– А почему бы и нет? – вмешался Гарри.

– Я выразила свое удивление, – холодно ответила леди Гермиона, – потому, что он согласился участвовать в подобном действе.

– Я делал это и раньше, – с некоторым раздражением заметил Чарльз.

Не успела ее светлость что-либо ответить на это, как Уинифред нагнулась за спиной сэра Джеймса и вежливо проговорила:

– Все главные роли уже раздали, леди Гермиона. Но я могу пригласить вас на роль одной из прислужниц Ипполиты.

Какое-то мгновение леди Гермиона сохраняла молчание, выражая оскорбленность всем своим видом.

– Я думаю, нет, – холодно ответила она, наконец.

Уинифред открыла было рот, но гут же закрыла его, сверкнув глазами, и в первый раз не стала спорить.

Леди Гермиона повернулась к своему суженому.

– Неужели вы могли настолько опуститься, что приняли участие в обычном театральном представлении?

Чарльз обиженно нахмурился.

– Может быть, вы забыли, что я играл роль Тэттла в пьесе «Любовь за любовь»?

Леди Гермиона улыбнулась с оттенком терпеливого смирения.

– Но это же была постановка герцогини Капшэм. – И если герцогиням можно развлекаться подобным образом, то такие занятия совершенно не пристойны для персон низшего порядка. – Ты немедленно откажешься, Уи.

– Но мне нравится играть на сцене, Гермиона. – Челюсть Чарльза упрямо выдвинулась вперед, его нежелание говорить из-под ослиной головы было им явно забыто. – И я не вижу ничего неуместного в желании Уинифред… то есть мисс Тимбуртон поставить «Сон в летнюю ночь» в своем собственном доме.

Улыбка леди Гермионы сделалась немного напряженной.

– Мы еще поговорим об этом, – дорогой, – быстро проговорила она.

Когда на следующее утро все занятые в спектакле собрались в Малиновой гостиной, поскольку сразу после завтрака начало моросить, стало ясно, что леди Гермиона уже успела поговорить с Чарльзом, и результаты этого разговора оказались далеки от тех, на которые она надеялась. Чарльз не только отстоял свое желание участвовать в постановке, но и требовал надевать ослиную голову во время репетиции, что отказывался делать раньше. Вдобавок к этому, он играл свою роль с особенным пылом и старанием, чем подкупил всех работавших с ним в спектакле. Всех, за исключением, конечно, леди Гермионы, которая с мученическим выражением лица сидела у окна за вышиванием. Рядом с ней молчаливо присутствовала леди Уимпол.

Джейн незаметно разглядывала Саймона. Сегодня он показался ей усталым и несколько раз покидал гостиную по причинам, которые не объяснял. Его поведение по отношению к ней было по-прежнему вежливым, но если их вчерашняя встреча и произвела на него какое-то впечатление, то виду он не подал.

В гостиной появились преподобный Микомб с супругой. Они тоже были заняты в спектакле, и Джейн с сожалением заметила, как все оживление, которое привнес своей игрой Чарльз, мгновенно угасло. Викарий и его супруга читали свой текст так, словно в любой момент ожидали повестки в суд.

– Нет, нет, миссис Микомб! – кричала Уинифред из глубины комнаты. – Здесь Ипполита слегка заигрывает с Тезеем. Вы должны попытаться быть более живой. Попробуйте еще раз: «Четыре дня счастливых новый месяц нам приведут…»

Миссис Микомб скованно повернулась к своему мужу и, взяв его за руку своей пухленькой ручкой, округлила глаза и захлопала ресницами так, будто ей в глаза только что залетело насекомое. Она издала странный звук и повторила текст.

– М-м-м… – промычала Уинифред. – Может, нам не нужно так много репетировать. Если…

Викарий с женой переглянулись и спустились со сцены.

– Уинифред, дорогая, – начала миссис Микомб, – мы – преподобный и я – нам кажется, что… – Она нерешительно замолчала и с мукой посмотрела на мужа.

– Уинифред, дорогая, – повторил священник, – мы с миссис Микомб обсуждали свое участие в вашем спектакле и, к сожалению, пришли к выводу, что это не годится.

– Что? – сглотнула Уинифред.

– Плохие из нас актеры. – Он печально хмыкнул. – Ну, думаю, не мне вам об этом говорить. Да и желания особого заниматься этим у нас нет. Боюсь, моя дорогая, что нам придется отказаться от участия в спектакле.

– Боюсь, – мягко вмешалась миссис Микомб, – что вам придется поискать кого-нибудь другого на роли Тезея и Ипполиты.

Только накануне вечером Уинифред отзывалась о плохой игре Микомбов, но она прекрасно понимала, что герцог афинский и королева амазонок под рукой, какими бы неподходящими они ни были.

– Но вы не можете! – завопила Уинифред. – Вы не можете просто… просто отказаться. Мне некем вас заменить!

– Ну, ну, – мягко настаивал на своем викарий. – Здесь по соседству должно быть еще много народу, кто… к примеру, Бинтоны?

– Бинтоны? – рассерженно взвизгнула Уинифред. – Зеленщик с женой? – Ее лицо сморщилось. – Я стану посмешищем!

– Ну, ну, – проговорила миссис Микомб, несколько расстроенная, но не менее твердо, чем ее муж, решившая прервать свою начинающуюся сценическую карьеру. – Я уверена, что вы кого-нибудь найдете.

Выразив свое решение, парочка явно чувствовала, что поступила мудро, и, пообещав прийти на спектакль, торопливо покинула Селуорт.

Уинифред упала на парчовый диван.

– И что мне теперь делать? – в отчаянии спросила она.

Леди Тиг, которая чуть раньше вошла в комнату с охапкой костюмов, подошла и села рядом с ней.

– Надо видеть и светлую сторону, – сказала она, выпутывая один из своих браслетов, который каким-то образом прицепился к кружевам, украшавшим платье Ипполиты. – Микомбы, конечно, замечательные люди, но вы верно говорили, что они плохо играют. Теперь же вы вольны найти кого-нибудь с большими способностями.

– Но времени больше нет! – кричала Уинифред. – Нам через две недели играть, и я уже разослала приглашения. Как мне найти двух человек с крупицей таланта и умением быстро учить текст?

– Самое лучшее, – сказал со своего места на сцене Саймон, – все отменить. Можно не отменять званый обед, но в качестве представления мы предложим… э-э… импровизированный концерт дам. – Он осмотрелся с удовлетворенной улыбкой, как будто ожидая кивков одобрения со стороны остальных участников спектакля. В ответ получил только свирепый взгляд Уинифред.

– Спектакль, – упрямо заявила она, – состоится, как запланировано. На самом деле, ведь многие из нас уже играют по две роли, и я думаю, почему бы вам не сыграть Тезея, а Джейн… да, Джейн! Ведь Пэк ни разу не появляется в одной сцене с Тезеем, поэтому если вы…

– Нет! – одновременно воскликнули Саймон и Джейн.

– Ведь я, – продолжила Джейн, – низковата для королевы амазонок, тебе не кажется? И уверена, что такое количество текста мне не выучить.

– И я не могу быть Тезеем, – сказал Саймон. – Нет. – Он поднял руку, чтобы остановить зарождающийся протест Уинифред. – Исполнение роли Лизандра – вот и все, дальше я не желаю заходить в потакании тому, что могу назвать только вашей нездоровой навязчивой идеей театра. И еще я обещал, что не буду запрещать вам ставить этот спектакль, но, может, вы примете мой совет? Откажитесь сейчас, пока мы все не утомились.

– Да уж! – поперхнулась Уинифред, но как следует возразить Саймону она на не успела, потому что тот развернулся и быстро вышел из комнаты.

Джейн захлестнула волна раздражения от такого безапелляционного поведения Саймона. Конечно, Уинифред тоже раздражала ее маниакальным отношением к своему ремеслу, но ее нельзя было серьезно в этом обвинять. В конце концов, со временем можно и осадить свои желания. Другое дело – Саймон. Джейн задумалась. А к чему стремится этот человек? Хотел ли когда-нибудь чего-нибудь очень сильно лорд Саймон Тэйлент? И решила, что скорее всего – нет.

Леди Тиг тоже вышла из комнаты, и Гарри с Герардом двинулись, чтобы занять ее место. Герард разместился на диване, а Гарри уселся по-турецки на пол перед Уинифред с боготворящим выражением на лице.

– Знаете, Уинифред, – начал Герард, и его серые глаза сверкнули, – мы с Гарри не появляемся вместе с Тезеем и Ипполитой, по крайней мере, не говорим в одних сценах. Что если я сыграю герцога, а Гарри, надев это платье, сыграет Ипполиту?