишь смотрел на Стаса широко раскрытыми глазами с вертикальным зрачком.

Щупальца дотронулись до лежащего Стаса — они были липкими и ледяными. Коснулись лица, рук, груди. «Вот сейчас и меня утащат», — обреченно подумал Стас.

Но щупальца вытянулись из пещеры, и минуту спустя проем посветлел — чудовище медленно удалялось, пополнив коллекцию голых людей, которые отныне, как сирены, будут зазывать других скитальцев этого сумрачного мира.

Чудовище его не распознало. Сон Изгоя делает меня невидимым, догадался Стас. В этом состоянии он пролежал до утра — пока туман за проемом снова не окрасился в желтые тона.

Больше чудовища не бродили и не зазывали.

Стас вышел из сна Изгоя и осторожно выглянул из пустого укрытия. Следующую ночь он переживет; теперь понятно, что делать. Но что несет ему день?

Глава 63

Перепутье-4

Выбравшись из пещеры, Стас огляделся. Всюду снова желтый туман и пустынные руины. Он дошел до площади — на ней больше не стояли люди, были собраны ночными тварями. Какого лешего они торчали тут вчера? Находились в трансе от перехода из обычного мира в посмертный? Очень даже возможно.

Немного хотелось есть и пить, но не критично. Чувства притупились, а память спотыкалась и подводила. То, что произошло до пробуждения в этом мире, казалось чем-то очень далеким и полузабытым.

Пошел куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону широкого проспекта. Он вывел на окраину города. Здесь окраина — это всегда начало чего-то другого. В этот раз за окраиной началось поле, почти начисто лишенное даже той скудной растительности, что иногда встречалась по пути.

С одной стороны поля возвышались едва видимые в тумане небоскребы. Стас пару раз перешел через засохшие русла мелких речушек. Поле больше напоминало заброшенный городской парк, в котором выкорчевали все деревья и повыдергали всю траву.

На противоположной стороне поля громоздилась высокая стена — в пять или шесть человеческих ростов. Стена была прямая, а не кривая, как те сооружения, где томились страдальцы.

Перед стеной пролегал то ли ров, то ли речное русло — это углубление заполнял более густой туман. Стас подошел к каменному мосту, за которым открывался узкий проход на другую сторону стены.

И в этот момент заметил вдалеке, возле рва, женскую фигуру. Она показалась знакомой…

— Мама? — вырвалось у Стаса.

Женщина стояла спиной. При звуке его голоса обернулась и помахала рукой. У Стаса сдавило в груди. Он пошел, потом побежал к ней. В голове кружились сумбурные мысли.

— Мама… — повторил он.

Шагах в пяти остановился. Присмотрелся к женщине.

Да, она выглядела в точности как его мать, но была моложе и, кажется, чуть выше. Глаза обычные, не кошачьи, но она прекрасно видела Стаса.

Стас сделал несколько шагов навстречу, и морок развеялся. Это была не мама, а кто-то другой. Очень похожий.