Фудзи Мадока уже успела принять всех женщин и покинула Ямамото-Фарм в районе пяти часов вечера. Больше всего работы навалилось на нас с Хикари.
Девушка устало рухнула на стул и начала разминать пальцы.
— В чём дело, Лихачёва-сан? — спросил я, попутно заполняя отчёт. — Вымотались?
— Ага, пальцы устали, — ответила она. — Я ещё никогда столько крови не брала. Чувствую себя самкой комара.
— Не переживайте, — рассмеялся я. — За переработку доплатят, я прослежу.
Лихачёва посмотрела на меня так, будто я только что заклинание по призыву нечисти произнёс.
— Что? — не понял я. — Я что-то не так сказал.
Хикари не могла прикрыть рот от удивления.
— Кацураги-сан, вы что — знаете русский? — воскликнула она.
— С чего вы это взяли? — напрягся я.
— Да вы только что на нём говорили! Вы шутите надо мной? — заявила она.
Опа… А вот это уже странно. Я просто разговаривал с ней на автомате, даже внимания на свою речь не обращал. Неужели из-за присутствия землячки, я чисто машинально переключился на другой язык.
Чёрт! Теперь придётся придумывать правдоподобную легенду. Или же…
— Долгая история, Лихачёва-сан, — сказал я на чистом русском языке. — Доводилось его учить. Не спрашивайте, когда и при каких обстоятельствах. Это будет наш маленький секрет.
— Ого! — обрадовалась она и захлопала в ладоши. — Совсем без акцента!
Хикари и сама перешла на русский, осознав, что я могу её понимать.
— А вот у вас акцент прослеживается, — рассмеялся я. — Настолько привыкли к местной жизни?
— Да о чём вы, Кацураги-сан? — хмыкнула она. — Я так давно не разговаривала на своём языке, что уже и забыла, как языком-то шевелить. А вы — чистый японец — болтаете так, будто прожили в России добрую половину своей жизни. Я не понимаю…
— У всех разные способности к языкам, — придумал отговорку я. — Кому-то они даются интуитивно, кому-то приходится прилагать усилия.
Лихачёва Хикари хоть и порадовалась возможности поговорить на родном языке, но в её взгляде вновь появилось напряжение. Я ещё с утра заметил, что смотрит она на меня как-то странно.
— Лихачёва-сан, вас что-то тревожит? — поинтересовался я.
— Есть кое-что, что я хотела бы обсудить с вами, Кацураги-сан… — произнесла она. — Только не знаю, как лучше это подать. Боюсь, вы не поймёте.
— Заинтриговали, Лихачёва-сан, — пожал плечами я. — Сейчас я отправлю отчёт и поговорим. Только думаю, разговор стоит продолжить за пределами небоскрёба «Ямамото-Фарм». Кофе не хотите? Можем ещё немного пообщаться на вашем языке.
Острое желание распробовать на вкус ту речь, которая осталась в моей прошлой жизни, принуждало меня продолжить общение с Хикари.
— От кофе не отказываются, — улыбнулась она. — Договорились.
Я набрал номер Эитиро Кагами и отправил ему отчёт через мессенджер. Всего нами было обследовано два этажа — первый и второй. В совокупности мы осмотрели семьдесят пять человек. Пятидесяти пяти уже предварительно была выставлена первая группа здоровья. То есть — хронических заболеваний у этих счастливчиков выявлено не было. Остальные направились на дообследование, поскольку я заподозрил у них затаившиеся недуги.
Артериальная гипертензия, сахарный диабет, хроническая обструктивная болезнь лёгких, хронический панкреатит и гастрит — целая масса заболеваний, с которыми стоит встать на учёт у терапевта и узких специалистов.
Урологические осмотры тоже прошли неплохо. Из шестидесяти осмотренных мною мужчин, признаки аденомы простаты были выявлены у десяти. Посмотрим, что покажут анализы — по ним уже можно будет судить точно.
Ну и не мог не отметить в своём отчёте выявленный шистосомоз. Вот Эитиро Кагами удивится, когда будет читать это завтра утром.
Мы с Хикари оставили все медицинские принадлежности в специально выделенном для нас кабинете и покинули небоскрёб. Уже стемнело. Не успели мы дойти до кофейни, как мой телефон зажужжал. Меня вызывал Окабэ Акира — инфекционист.
— Да, Окабэ-сан? — ответил я.
— Ну что я могу вам сказать, Кацураги-сан? — сразу же произнёс Окабэ. — Это — высший пилотаж. Скажу честно, я со скепсисом отнёсся к вашей затее — принимать пациентов за уролога. Но вы и с обязанностями инфекциониста недурно справились. Без обследований, без анализов, по чистой клинике точно определили паразита. Я впечатлён. Как ещё немного подрастёте, буду рад вас видеть в инфекционном отделении. Поработаем.
— Благодарю, Окабэ-сан, — ответил я. — Как обстоят дела с Торукавой Акаши?
— Госпитализировали, обследовали, начали лечение. Всё по классике. От нас он выйдет уже без этих ползучих гадов, — усмехнулся Окабэ. — Но стоит отметить, выявлено заболевание вовремя. Ещё бы чуть-чуть… И страшно даже представить, куда ещё заползли бы шистосомы. И так до головного мозга добрались, сволочи! Но Торукаву-сан осмотрел невролог, никаких серьёзных нарушений не обнаружил. Всё обратимо. Червь не затронул важные центры. Скорее всего, сможем восстановить Торукаву, миновав паразитарного энцефалита.
— Это хорошие новости, Окабэ-сан, — сказал я. — Рад, что Торукава-сан в надёжных руках. Простите, а что вы имели в виду под «немного подрастёте»?
— Ах, ну не цепляетесь вы к словам, Кацураги-сан, — ответил Окабэ Акира. — Вы работаете у нас чуть больше месяца, а я приглашаю к себе уже более опытных терапевтов. Просто хочу отметить, что вы хорошо себя показали. Если дойдёте ранга, так скажем, до пятого или шестого, можете спокойно приходить ко мне и требовать стажировки. Я многому могу вас научить в инфекционном отделении. И, если вы захотите в дальнейшем получить второе образование, чтобы стать узким специалистом, я с радостью дам вам рекомендацию.
— Такую возможность упускать нельзя, согласен, — ответил я. — Значит, до встречи, Окабэ-сан. Как-нибудь ещё загляну к вам. И да… Всё же на следующую неделю нам понадобится свободный уролог. Уж больно много времени занимает диспансеризация, когда приходится плясать сразу за всех. Постарайтесь выделить одного специалиста. Мы будем выезжать в «Ямамото-Фарм» каждый вторник после трёх часов дня.
— Добро, Кацураги-сан, я подумаю, — сказал Окабэ. — До связи.
Закончив беседу с инфекционистом, я вернулся к обществу Лихачёвой. Мы добрались до кофейни и заняли свободный столик у окна. Я заказал себе двойной эспрессо, а Хикари — латте.
— Так в чём дело, Лихачёва-сан? — спросил я на русском. — Вы хотели со мной о чём-то поговорить. И раз мы уже вне рабочей обстановки, если вас не смутит, я был бы не против перейти на «ты».
— Ух, — вздохнула она. — Тяжело!
И закатисто рассмеялась.
— Мало того, говорим на моём родном языке, так ещё и на «ты» с заведующим отделения, — добавила она.
— Сегодня и так было чересчур много работы, Хикари-тян. Хотя на русском это звучит как-то странно, — рассуждал я. — Может, мне лучше называть тебя русским именем? Алёна — устроит?
Девушка покраснела и сразу же потянулась к кофе. Но по короткому кивку я понял, что она не против.
— Я ещё утром заметил, что с тобой что-то не так. Что ты хотела мне сказать? — спросил я. — Можешь не переживать, ты вряд ли сможешь меня чем-то удивить.
— Я бы на вашем… — Алёна осеклась. — На твоём месте не была бы так уверена, Тендо. То, что я сейчас тебе покажу, может тебя шокировать.
Девушка потянулась за телефоном, затем покопалась в галерее и нашла видеозапись. А затем протянула телефон мне.
— Смотри, — сказала она. — Узнаёшь окна?
На видеозаписи было видно здание. Я не сразу понял, что это и есть тот самый дом, в котором находится моя съёмная квартира. Телефон у Лихачёвой был недешёвый, поэтому качество съёмки оказалось прекрасным.
Видео, судя по всему, было снято из дома напротив. Я увидел, как в моей квартире включился свет и сквозь незанавешенные окна можно было разглядеть силуэт мужчины. Он несколько минут напряжённо ходил по залу, а потом вцепился в телевизор и уронил его на пол. Через мгновение он исчез в коридоре. Что он там делал — видно не было, но это мне было известно и без видеозаписи.
