– Только клоуна из меня не сделай, – смеюсь, – а то знаю я тебя.

– Расслабься. Немного подводки. Таааак, здесь затемним. Растушуем. Карандаш. Закати глаза вверх. Вот так. Умница. Помада и… Готово! – радостно хлопает в ладоши и отступает на шаг.

С трудом заставляю себя взглянуть в зеркало и застываю. Мне реально нравится то, что я там вижу. Да, тёмные глаза с аккуратными широкими стрелками и красная помада делают меня на пару лет старше, но, надеюсь, результат того стоит.

– Офигеть! – всё, что мне удаётся выдавить.

– Не нравится? – тут же расстраивается подруга.

– Ещё как нравится! Ты – богиня! – хватаю её за руки и улыбаюсь.

Она смеётся в ответ, а потом вдруг становится серьёзной.

– Насть, а ты сама чего хочешь? – спрашивает очень тихо.

– Его, Вик. – говорю так же шёпотом и почему-то представляю ЕГО лицо за закрытыми веками, якобы сама для себя уточняю. – Всегда хотела только его, Артёма Северова, но слишком боялась даже себе в этом признаться.

– Ну так иди и бери!

Глава 8

У нас есть только сегодня. Плевать на завтра! Сегодня будем МЫ!

Уверенной походкой спускаюсь по лестнице, глазами выискивая беловолосую макушку. Труда это не составляет, потому что Северов как минимум на пол головы возвышается над остальными, не говоря уже о цвете.

Такое чувство, что за несчастные полчаса, что мы с Заболоцкой провели в закрытой комнате, в которую, кстати, минимум раз пять ломились парочки, градус веселья накалился до предела. Полуголые студенты трутся на танцполе, пьют до потери сознания и зажимаются по всем возможным углам, из которых раздаются недвусмысленные звуки.

Раньше я бы от такого грохнулась в обморок, как-никак воспитание у меня приличное, но сегодня всё иначе. Я другая.

Наконец цепляюсь взглядом за свою цель и тут же замираю на полушаге. Из лёгких с хрипом вылетает весь воздух, когда я вижу, как МОЙ Артём зажимает на диване Волчинскую.

Свою фамилию эта тварь оправдывает на сто процентов. Каждый день прям волчица на охоте, и сегодня она поймала самую желанную для всех дичь. МОЮ дичь.

Да, МОЙ! И плевать, что это не так.

Соляная кислота начинает выжигать веки, и я крепко зажмуриваюсь, чтобы не испортить макияж, над которым Вика так трудилась. И не только из-за этого. Больше я не заплачу. Никаких эмоций на публику.

"Летящей" походкой спускаюсь вниз и, проталкиваясь между потными телами, врываюсь в самое сердце тусы. Плавно раскачиваю бёдрами из стороны в сторону. Выгибаю спину. Поднимаю руки вверх, а потом медленно скольжу по телу вниз.

Как там мама говорила? Только шеста не хватает? А ведь реально не хватает. Сейчас я готова на всё.

Я точно сошла с ума…

Бросаю короткий взгляд на диван: Карина сидит сверху на Северове и плавно покачивает бёдрами. Трётся своим "четвёртым" о его грудную клетку. Нагибается ниже и что-то шепчет. Отлепляю глаза и направляюсь в сторону бара.

– Что выпьешь, красотка? – улыбается нанятый на вечеринку бармен. Понимаю, что это его работа, но не могу не ответить улыбкой на комплимент.

– Что-нибудь покрепче, но чтобы глаза на лоб не лезли. – выдаю со смешком, стараясь заглушить внутреннего монстра, которому внезапно захотелось крови Волчинской.

– Водку с соком? Или послабее что? Может маргариту или пина-коладу? Мохито?

Бросаю взгляд на то, как шлюха-Карина проходится языком по шее Артёма. Именно в том месте, где я его поцеловала. И пусть громко сказано, скорее губами скользнула, но для меня это важно.

– Водку, – буркаю угрюмо, – без сока.

– Ну, тогда точно глаза на лоб. – смеётся парень за стойкой.

– Похеру! – гаркаю яростно.

Видимо, мой тон действует на парня, как удар хлыста, потому что улыбка слетает с его лица, и он молча ставит передо мной стопку и стакан с соком.

– Пить-то умеешь? – спрашивает, когда я уже подношу тару к губам, готовясь отхлебнуть. Думаю, на моём лице всё написано, потому что он начинает объяснять. – Залпом опрокидываешь прямо в горло. Не держи на языке.

Кстати, о языках…

Глаза сами ползут через толпу и зависают на движениях Волчинской, медленно дёргающей задницей вверх-вниз.

Некоторые сексом прямо на людях занимаются… – врываются в сознание слова, сказанные Викой днём.

Неужели они… Они… Нет! Не может быть! Только не после того, что между нами было. Он не может так… так… со мной…

Спотыкаюсь о собственные мысли и рывком опрокидываю содержимое стопки внутрь. Алкоголь жидким огнём протекает по горлу и согревает заледеневшее нутро. И я тут же начинаю кашлять. Недолго.

– Повтори, – сиплю, потому что першение в горле не проходит.

– Хоть запей. Хуже потом будет. – рассоветовался парень. Но я его почти не слышу. Все радары настроены на происходящее на кожаной обивке дивана. – Он того не стоит. Никто не стоит. – прослеживает за моими глазами.

– Повтори! – перехожу на крик.

Лучше злиться, чем плакать.

В этот момент музыка замолкает, и мой голос эхом разлетается по залу, приковывая всё внимание к моей персоне.

Похер.

Хватаю рюмку и заливаю внутрь.

Помогает? Если бы.

Залпом осушаю стакан сока и встречаюсь затуманенным взглядом с Северовым. Вот теперь меня прошибает.

Пусть трахает эту Карину! Или ту рыжую, которая жалась к нему, когда мы пришли. Или… Или…

Меня? – участливо подсказывают захмелевшие тараканы в моём мозгу.

Да кого угодно! – обрубаю мысленно.

Комнату снова заполняет музыка, а басы разрывают мой череп.

Похрену.

Заплетающимися ногами продвигаюсь на танцпол, двигая телом в такт музыке.

"И даже танцы тебя хотят. Танцы тебя хотят…" – льётся из колонок.

Танцы, может, и хотят, – думаю, скользя руками по коротким шортам и ягодицам, – но вот он не хочет.

"Эти красивые глаза говорят: да. От алкоголя в голове у тебя бардак…"

Бардак? Да там такой хаос, что мама не горюй.

Чьи-то руки ложатся сверху на мои и ползут по моему телу.

Плевать.

Даже не оборачиваюсь и продолжаю двигать под биты. Чьё-то тело прижимается сзади. Чужие ладони шарят от талии вверх-вниз. Облапывают бёдра, ягодицы. Опять вверх, сжимают грудь.

– Уйдём отсюда? – дышит алкоголем мне в ухо незнакомый голос.

Уйдём? Да, уйдём. Мне срочно надо на воздух, потому что все люди вместе с комнатой вдруг начинают вращаться, и я кладу пальцы в ладонь, позволяя увести меня, сама я, кажется, и шага сделать не смогу.

Смотрю на лестницу, по которой мне предстоит подняться, и только сейчас понимаю, что что-то не так. Мы не на улицу идём. А мне так туда надо.

– Мне на воздух н-надо. – лепечу заплетающимся языком. – П-пож-жалуйста, отведи м-меня на улицу.

– Сейчас я отведу тебя куда надо. – рычит парень и, притискивая меня к перилам, прижимается ртом к моим губам.

Меня начинает тошнить. Земля уходит из-под ног, когда он просовывает свой слюнявый язык мне в рот. Чувствую, как сознание начинает уплывать. Рот наполняется желчью. Давление на тело становится запредельным. И вдруг всё заканчивается. Тяжесть исчезает вместе языком и тошнотворным дыханием. Едва удаётся сделать вдох, как кто-то резко хватает меня руку и рывком отрывает от перил, к которым я, казалось, приросла. Поднимаю глаза вверх до тех пор, пока не сталкиваюсь с взбешёнными глазами Артёма.

– Ну и какого хуя ты, блядь, творишь?! – его голос вибрациями проходит по моему размякшему телу.

– Я… я… – не могу выдавить ни слова.

– Головка от хуя, Настя! – рычит на весь зал.

– Я д-думала он отведёт меня подышать. – с трудом выталкиваю оправдание.

– Как можно быть такой конченной дурой? – его слова больно бьют по нервам, заставляя сердце болезненно сжиматься. – Тебе, блядь, лет сколько? Пять? Или между ног так свербит, что похую кто чесать будет? Не женишок, так он? Или я? Передо мной тоже ноги раздвинула бы? Прямо возле бассейна?